В июня 1918 года перед Революционным трибуналом предстал офицер Российского императорского флота. Имя его – Алексей Михайлович Щастный. Звание – капитан первого ранга. Хотя матросы по праву назвали его первым «народным адмиралом».
При советской власти Щастному в течение нескольких месяцев пришлось исполнять обязанности начальника морских сил Балтийского моря. Так именовалась тогда должность командующего флотом. Он организовал и лично возглавил Ледовый поход – операцию по перебазированию кораблей из Ревеля (Таллинна) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт в феврале-мае 1918 г.
Щастный совершил тогда невозможное, даже с точки зрения морских специалистов – в тяжелейших условиях удалось спасти от захвата кайзеровскими войсками и уничтожения ядро Балтийского флота: 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 миноносцев, 12 подводных лодок.
Необходимость разработки и осуществления этой беспримерной для отечественного флота операции возникла вследствие заключения Брест-Литовского договора. Немцы не без оснований рассчитывали, что Балтийский флот окажется в западне. Ведь по условиям договора Россия должна была перевести флот в свои порты, а этого, по мнению германского генштаба, не позволяла сделать ледовая обстановка. Или остаться в Гельсингфорсе и полностью разоружиться. Не учел генштаб лишь одного – героизма и мастерства российских моряков. Щастный принял решение: любым путем вырваться из ледяного плена. И это ему удалось сделать. Флот практически в полной сохранности прибыл в Кронштадт.
Однако вскоре после этого произошло невероятное и необъяснимое с точки зрения здравого смысла. Поход завершился в конце апреля 1918 года, а через месяц – 27 мая (дата ареста Щастного) – нарком по военным и морским делам Троцкий назвал его преступником исключительной государственной важности.
Щастный был помещен в Таганскую тюрьму. Но вскоре его перевели оттуда в специально оборудованную камеру в Кремле. Там же состоялся и суд, приговоривший командующего к расстрелу.
Это был первый смертный приговор, вынесенный судом после Октября 1917 года.
Что же произошло через несколько дней после успешного завершения Ледового похода? Почему человек, совершивший подвиг и спасший флот, был приговорен к расстрелу?
Среди сослуживцев Щастного в те дни так и говорили – его арестовали за подвиг, которым он «создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти»[1].
Такая странная формулировка обвинения – не вполне точная, но, по сути, верная – поражала и тогда, и сегодня. Напрашивается вывод, что Троцкому этот подвиг был не нужен. Возможно, для него и его соратников более предпочтительным вариантом являлось уничтожение кораблей (на чем настаивали англичане, и против чего возражал Щастный)? Или оставление их в Гельсингфорсе, что стало бы подарком для немцев?
Какое-то приемлемое объяснение столь парадоксальным действиям большевистских лидеров вряд ли можно найти без учета каких-то исключительных и необычных обстоятельств, которые бы помогли нам разобраться в этом деле.
Среди таких обстоятельств выделим всего два.
Первое. Ревтрибунал при ВЦИК, состоявший только из членов ВЦИК, был учрежден спустя несколько часов после ареста Щастного А 16 июня того же года, за три дня до суда, был отменен ранее установленный запрет на применение судом смертной казни.
Второе. Нарком Троцкий выполнил по этому делу несколько взаимоисключающих процессуальных ролей – как прокурор санкционировал и лично произвел арест Щастного; в качестве следователя допросил его и ряд других лиц; выступил в суде единственным свидетелем обвинения, и, по некоторым данным, побывал даже в совещательной комнате.
Имеются и другие факты, которые свидетельствуют, что неослабевающий интерес к трагической судьбе командующего флотом совсем не случаен.
На сегодняшний день существуют несколько версий о причинах суда над А.М. Щастным. Все их можно свести к двум основным.
1. Версия обвинения. Саботирование Щастным предписаний советской власти и проведение антисоветской агитации, направленной на ее подрыв. Из обвинительного заключения следует, что своими выступлениями он «подготовлял условия для захвата власти».
2. Версия конспиративная. Это была расправа за прикосновение Щастного к тайне большевиков, за его попытку разобраться в политических хитросплетениях вокруг судьбы Балтийского флота. В то же время, расстрел командующего можно рассматривать как акт устрашения по отношению к вышедшему из повиновения Балтийскому флоту. А возможно – и как акт оправдания перед спонсорами революции.
Материалы архивно-следственного дела дают основание полагать, что А.М. Щастный, вероятно, подозревал большевиков в тайных связях с представителями иностранных государств[2].
