Картина была заказана Леоном Анри Лефевром в 1882 году и впервые выставлена в Королевской Академии художеств. "Олеандр" сразу же стал популярен. И не удивительно. Для успеха тут было все: исторический контекст, чарующая роскошь и загадка на языке цветов.
Полотно "Олеандр"олицетворяет творчество Лоренса Альма-Тадемы на пике его карьеры. У искусствоведа и художника викторианских времен Джона Эвана Ходжсона есть изречение, согласно которому, в эту пору в творчестве художника "природа и искусство соединились". Думается, что под этой высокопарной фразой искусствовед имел ввиду, что точность в изображении объектов природы сравнялась в этот период в творчестве Альма-Тадемы с детальностью изображения интерьеров и предметов быта минувших эпох. Эти две очень важные составляющие картин художника как бы стали равновесны. Именно так родилась совершенно особая, чарующая гармония Альма-Тадемы.
К этому времени торжественные и исторически значимые сцены постепенно сходя в творчестве художника на нет. Они уступают место совершенно малозначительным бытовым сюжетам, но даже эти сцены быта максимально легковесны и бездеятельны. Художник словно пытается поймать те мгновения в жизни персонажей, когда мир словно замирает вокруг, а у мгновения не может быть драматургии, поскольку тут нет времени, где она могла бы развернуться. Запечатлевать это "застывшее мгновение" Альма-Тадема умел блестяще.
Вот и в "Олеандре" сюжет и композиция полотна максимально просты. Фронтальная область картины использована для фундаментальной дифференциации света на мраморном полу с узорной плиткой. Справа, на низком бортике бассейна, сидит женщина, она вдыхая аромат цветка олеандра, который пышным кустом растет в горшке чуть поодаль. Ветки растения обрамляют арку, сквозь которую мы видим портик с колоннами и плескающееся недалекое море.
Когда художник писал эту картину, он безусловно был увлечен игрой цвета и света. Так, безмятежная синь океана контрастирует с насыщенным терракотовым цветом стен. И едва ли не весь передний план картины занимает мраморный пол, игру света на котором, художник пишет поистине виртуозно. Порой даже кажется, что этот свет и цвет - самое главное на картине. Словно девушку, цветок и узорчатую плитку на полу художник добавил лишь в последнюю очередь, словно спохватившись, что ему надо чем-то развлечь зрителя. Труды Альма-Тадемы не пропали даром в своих воспоминаниях о художнике его друг и биограф Фредерик Джордж Стивенс называет "Олеандр" "лучшим примером игры Лоренса Альма-Тадемы с контрастами переднего и заднего планов света, деталей и цвета".
И все же Альма-Тадема не Клод Моне - игра света и цвета важна ему, но, он не звался бы прерафаэлитом, если бы в его картине не было второго дна. Чтобы лучше понять "Олеандр" нужно взглянуть на другую работу Альма-Тадемы - "Дорога к храму". Написанная в тот же год, что и "Олеандр", она стала дипломной работой художника при его вступлении в Королевскую Академию художеств. "Олеандр" и "Дорога к храму" представляют собой почти диптих и им следовало бы висеть бок о бок, но, увы, Королевской Академии досталась лишь одна из картин. "Олеандром" в настоящее время владеет испано-мексиканский бизнесмен Хуан Антонио Перес Симон.
"Дорога к храму" изображает девушку, сидящую на пороге храма и продающую обетные статуэтки. Несмотря на то, что девушка находится на переднем плане картины, она в тени и зрители обычно едва удостаивают ее взглядом. Композиция продумана художником так, что он сразу же увлекает взгляд зрителя дальше, в створку открытой двери, где на фоне далекого моря разворачивается интригующее действо вакхической процессии. Проводя этот контраст, художник словно хочет сказать зрителю, что подлинная жизнь там, за дверью. Эта девушка сидит на пороге храма как на пороге самой жизни. Ее время еще не пришло. И оттого она грустна и полна тревожных надежд.
И девушка с "Олеандра" словно эти надежды исполняет. Вот она вожделенная жизнь - богатый дом, дорогие одежды, не скрывающие нежность кожи и изящную форму плеч. Но задний план есть и тут. Он всегда есть на картинах Альма-Тадемы. Вглядитесь туда, в даль обрамленного колоннами портика, там кто-то отправляется в путь. И от свежего плеска волны и шепота ветра в тугих парусах пышная роскошь мраморного пола и терракотовых стен сразу обретает привкус тоски. Весь этот мир с его роскошью и страстью, он манит и пьянит, как запах олеандра, который прекрасен в пышном цвету, но смертоносно ядовит. Картине не даром досталось его имя - на викторианском языке цветов он обозначал сладострастие равно манящее и губительное.
