«Я умею строить нетяжелые пушки, легкие в перевозке, которые могут бросать горючие материалы, дым коих вызовет ужас, разрушения и растерянность среди врагов... Я могу строить орудия, мортиры и огнеметные машины и иные, одновременно прекрасной и полезной формы... Коротко говоря, я смогу создать бесконечное число орудий для нападения...» — такое резюме послал, нанимаясь на работу к Лодовико Сфорца, правителю Милана, Леонардо да Винчи.
В его послании перечислены военные секреты, которыми владел в 1481 году 30-летний изобретатель и художник. Тот же самый человек, который назвал войну «самой зверской из глупостей». Впрочем, в его записных книжках есть даже целый проект подводной войны с грозной надписью, обращенной к неприятелю от изобретателя лично: «Если через четыре часа не сдадитесь — пойдете ко дну! Л.».
Среди прекрасных и одновременно «полезных» машин, созданных гением Леонардо, было немало секретных до поры до времени боевых колесниц и разрывных снарядов, новый вид артиллерии, танки, подводные лодки, летательные аппараты — прообразы и самолетов, и вертолетов, и парашютов.
Сегодня военные изобретения древности прекрасно работают во всех армиях мира, хотя, разумеется, и в новом исполнении. Даже обычный пулемет восходит по принципу действия к античным изобретениям.
Античные изобретатели научились натягивать тетиву лука механическим приспособлением и получили новое секретное оружие — машину для метания стрел с ужасающим названием «скорпион». Когда Дионисий Александрийский добавил к «скорпиону» приспособление для быстрой подачи стрел, получился полибол. Это и был античный пулемет. Когда вместо упругого элемента сумели использовать сжатый воздух, появилась еще одна военная машина — аэротон.
В древних империях тоже существовали предприятия военно-промышленного комплекса, организованные на манер мануфактур. При взятии Карфагена в руки римлян попало 476 тяжелых орудий и 2500 «скорпионов». Формирование такого арсенала возможно только при массовом производстве.
Возвращаясь к Леонардо, стоит сказать, что уже через несколько лет после своего резюме он стал известен как военный инженер. Осенью 1503 года гонфальонер Флорентийской республики Пьеро Содерини пригласил его к себе на службу, чтобы послать в качестве военного механика в пизанский лагерь для устройства осадных машин. Призывал его на службу и Цезарь Борджиа.
К тому времени Леонардо уже соорудил искусственный глаз и... изобрел паровую пушку. В сильно нагретую камеру вводили теплую воду, которая мгновенно превращалась в пар и выдавливала ядро. Это изобретение было сверхсекретным. Так же как паровые игрушки древних греков и римлян, пушка Леонардо может считаться предшественницей паровой машины Уатта.
После всевозможных снарядов, извергающих через трубки пламя и дым при помощи пороха, смолы и серы, художник пришел к одному странному изобретению, которое сам считал неудачей. Это была колесница с вращающимися серпами. Врезаясь в неприятельскую пехоту, серпы должны были косить солдат. Колесницы с серпами не оправдали его надежд, поскольку лошади, везущие их, пугались и производили смятение не во вражеских, а в рядах собственной армии. Но это страшное военное оружие дало начало мирной сельскохозяйственной технике далекого будущего — сенокосилке, комбайну и снегоуборочной машине.
История военной техники сохранила имя еще одного художника — английского карикатуриста Хита Робинсона. Его творчество пришлось на 1890–1930-е годы. Он откровенно смеялся над машинами и в карикатурах фантазировал, изобретая все новые «смешные» аппараты с немыслимыми деталями и агрегатами. Странными были также и цели, для которых предназначалась эта техника. Робинсон приводил к абсурду структуру машин и в карикатурах решал многие вопросы, которые волновали в то время серьезных людей — машиноведов. Многие его идеи инженеры использовали при создании новой техники.
В годы Первой мировой войны, когда художник начал «изобретать» сугубо военные машины, они оказались настолько пророческими, что Робинсоном заинтересовался британский Генеральный штаб, желая выяснить, откуда у него информация о секретном вооружении. Карикатуристу пришлось доказывать, что все это лишь вымысел художника. Военные не верили. Не все из них понимали, что техническое творчество и искусство в чем-то стыкуются у гениального автора. Даже считая войну «зверской глупостью», он может быть не прочь в нее поиграть. На бумаге.
«СМ-Украина». Александр Семинский, журналист (Киев)
