Здравствуйте. Добрый день. Вечер добрый. Итак, мы снова добрались до нашего мастера письма, повелителя красочных описаний и дирижёра крутых историй Эмиля Золя. И у нас открывается вторая часть цикла «Ругон-Маккары» книгой/сезоном «Чрево Парижа».
Итак, Париж. Ранним утром экипаж местной торговки овощами Франсуа чуть не наезжает на дороге на человека, лежащего в канаве. Остановившись, Франсуа пытается ему помочь. Им оказывается Флоран, беглый каторжник революционер, приверженец левых идей и жертва режима Наполеона III. Побег совершенно измотал его до ужасного состояния худобы и бессилия. Конечно же, Флоран не рассказывает о себе всей правды, выдумывая другую историю. Франсуа, благодаря врождённой ей доброте, помогает ему добраться до местного центрального рынка(основное место действия) - главной торговой площадки города Парижа. Там Флоран знакомиться с Клодом Лантье один из Маккаров) - художником, который ищет новые направления искусства. Он вызывается прогуляться с ним по улицам вновь отстроенного Парижа. Так начинается их знакомство и дружба.
Чуть позже, разминувшись, Флоран встречает и старого знакомого, торговца курицей Гавара. Тот не теряется и сразу же отводит Флорана к его брату Кеню. Встреча приводит братьев в восторг и Кеню (через недоверие собственной жены) предлагает брату теперь жить у них. Так Флоран входит в семью своего брата, где мозговым центром является его жена Лиза (племянница Маккара). Расчувствовавшись от встречи и совсем обессилев, Флоран теряет сознание и очухивается только через три дня. К тому моменту Лиза успевает рассчитать для него наследство в 48 тысяч франков (деньги, доставшиеся от смерти дядя, на которые Кеню и Лиза открыли свою колбасную лавку). Однако, Флоран отказывается от наследства, предпочитая оставить деньги пока у них.
Гавар и Лиза решают как можно быстрее устроить Флорана на работу, чтобы он не слонялся без дела. Гавар (по натуре оппозиционер-коммунист) предлагает каторжнику устроиться инспектором на центральный рынок, тем самым получая деньги от Империи в отместку за его страдания. Поначалу, Флоран отказывается, верный своим принципам ничего не брать у эксплуататоров (что сильно бесит Лизу). Однако, мещанская идилия, устроенная его братом, постепенно склоняет его к согласию. В разгар устройства на работу происходит мещанский скандал и разлад(одной колбаса не понравилась, другой рыба) между Лизой и торговкой рыбой Луизой (прекрасной Нормандкой). Когда Флоран начинает замещать на работе по состоянию здоровья предыдущего инспектора (позже, он даже пообещает Гавару помогать ему из своей зарплаты), то натыкается на исключительную враждебность чуть ли не всех торговок базара. В силу своей доброты и мягкотелости, каторжник терпит эту ситуацию. Нормандка же пытается побольнее уколоть, или, задеть Флорана, тем самым насолив своей сопернице. В ход идут все приемы - сплетни(которые очень удачно разносит госпожа Саже), скандалы и прилюдные оскорбления. Однако, в разгар одной ситуации (когда Нормандка швыряет рыбу в лицо покупательнице), Флоран запрещает Луизе заниматься неделю торговлей. Спустя данное время, Меюдэны (такая фамилия у Нормандки, её сестры Клер и у её матери) возвращаются на рынок как шёлковые.
События начинают развиваться ещё интереснее. Гавар приводит Флорана в ресторан Лебигра, где знакомит с такими же оппозиционерами, как и они. Постепенно, каторжник начинает заходить туда всё чаще, обсуждая разные политические вопросы и не стесняясь в выражениях. Так он знакомится с Шарве, Логром, Клеманс и другими. Потихоньку, Флоран начинает приводить туда на встречу и своих знакомых (Клода Лантье, брата Кеню). Однако, это не совсем помогает делу, а даже приумножает некоторые неприятности.
Неожиданным образом между Нормандкой и Флораном теплеют отношения. Он начинает учить грамоте её сына Мюша. Это начинает зарождать в мыслях Луизы по-другому отомстить своей колбасной сопернице. Так ей начинает приглядываться Флоран и она начинает подумывать о женитьбе, лишь бы насолить Лизе (что совсем не входит в планы её матери, которая хотела бы свести её с Лебигром). Нормандка пытается убедить Флорана забрать своё наследство, на что он замечает что пока ему не особо надо (однако, подмечает, что ему понадобятся деньги для борьбы).
