Есть книги пустые, а есть многослойные. Перечитывая их раз за разом (отсчитывая еще с детских лет) неожиданно вдруг обращаешь внимание на деталь сюжета, о которой раньше и не задумывался. Иногда сам, иногда, с чьей-нибудь подсказки на каком-нибудь форуме – хм, действительно, это занятно.
«Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна, «Три мушкетера» Дюма – вот вроде бы все просто, «материал» усваивает ребенок лет до 10, но почему-то эти произведения обсуждают до сих пор и всем интересно. В ряд таких многослойных книг можно поставить и детско-юношеские трилогии Анатолия Наумовича Рыбакова. Насколько я люблю «Кортик. Бронзовую птицу. Выстрел» (и чуть меньше трилогию о Кроше), настолько же не выношу «Детей Арбата» - как будто разные авторы их писали.
Так вот «Кортик», - о первой повести первой трилогии я писал неоднократно. Некоторое время назад отметил для себя еще один любопытный нюанс, который, вроде бы, в глаза не бросается.
Давно уже не секрет, что Мишу Полякова автор писал чуть-чуть с себя самого, а городок Ревск, это малая Родина А.Н. Рыбакова – Сновск, в Черниговской области (с 1935 по 2016-ый этот населенный пункт носил имя одного из наших героев-командиров Гражданской войны Николая Александровича Щорса).
Современному молодому читателю для начала может показаться непонятным вот какой момент (но для тех, кто в возрасте это очевидно) – а что вообще Миша делал в Ревске, раз его мать уже жила и работала в Москве? И какого же дьявола, мать-одиночка отправила своего единственного сына в такое неспокойное место, где банда на банде? Это же не тихие 70-е годы, а 1921-ый. Вот как раз во времени-то все и дело. Голодно было в Москве и как это ни странно (с современной точки зрения), но мальчику было лучше находится в небольшом городке. Потому что там, было что есть. Ну, а банды… В Москве тоже неспокойно. В самой книге истинная причина пребывания Миши в Ревске не озвучивается, но есть не такие уж и легкие намеки:
«Рядом, на тарелке, лежали два ломтика черного хлеба – сегодняшний дневной паек.
Миша разделил свою порцию на три части – завтрак, обед, ужин – и взял один кусочек… В школе не было дров, в замерзших пальцах не держался мел. Ребята ходили туда из-за пустых, но горячих даровых щей. Это была суровая и голодная зима тысяча девятьсот двадцать первого года.»
Так что в Ревск Миша поехал «не на лето», а для того чтобы, как минимум, восстановить силы. Когда-то деревни, села и маленькие города кормили большие городские центры. Любопытно, но всеобщая убежденность начинающих выживальщиков (и некоторых потомственных горожан), что в случае грандиозного шухера надо обязательно тикать в деревню – и будет всем счастье и спасение, появилась не просто так.
Это своего рода «генетическая память» наших людей, вот только одна проблема – не стыкуется память с современным положением дел, деревня уже давно не та что прежде, в случае «чего-нибудь» она не сможет прокормить даже себя, а не то что толпы набежавших горожан. Если конечно, последние не приведут с собой стада скота (вместо той-терьеров подмышкой), а их машину не будут под завязку забиты мешками с семенами.
Но вот что еще. Итак, Мишина мама и тетя Генки Петрова, Агриппина Тихоновна, не только работают на одной фабрике, но и живут в одном доме. Что же, такое совпадение вполне может быть. Взрослая женщина и молодая девушка, когда-то вместе отправились на фабрику. Или, что скорее всего в Москву, отправились две семьи из одного местечка – Агриппина Тихоновна с мужем и сыновьями и родители Миши. В итоге они оказались жителями одного дома.
Но вот как, черт побери, в этом же московском дворе оказался еще и ревский же Филин, сын жандарма? Вот это уже совпадение несколько странное. И почему тетка Генки этого Филина знает, а уроженка того же Ревска, Мишина мама – нет?
