Язык — едва ли не самый важный инструмент, выделяющий человека из мира животных. О его происхождении ученые спорят еще с античных времен. Более или менее ясно только то, что язык возник в промежутке 200-40 тысяч лет тому назад.
Однако ученые не оставляют попыток выстроить новые теории. Информацию к размышлению им дают прежде всего исследования языка животных, которые демонстрируют сложность последнего, его парадоксальные совпадения со многими чертами человеческого языка.
Как предположил профессор лингвистики Сигеру Миягава: язык это встреча самовыражения и информативности. Миягава называет их экспрессивной и лексической системами. Наиболее ярким примером первой системы являются птичьи трели: мелодическое сочетание отдельных звуков, выражающее внутреннее состояние исполнителя, причем звуки по отдельности не несут никакого смысла. Лексическая система есть у пчел (танцы, указывающие путь к источнику корма) и приматов: это отдельные знаки, описывающие реальность («орел», «змея», «леопард»). Скрещивание этих систем с помощью грамматики, вероятно, и создало человеческий язык, способный говорить о мире и о самом субъекте речи, бесконечно порождая новые значения.
Кроме того, есть одно необычное явление среди приматов: песни гиббонов. Эти обезьяны издают сложные рулады из различных звуков, чтобы привлечь брачных партнеров, оповещать других особей о занятой территории и связываться друг с другом. Вероятно, способность к экспрессивной коммуникации у приматов является латентной: она скрыта в генах, и актуализируется только в редких случаях.
Авторы другого исследования, представили более скромную теорию: в эволюции языка синтаксис зародился раньше фонологии. Обычно считается, что фонология (соединение бессмысленных звуков в значащие слова) устроена более примитивно, нежели синтаксис (сочетание слов в более сложные структуры — предложения). Фонология проще, и поэтому должна чаще встречаться в животном мире. Например: шесть-семь песен в репертуаре птицы состоят из одних и тех же «слогов», идущих в различной последовательности. Поэтому птичьи трели, а также песни китов, относятся исключительно к уровню фонетики (звуков, не участвующих в смыслоразличении).
А вот с синтаксисом в мире животных все не так просто. Например: мартышки Кембелла при приближении леопарда кричат «крак», а при виде орла — «хок». Кроме того, к обоим крикам они прибавляют специальный аффикс: «крак-у» означает любой подозрительный шум, а «хок-у» — что-то опасное в лесном покрове. Таким образом, перед нами полноценный синтаксис, хотя и крайне простой.
Налицо два факта: в мире животных синтаксис встречается гораздо чаще фонологии, а у людей есть языки, где фонология отсутствует. Вопреки мнению большинства лингвистов и специалистов по языку животных, что синтаксис возник у людей в первую очередь, чтобы выражать много понятий и явлений ограниченным набором слов. Только потом, когда словарный запас наших предков вырос, возникла необходимость различать похожие по звучанию слова.
Люди делят умение выучивать и издавать широкий диапазон звуков с птицами, китами и слонами. Однако только человек может использовать звуки фонологически, для различения последовательностей звуков. Следовательно, фонология возникает на когнитивном уровне и развивается уже в рамках культурной, а не биологической эволюции.