Лиза начинает всё больше сомневаться во Флоране, подумывая сдать его в полицию. За советом она идёт к священнику (и тут религия поднасрала), который поддерживает любые её начинания. Лиза всё сомневается, однако масло в огонь подливает госпожа Саже, которая всё чаще приносит ей выдуманные сведения о делишках Флорана и его друзей из бара. Однако, пока что Лиза не решается сдать деверя.
Флоран продолжает готовить заговор против власти. Компашка в баре делиться на три силы: группа Шарве (либералы), группа Флорана(социалисты) и Гавар(коммунист). Вместе они обсуждают новое политическое устройство в стране, обдумывают план захвата власти и привлечения новых сторонников. Однако, вся компашка чересчур самоуверена и не принимает мер конспирации. Флоран начинает тратить свои средства на флаги и символику, а также даёт деньги Логру, который обещает организовывать рабочих, а на деле всё тратит на себя.
Госпожа Саже узнаёт(через дочь Лизы Полину), что Флоран беглый каторжник и распространяет эту информацию по всему рынку, приправляя её всяческими выдумками. Под пристальное внимание попадает вся семья Колбасницы Лизы, что начинает её безумно злить. Последней каплей становится вид комнаты Флорана, увешанной красными флагами и лозунгами. Лиза тотчас отправляется в полицию настучать на родственника, где неожиданно узнаёт, что за Флораном давно уже следят и настучали уже все, кому не лень (торговки, Саже, Лебигр и предатель Логр). Данная ситуация примеряет Нормандку и Колбасницу. Постепенно, весь рынок объединяется против Флорана и остальных оппозиционеров. В день ареста ловят Гавара (который, как дурак, носил с собой револьвер с патронами и всем показывал). Флоран также попадает в лапы шестёрок правящего класса.
Проходит два месяца. Флорана и Гавара приговаривают к каторге. Некоторых членов заговора к тюремному заключению. Логр и Лебигр получают оправдательные приговоры. По Флорану тоскуют только три человека - сестра Нормандки Клер, торговка Франсуа и художник Клод Лантье. Заканчивается всё такими словами: « И Клод, который наверняка забыл вчера пообедать, вскипел гневом, глядя на этих полногрудых женщин, цветущих здоровьем и таких благопристойных; он потуже затянул пояс и злобно пробормотал:
— Ну и сволочи же эти «порядочные» люди!»
Ну что ж, вот такое вышло начало второй половины цикла «Ругон-Маккары». Примечательно, что после «Страницы любви» эта история как удар по голове тяжёлым молотом. Здесь есть всё: люди борьбы, которых не понимают другие; оголтелые мещане, жадно защищающие свой маленький никчёмный мирок; завистники и сплетники; лгуны и предатели; чужаки родственники и родные чужаки. Но главная мысль здесь для меня немного в другом. Постараюсь объяснить, приведи выдержку из текста:
«Кеню мигом нырнул обратно в постель. Он еще не совсем проснулся. Слова Лизы гулом отдались в его ушах, словно топот грубых жандармских сапог за дверью спальни. Он посмотрел на нее — аккуратно причесана, затянута в корсет, принарядилась, как обычно, — и совсем растерялся, оттого что, несмотря на столь драматические обстоятельства, она, как всегда, держится безукоризненно.
— Ты ведь знаешь, я даю тебе полную свободу, — сказала она после паузы, продолжая раскладывать бумаги, — я не хочу, чтобы ты, как говорится, был у меня под башмаком… Ты здесь хозяин, ты волен рисковать своим положением, подрывать наш кредит, разорять нашу фирму… Ну, а мне останется только оберегать впоследствии интересы Полины.
Кеню попытался возразить, но она жестом остановила его, добавив:
— Нет, не надо ничего отвечать, это ведь не ссора, и я не собираюсь даже вызывать тебя на объяснение… Ах! Если бы ты хоть посоветовался со мной, если бы мы вдвоем раньше обсудили, стала бы я сейчас говорить? Как не правы люди, которые считают, что женщины ничего не смыслят в политике! Хочешь, скажу тебе, какова моя политика, политика на мой лад?
Она встала и прошла от кровати к окну, смахивая по дороге пальцем пылинки, осевшие на блестящем красном дереве зеркального шкафа и на туалете.
