Благословенный доверил разработку новшества (военных поселений) своему «другу сердца» графу А. А. Аракчееву, который, поначалу был противником этой идеи, и согласился стать во главе этого института лишь из желания угодить воле царя. В качестве образца для подражания большому поклоннику муштры и фрунта были предложены австрийские военные поселения на турецкой границе (Военная граница или Краина). Однако там ситуация была иной.
В результате падения Константинополя (1453), краха Византийской империи и переселения сербов с их исконных земель под натиском Османского государства, на южных окраинах Священной Римской империи были сформированы военные поселения. Узкая полоска занимала часть Хорватии и Южной Венгрии от Адриатического моря до Трансильвании.
Бежавшие сюда от османского ига сербы становились, таким образом, пограничниками (граничарами), и получали военную помощь от австрийского правительства.
Первые поселения граничар были основаны на территории Хорватии и Славонии. У австрийцев поселенцы были иррегулярными частями, выполнявшими функцию защиты границ, в России же было решено таким образом взращивать все вооружённые силы.
В XVIII – XIX в.в. идея организации военных сил на принципе вооружённых поселян была модной – прусский ландвер, швейцарский аусцуг и казачество – доказывали, что такая форма имеет право на существование.
Царская затея началась с катастрофической ошибки, стоившей жизни десяткам тысяч людей: выселения государственных крестьян с насиженных мест – им на смену приходили солдаты. Например, когда в 1810 году было принято решение создать первое военное поселение в Могилёвской губернии, крестьян белорусов, которые жили в этих местах, переселили на берега Чёрного моря в Новороссию, а на их место заселили солдат со всей России, которым позволили привезти с собой своих жён. Там был организован Егерский полк. Из крестьян, которых выселили, половина померло в дороге.
Реализация очередной затеи монарха пришлась на момент, когда он вернулся из Европы победителем Наполеона и в какой-то момент стал считать, что через него действует Божий промысел. Увиденное в Европе (особенно в Германии) поразило царя – настолько это контрастировало с жизнью в России.
Новое дело велось в большом секрете, и некоторое время было даже тайной для всего общества. В частности, когда из Петербурга был переведён батальон Аракчеевского полка в Высоцкую волость Новгородской губернии, это было объяснено недостатком в городе казарм. Лишь 18 апреля 1817 года именным указом была объяснена цель учреждения военных поселений :
«… Дабы отвратить всю тягость, сопряжённую с ныне существующей рекрутской повинностью, по коей поступившие на службу должны находиться в отдалении от своей родины, в разлуке со своими семействами и родными, что естественно, устрашает их при самом вступлении в службу, и тоской по своей родине ослабляет их силы, и новое состояние делает им несносным…».
Здравая мысль о том, что в мирное время солдат, служивший Отечеству, «не был отдалён от своей родины», нашла конкретное воплощение в том, что каждому полку выделили «свою осёдлость в известном округе земли» и определили на его укомплектование «единственно самих жителей сего округа».
Осёдлость полк получал в казённых имениях и комплектовался тамошними экономическими крестьянами. Один из 3-х батальонов полка обзаводился полным крестьянским хозяйством, наделялся землёй, хозяйственным инвентарём и был обязан содержать два остальных батальона полка. Солдаты этого батальона назывались хозяевами-поселянами. Кроме прочего, они должны быть не только хорошими земледельцами, но и отличными воинами, т.е. свободное от хозяйственных занятий время посвящать «военной экзерциции». Дети военных поселян, как хозяев, так и солдат действующих батальонов (солдаты должны были, получив осёдлость, жениться на дочерях коренных жителей), считались военными кантонистами и принадлежали полку.
Аракчеев вёл дела энергично и уже к августу 1818 года военные поселения уже охватили четыре губернии: Новгородскую, Могилевскую, Херсонскую и Харьковскую. На юге устраивались поселения для кавалерии. В конце 1821 года под поселение четырех кирасирских полков было отведено 45 казённых селений в Екатеринославской губернии, а позже, в 1824 году по соседству с ними были поселены ещё четыре полка тяжёлой кавалерии. В том же году в Старорусском уезде Новгородской губернии в 10 казённых волостях были поселены ещё две пехотные дивизии.
К концу царствования Александра I Корпус военных поселений включал в себя: в Новгородском поселении – 90 батальонов, в Могилевском – 12, в Слободско-Украинском – 36 батальонов и 240 эскадронов; фурштадтских рот – 32, сапёрных – 2 роты и 3 роты Охтенского порохового завода.
Однако «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Русский человек был изначально не приспособлен к «немецкому порядку». Казённые одинаковые дома, требование чистоты, для многих семейств теснота жилищ, дальнее расстояние от домов полей сенокосов и прочих хозяйственных угодий резко контрастировало с прежним бытом. Русскому духу это идеальное было противно и чуждо, поскольку исходило из внешнего принуждения.
