“ Воспитанный под барабаном, наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал… В двенадцатом году дрожал…
Зато фрунтовый был профессор… Но фрунт герою надоел -
Теперь коллежский он асессор по части иностранных дел …”
- так писали офицеры-декабристы о Александре I. После победы над Наполеоном тот действительно предпочитал заниматься внешней политикой, месяцами разъезжая по заграницам , присутствуя на всевозможных конгрессах и встречаясь с европейскими монархами, предоставив все внутренние дела, как военные, так и гражданские своему любимцу Аракчееву. В историю России этот период так и вошёл под именем “ аракчеевщины ”.
Бывший адъютант императора Павла Саблуков оставил нам описание внешности Алексея Андреевича: “ По наружности Аракчеев похож на большую обезьяну в мундире. Он был высок ростом, худощав и жилист; в его складе не было ничего стройного; так как он был очень сутуловат и имел длинную тонкую шею, на которой можно было бы изучать анатомию жил, мышц и т. п. Сверх того, он как-то судорожно морщил подбородок. У него были большие, мясистые уши, толстая безобразная голова, всегда наклоненная в сторону; цвет лица его был нечист, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри вздутые, рот большой, лоб нависший. Чтобы дорисовать его портрет — у него были впалые серые глаза, и всё выражение его лица представляло странную смесь ума и злости.” Вот эта “ смесь ума и злости “ и является чертой характеризующей аракчеевскую эпоху.
Вспоминая “ Аракчеевщину “ чаще всего на память приходят жестокая муштра солдат и знаменитые военные поселения. Всё это было, но насколько вина за это лежит на самом Аракчееве – большой вопрос. Увлечение “ шагистикой” получило распространение в царствование Павла I, который придавал этой стороне военного дела большое значение. В.Лапин пишет: “ В годы павловского царствования вахт-парад был экзаменом для офицеров, успех или неудача на котором означали очень многое: счастливчик мог в считанные минуты взлететь на головокружительную высоту по службе, стать предметом завистливых толков общества, а неудачник, в батальоне которого кто-то сбился с ноги во время развода, мог оказаться исключённым из армии. Не спасали ни память о прежних милостях, ни боевые награды, ни заступничество влиятельных лиц. Ревностное отношение к службе, муштра солдат, доведение до автоматизма всех манипуляций с ружьём позволяли надеяться на успех.”
Восшествие на престол Александра отнюдь не изменило положения. Сын, подобно батюшке тоже страдал манией плац-парадности. Чего стоит эпизод, случившийся в Париже, после победы над Наполеоном. Александр поспорил с прусским королём Фридрихом-Вильгельмом III, чьи солдаты лучше выполнят перестроения на плацу. Выигрыш остался за не раз битыми французами пруссаками. Взбешенный царь обратился к героям Бородина, Малоярославца, Лейпцига и Фер-Шампенуаза с тирадой, начинавшейся со слов: “ Вам, дураки…”.А присутствовавший при этом Цесаревич Константин презрительно бросил:” Только и умеют, что сражаться…” Сыграл ли этот эпизод какую-то роль в дальнейшем “ торжестве ранжира “ в обучении войск неизвестно, но по возвращении армии в Отечество “единообразная красивость” возобладала.
К тому же в мирное время у командования было не так уж много критериев для оценки боеспособности части. А если нет средств действительных, прилагаются усилия для создания критериев искусственных, ибо бюрократическая машина государственного аппарата не может прекращать своё движение: “… И вот уже надрываются унтера, заставляя солдат тянутся и производить синхронные манипуляции с ружьями. Строевые “ достижения” какого-то всегда находящегося в таких случаях фанатика становятся предметом зависти и подражания десятков недалёких людей, всерьёз принимающих это безумие за истинное дело… К ним в затылок пристраиваются сотни конформистов и вся эта масса захватывает и увлекает за собой и здравомыслящих офицеров …”
Кроме того, в основе плац-парадности лежала, пусть и ложно понятая, идея экономии: в условиях когда командиры частей очень сильно зависели от сбережения всего, что только можно, им совершенно не с руки было рвать мундиры и сапоги солдат на учениях в условиях приближённых к боевым. Опять же : “ инспектирование войск проводилось прежде всего в удобной для проверяющих форме – смотр и парад. Поэтому, естественно, на парадную сторону обучения обращалось повышенное внимание, ибо от выгодности или невыгодности впечатления, произведённого войсками зависела карьера, а значит и материальное благосостояние офицеров. В результате офицеры видели в неловких солдатах своих личных врагов, из-за которых они терпят неприятности по службе, а солдаты в офицерах – жестоких мучителей, готовых убить всякого, кто сбился с ноги.” ( В. Лапин)
Таким образом, Аракчеев не был создателем этой системы, но как преданный и исполнительный службист довёл её до совершенства ( или абсурда, это как посмотреть) и, конечно ,свою долю ответственности несёт. Но апогеем “ аракчеевщины” стали военные поселения. Однако эта тема достойна отдельного освещения.
Продолжение следует.