— Это политика порядочных людей… Я благодарна правительству за то, что торговля у меня идет хорошо, что я спокойно ем свой суп, а ночью меня не будят выстрелы… Доигрались тогда, в сорок восьмом! А тебе разве это нравится? Дядюшка Градель — почтенный был человек — показывал нам свои счетные книги того времени. Он потерял свыше шести тысяч франков… А теперь, когда у нас Империя, все идет как по маслу, все продается. Отрицать этого ты не можешь… Так чего ж вы хотите? Что вы выиграете от того, что всех перестреляют?
Она стояла, скрестив руки, перед ночным столиком, напротив Кеню, который совсем исчез под периной. Он попытался объяснить, чего хотят эти люди, но он путался в политических и социальных системах Шарве и Флорана; он толковал о попранных принципах, о победе демократии, об обновлении человеческого общества, но из всего этого в его изложении получилась такая странная мешанина, что Лиза, ничего не поняв, пожала плечами. Наконец он нашел спасительный выход, обрушившись на Империю: это царство разврата, грязных махинаций, вооруженного грабежа.
— Видишь ли, — сказал он, вспомнив одну из фраз Логра, — мы жертвы банды авантюристов, которые грабят, насилуют, убивают Францию… Будет с нас!
Лиза опять пожала плечами.
— И это все, что ты можешь сказать? — спросила она со свойственным ей великолепным хладнокровием. — Мне-то какое дело до всего, что ты тут нарассказал? Допустим, это правда, ну и что?.. Разве я советую тебе перестать быть порядочным человеком? Разве я тебя подговариваю не платить по векселям, обманывать покупателей, копить деньги, нажитые нечестным путем? Не зли меня, пожалуйста! Мы-то честные люди, мы никого не грабим и не убиваем. И баста! А что делают другие, меня не касается; если им нравится, пусть будут мерзавцами!
Лиза была бесподобна, торжествуя победу. Гордо выпрямившись, она опять зашагала по комнате, говоря:
— Тогда, чтобы доставить удовольствие тем, у кого ничего нет, надо вообще не зарабатывать себе на хлеб… Конечно же, я пользуюсь благоприятными для нас временами и поддерживаю правительство, благодаря которому моя торговля идет хорошо. Если оно совершает дурные поступки,я не желаю о них знать. Раз я знаю, что не я их совершила, то мне нечего бояться, что соседи будут указывать на меня пальцем. Слишком уж глупо было бы драться с ветряными мельницами… Помнишь, во время выборов Гавар говорил, что кандидат императора банкрот, что он замешан в грязных делах? Может, это и правда, не спорю. Тем не менее ты поступил вполне разумно, голосуя за него, потому что тебя просили не ссуду ему дать, не сделки с твоим депутатом заключать, а выразить правительству удовлетворение по поводу того, что твоя колбасная процветает.
Тут Кеню вспомнил слова Шарсе, который заявил, что «этих разъевшихся буржуа, этих зажиревших лавочников, оказывающих поддержку правительству, которое уже всем поперек горла стоит, надо в первую очередь выбросить на свалку». Именно из-за их утробного эгоизма возникла деспотия, которая пьет кровь народа. Кеню тщетно пытался договорить до конца эту фразу, но Лиза в негодовании его перебила:
— Перестань, пожалуйста! Моя совесть совершенно чиста. Я не должна никому ни одного су, я не замешана ни в каких аферах, я покупаю и продаю доброкачественный товар и беру за него не дороже, чем сосед… Все эти твои слова относятся к нашим родичам Саккарам. Они прикидываются, будто знать не знают, что я в Париже; но у меня больше гордости, чем у них, я плюю на их миллионы. Говорят, Саккар наживается на сносе старых домов, всех до нитки обирает. Это не удивительно: для того он создан. Ему нравится загребать горы золота, а потом он проматывает свое добро, как последний дурак… Мне понятно, когда хотят притянуть к ответу людей его пошиба, которые чересчур уж наживаются. Я, если хочешь знать, не уважаю Саккара… Но мы мирные люди, и нам понадобится лет пятнадцать, чтобы скопить состояние и жить в достатке, мы не занимаемся политикой, и вся наша забота — воспитать дочку и добраться до тихой пристани! Будет тебе, ты, верно, шутишь: мы-то порядочные люди!
Она присела на край кровати. Кеню дрогнул.