Однако это было ещё полбеды.
По словам командира 2-й роты Императора Австрийского Франца I поселённого полка капитана Заикина, оставившего воспоминания о бунте поселян в 1831 году, в итоге «зажглась искра неудовольствия в поселянах, подвергшихся таковым переменам; богатые из них сделались по состоянию посредственными, а имевшие посредственный достаток очутились бедняками» .
Одной из причин этого неудовольствия были стандарты «уравниловки». Тот же Заикин констатировал:
«… иному ленивому, но бедному уже издавна крестьянину давали все средства исправить своё состояние: при переделе полей бедному лентяю доставалась хорошая пашня, а трудолюбивому и богатому – дурная, которую он должен был удобрять, не имея от казны никакого пособия. В общественных нарядах все несли одинаковую тягость. Всё это производило зависть и ропот…» .
Но и это, надо сказать, можно было бы пережить. Куда существеннее были дикие порядки, насаждаемые откровенным маразматиком и садистом Аракчеевым, который в своём имение Грузине Новгородской губернии устроил поселенцам настоящий ад, а точнее – образцово-показательную казарму. В это время молодой Пушкин сочинил на Аракчеева следующую эпиграмму:
Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
<Бляди> грошевой солдат
Под «блядью» здесь имеется в виду любовница Аракчеева крестьянка Настасья Шумская (Минкина), жестоко убитая в 1825 году односельчанами.
Мелочная регламентация всех сторон обыденной жизни военных поселян, работавших без устали день и ночь, оставляла их под вечным страхом ответственности. От начальства зависело увольнение их на промыслы и разрешение заниматься торговлей. За малейшие проступки виновных подвергали телесным наказаниям. Система обучения фронту была построена сугубо на побоях. Дети поселян зависели от командиров даже больше, чем от родителей, проводя больше времени на плацу, нежели дома. Дочери выдавались замуж исключительно по назначению начальства.
Все земледельческие работы производились под строгим контролем начальства, которое было абсолютно несведуще в сельском хозяйстве. В результате полевые работы начинались с опозданием, хлеб осыпался на корню, а сено гнило от дождей. К этому можно присовокупить повсеместное и поголовное взяточничество должностных лиц.
Начальствующий состав поселенных войск состоял сплошь из отбросов армии. Честные и порядочные офицеры всячески уклонялись от этой службы. Царь лично старался подбирать кадры, знающих только фронт и мордобой. Естественно, что подобные начальники, которым была дана неограниченная власть над жизнью поселенцев, видели в них лишь средство для личного обогащения. Так, например, адъютант начальника южных поселян графа И.О. де Витта майор Гончаров в 1823 году был предан суду за присвоение 229,695 руб. поселенских денег.
Мемуарист Ф. Ф. Вигель оставил о деятельности де Витте такие сведения:
«… Деятельность его умственная и телесная были чрезвычайные: у него ртуть текла в жилах. По наружной части под его руками все быстро зрело и поспевало; зато в хозяйственную он почти совсем не входил, бумаги ненавидел, не только подписывал он не читавши, но, уезжая из столицы своей, Вознесенска, подчиненным оставлял множество бланков. Можно себе представить, как они сим пользовались и какому расхищению подвергались казенные суммы…» .
Аракчеев же обращал внимание лишь на внешнюю сторону процесса, абсолютно не вникая в насущные проблемы. Негодование поселян с каждым годом нарастало.
В столице он — капрал, в Чугуеве — Нерон:
Кинжала Зандова везде достоин он.
Эти слова также приписывают Пушкину.
****
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор…
Не исключено, что таковых удалых красавцев из «Сказки о царе Салтане» Александр I и мечтал увидеть в результате затеянного эксперимента.
Наследовавший ему Николай I в целом не разделял «злосчастную» инициативу своего Благословенного брата, насчёт военных поселений, оставивших «неизгладимые следы не только в памяти значительной части населения России, но и в его экономическом быту».
По воцарении в 1825 году нового Императора Аракчеев был тут же уволен в отставку.
Проект, задуманный с благими намерениями, с самого начала был обречён на провал, хотя и существовал формально ещё почти полвека.
8 ноября 1831 года округа военного поселения Гренадерского корпуса были переименованы в округа пахотных солдат. С этого времени они уже не принадлежали отдельным полкам, а предназначались для постоянного квартирования впредь назначенных в них войск на общих правилах воинского постоя.
В 1857 году южные поселяне, а также округа пахотных солдат были совсем уничтожены; население их зачислено в государственные крестьяне на юге и в удельные – в Новгородской, Могилёвской и Витебской губерниях