Известно, что стратегические цели Германии и большевиков на исход первой мировой войны совпадали. Но по целому ряду конкретных вопросов эти интересы коренным образом отличались. Немцы рассчитывали использовать противоположную сторону в качестве подрывного элемента, силы, способной подорвать боевой дух армии и вывести Россию из войны. Большевики же рассматривали предлагаемую им материальную поддержку, как средство, необходимое для достижения своих целей, среди которых приоритетное место отводилось организации революции и в самой Германии.
По сути, Алексей Михайлович оказался в 1918 году в силу занимаемой должности в эпицентре сложнейшей политической игры, касающейся судьбы Балтийского флота. Игру эту вели все заинтересованные стороны – англичане, немцы, большевики.
В такой непростой ситуации командующий флотом установил для себя, о чем свидетельствуют все его практические шаги, четкий водораздел: делать только то, что нравственно с точки зрения российского офицера, то, что в интересах Родины. И наоборот, любые действия и приказы власти, являющиеся в его понимании предательскими, Щастный слепо не выполнял, старался корректировать, оттягивать по времени под разными предлогами и т.п. Самый наглядный пример тому – его позиция, связанная с уничтожением кораблей флота за деньги.
Вместе с тем, Щастный пытался все это делать, говоря современным языком, в правовом поле. Он не был заговорщиком, руководствовался впитанными с детства понятиями о чести и совести. Но эти понятия для большевиков не имели существенного значения, когда речь шла о захвате и удержании власти. Они вели какую-то свою игру. Поэтому Щастному давались путаные, противоречивые указания с целью добиться от него перебазирования кораблей в Кронштадт лишь тогда, когда сделать это, исходя из ледовой обстановки, было уже невозможно. Или взорвать – но без боя и крайней необходимости. Да так, чтобы корабли оставались на плаву.
Щастный понимал, что в этом случае они могут стать легкой добычей немцев. Поэтому был вынужден вести свою игру. С единственной целью – спасти флот. Причем, для него, как и для нас сегодня, первостепенное значение имело не установление фактов финансовой поддержки большевиков немцами, о чем в те дни говорило полгорода, а выяснение путей и способов компенсации выплаченных большевикам денег. Щастный, вероятно, полагал, что тайные договоренности по этим вопросам были достигнуты в Брест-Литовске, и расплачиваться с немцами решили флотом. Свидетельством тому являются воспоминания Г.Н. Четверухина, ссылавшегося на адмирала С.В. Зарубаева, с которым А.М. Щастный встречался накануне вызова в Москву[3], а также подшитые к делу копии шести документов, изъятых у него в Москве после ареста.
Можно долго спорить и рассуждать о подлинности или подложности этих документов, адресованных начальником «Разведочного отделения» немецкого Генштаба «Господину председателю Совета Народных Комиссаров». Но для суда имело значение то, что Щастный собственноручно написал на обороте одного из документов: «Был взят с собою, как материал, компрометирующий ходившие по Петрограду слухи, для того, чтобы показать Коллегии и Высвоенсовету»[4].
Каких-либо доказательств использования А.М. Щастным этих документов в контрреволюционных целях ни следствием, ни судом добыто не было. Тем более, что они не изымались у Щастного при аресте, как неоднократно утверждал Троцкий. Командующий флотом сам достал из портфеля все привезенные документы, когда нарком «снимал с него показания». Как видно из стенограммы допроса, Щастный с целью аргументировать свою позицию «вынимает записки и смотрит по ним, Троцкий берет записки и читает»[5].
Тех, кого интересуют более подробные обоснования второй версии, автор отсылает к своим книгам «Трибунал для флагманов» и «Дело командующего флотом А.М. Щастного[6].
А.М. Щастный полностью реабилитирован 29 июня 1995 года.
[1] Граф Г.К. На «Новике». Балтийский флот в войну и революцию. СПб. Гангут. 1997.
[2] Здесь и далее цит. по: материалы архивно-следственного дела А.М. Щастного № 3614. л.д. 18.
[3] Четверухин Г.Н. Сполохи воспоминаний. Морской сборник. 1991. № 11.
[4] Материалы дела А.М. Щастного. Л.д. 19.
[5] Там же. Л.д. 83.
[6]Звягинцев В.Е. Трибунал для флагманов. ТЕРРА: Книжный клуб. 2007. Дело командующего флотом А.М. Щастного. Белый город. 2013.