— Слушай меня внимательно, — сказала она задушевным тоном. — Я думаю, ты не хочешь, чтобы твою лавку разгромили, опустошили твой погреб, разворовали твои деньги? Неужели ты считаешь, что если эти молодцы, заседающие у Лебигра, возьмут верх, то назавтра после их победы ты будешь так же сладко спать под периной, как сегодня? И что, спустившись на кухню, ты сможешь так же тихо-мирно варить студень, как будешь это делать вот сейчас? Нет? Правда ведь? Тогда зачем ты говоришь, что нужно свергнуть правительство, которое тебя охраняет и дает возможность откладывать деньги? У тебя жена, дочь, и твой первый долг — думать о них. Ты был бы преступником, если бы поставил на карту их благополучие. Только люди, у которых нет ни кола ни двора, люди, которым нечего терять, хотят, чтобы на улицах стреляли. Не валяй же дурака! Сиди дома, глупыш, спи и ешь вволю, зарабатывай деньги, живи по совести и пойми, что Франция сама выпутается из этой передряги, если ей очень уж надоест Империя. Не нуждается в тебе твоя Франция!
Она смеялась своим чарующим смехом; Кеню был окончательно сражен: в конце концов она права; и притом рядом с ним, на краю кровати, сидит красивая женщина, спозаранку гладко причесанная и такая опрятная и свежая в своем ослепительно белом воротничке и манжетах! Слушая Лизу, Кеню разглядывал два портрета, висевшие по обе стороны камина; конечно же, они порядочные люди, у них тут очень приличный вид: оба в черном, и рамки золотые. И спальня, она тоже такая: сразу видно, что в этой спальне живут люди с изысканным вкусом; квадратные гипюровые салфетки придают стульям какую-то особенную благопристойность, а ковер, занавески, фарфоровые вазы с пейзажами говорят о том, что хозяева изрядно потрудились и любят уют. И Кеню еще больше натянул на себя перину, под которой он сладко млел, словно в теплой ванне. Ему стало казаться, что он чуть-чуть все это не потерял у Лебигра: свою огромную кровать, свою так хорошо обставленную спальню, свою колбасную, о которой он сейчас думал с умилением и не без чувства вины. А от Лизы, от мебели, от всех этих приятных вещей, которые его окружали, веяло таким чудесным благополучием, — правда, немного душноватым.
— Дурачок, — сказала ему жена, увидев, что он побежден, — натворил бы ты дел! Но только, видишь ли, тебе пришлось бы перешагнуть через трупы дочери и жены… И не надо больше болтать о правительстве. Притом все правительства одинаковы. Мы поддерживаем нынешнее, поддержали бы и другое, — ведь это необходимо. Главное — когда наступит старость, спокойно жить на свою ренту с сознанием, что мы ее честно заслужили.»
В данном диалоге между Лизой и Кеню прям сквозит вся нынешняя ситуация в современном мире. «Моя хата с краю, меня не касается, вот есть моя квартирка а остальное не моё, я ничего плохого не делаю, меня не тронут.» Типичное мещанское сознание, разум мелкого буржуа, который настолько погряз в собственном эгоизме, что даже умирающего соседа он перешагнёт. С первого взгляда, такие люди вроде как действительно порядочные и безобидные. Но, как нам показала эта история, стоит хоть даже немного их мир потревожить, как они готовы сожрать любого на своём пути. Два главных героя книги это Мещанка Лиза и искренний революционер Флоран. Два разных взгляда на жизнь схлестнулись в данном произведении, две философии. Одна со всем согласна, другая не терпит несправедливость. Это как зеркало нас самих из 21 века, нас разъединенных меж собой, кто терпит любой произвол ради машинки, квартирки, или, любой другой вещи. Но ведь никто из нас не задумывается, что где-то наши же сограждане не могут позволить нормальных жилищных условий, у нас много бездомных, голодающих, безработных. А также, у нас много богатых и зажравшихся, кричащих о патриотизме на каждом углу. И так в каждой стране мира. Прописывая данные мысли, где-то рядом мне уже мерещится «Это их выбор! Они сами виноваты!». Нет, не сами, такова общественная формация, в которой мы живём. И пора бы уже разбить очки розовые и признаться хотя бы самому себе, что всё это совершенно несправедливо. А исходя из этого, каждый сам для себя и решит, кем он хочет быть - Искренним революционером Флораном, или, Мещанкой Лизой.
Книгу очень советую. Эмиль Золя после «Страницы любви» прям с ноги ворвался в комнату, с сигарой в зубах и стаканом виски в руке, давая нам такую глубокую и сильную историю. Читайте, не пожалеете.
