Школьное образование — важнейшая функция государства, влияющая на всё что происходит в обществе. Переосмысление систем школьного образования сейчас происходит во всём мире — развившаяся в годы индустриализации система подготовки фабричных рабочих и государственных служащих не подходит для современного времени. Самые продвинутые мировые системы образования, например финская, отказываются от привычных нам атрибутов школы — домашних заданий, экзаменов, оценок и даже предметов в привычном для нас понимании.
У нас же как была советская система образования так и остаётся, ещё и с жесткими рамками и полным запретам инициативы для школ и их работников. Реформировать нашу систему никто и не думает, в обществе нет даже намёков на эту дискуссию — у нас дети ходят в школы устаревшие лет на 70, а мы живём так, как будто всё в порядке. Нет ни общественного запроса ни политической воли, кажется, это вообще никому не интересно. А что же нужно делать со школьным образованием?
Начнём с истории этого вопроса. Человек чему-то учился всегда — это эволюционный процесс. На этапе охоты и собирательства дети обладали почти неограниченной свободой в изучении окружающей среды, поскольку именно от знакомства с ней зависело выживание. Чтобы отличить ядовитый корешок от съедобного, нужно в голове как-то систематизировать растения, долго наблюдать. А если не запомнишь — отравишься. Но с развитием технологий и изменением форм хозяйства — в частности, перехода к аграрному обществу, дети сами стали капиталом, инструментом в ведении хозяйства. Свободное образование через изучение окружающей среды потеряло эволюционную необходимость. Труд был рационализирован, и изучать стали нужные для дела навыки. Популярный американский журнал Psychology Today считает, что именно с этого момента началось подавление детского характера в обучении: хороший ребёнок — это производительный ребенок — покладистый, он не тратит время на познание мира с помощью игр, находится на низшей ступени иерархической лестницы, хорошо выполняет указания и активно участвует в работе. В средние века, а также во времена промышленной революции дети стали поступать в цеха, на фабрики, в подмастерья к рабочим — обучались необходимым навыкам профессии. Для того, чтобы дети пересели за парту, необходимо было существенно сократить детский труд. Идея всеобщего школьного образования распространялась в Европе очень долго — аж триста лет, с 16 по 19 век, но, также как и когда-то обучение рабочим навыкам, имело конкретные цели.
Формат сегодняшней школы — продукт индустриальной революции и урбанизации конца XIX — начала XX века. Школы обеспечивали требования к человеческому капиталу в промышленности — фабричный рабочий должен быть базово грамотным, суметь, как минимум, прочитать инструкцию и расписаться в ведомости. Но, помимо этого, школы выполняют другую важнейшую роль для городского жителя: школа — это институт общественного воспитания и надзора. Всю историю человечества дети — забота исключительно родителей. В аграрном обществе с этим не было никакой проблемы: дети росли дома, под присмотром женщин и стариков, а едва становились постарше — их привлекали к труду. Мальчиков — в поле с мужчинами, девочек — на хозяйственных работах с женщинами.
А вот перед городским жителем эта проблема встала: даже в эпоху, когда детский труд считался нормой, возраст поступления к станку или в шахту был гораздо выше возраста выхода в поле. Ребенку не просто нужно было преподать базовые навыки, но и поручить его на время, пока родители трудятся.
Кроме того, урбанизация породила нуклеарную семью — в городских квартирах и комнатках, люди уже не жили кланами, тремя поколениями и пятью коленами. Родители и маленькие дети — так выглядит индустриальная семья.
Школа, а в последствии и дошкольные учреждения, это буквально «фабрики для детей»: родители идут по гудку на завод или в контору, а дети по звонку идут на урок, где кроме любви к добрым книжкам — получат присмотр и горячий обед. Исключительное бремя семьи стало общественной услугой.
По мере машинизации труда — с появлением фабрик, заводов, их руководители стали всё более заинтересованы в людях, работниках, исправно выполняющих инструкции, привыкших к монотонной и долгой работе, а также с минимальной способностью читать и писать. В Европе 19 века считалось, что чем скучнее уроки в школе, тем лучше, потому что это воспитывает выдержку и беспрекословное подчинению авторитету вышестоящих лиц, полезное потом в работе.
По мере того, как государства генерировали свои собственные национальные истории, школы становились важнейшей институцией по производству патриотичных, лояльных граждан. В школах воспитывали патриотов и будущих солдат, а особо выдающиеся люди могли пробиться в государственный аппарат. В 19 веке в Европе и России в школу шли, в первую очередь, для того, чтобы поступить потом в университет и стать хотя бы минимального уровня чиновниками.
Хотя Россия обычно противопоставляется Европе, в вопросе образования у нас, до определенного момента, все шло вполне себе в таком же порядке. Сначала церковные школы, потом профессиональные и ремесленные, появившиеся со времен Петра I. Там можно было изучать фортификацию, арифметику, географию, иностранные языки, химию, медицину, металлургию… Вполне практические профессии для постройки новой столицы и для ведения войн. Аристократия при этом преимущественно обучалась на дому. В 19 веке стали появляться учреждения, которые готовили дворян к работе в государственном аппарате Российской империи. Все слышали про Царскосельский лицей, где учился Пушкин — открывали его именно с целью тщательной лепки с нуля будущих высших должностных лиц.
Если подводить краткий итог — школы что в Европе, что в России всегда преследовали практические интересы и были направлены на определенную муштру, приспосабливали человека к интересам производства, государства или церкви. В 1975 году вышла книга философа Мишеля Фуко с громким названием: «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы». Там он пишет, что тюрьма нескольких столетий функционирует в этом виде благодаря существованию таких институтов, как больницы, казармы и школы. «Удивительно ли, что тюрьмы похожи на заводы, школы, казармы и больницы, которые похожи на тюрьмы?» По мнению Фуко, для приспособления человека под нормированный контролируемый со всех сторон образец и существуют в школах расписания, иерархия, построения, линейки, режим.
Нынешнее образование в России построено на советском опыте, и модель взята тоже оттуда. После революции в стране стали открываться трудовые школы, вечерние школы, стандартное образование совмещалось с политической пропагандой и культурным просвещением — походами в театры, музеи. Количество обязательных классов выросло сначала с четырёх до семи, а потом и восьми классов. После войны в школах появилось и то, что не исчезло до сих пор — элементы военной подготовки. Да-да, «Зарница» — военное соревнование для школьников — существует до сих пор, вместе со смотрами строя и песни и конкурсами по разборам автомата.
По данным статистического сайта World Population Review, в рейтинге лучших результатов школьного образования первое место занимает Китай. За ним идут (по мере убывания) Гонконг, Финляндия, Сингапур, Япония, Канада, Новая Зеландия, Тайвань, Нидерланды и Австралия. Россия же занимает 38 место, сразу за Грецией. Рейтинг определяется по трем показателям — баллам, которые ученики набирают по математике, технике чтения и естественным наукам. В связи с этим напрашивается вопрос — почему же Россия, где детей тащат на раннее развитие, где в детских садах готовят к школам едва ли не с первых дней, где шестидневное обучение во многих школах — почему же Россия на таком низком месте по ключевым показателям? Что же такого в системах стран-лидеров?
Разница тут не только в академических результатах. В 2016 году британский онлайн-журнал Independent также проанализировал мировые системы образования, отобрав 11 самых лучших. Помимо чисто учебных аспектов, учитывались социальные и психологические. На первом месте оказалась Финляндия. В первой четверти 2020 года чемпионом по всем позициям стала Финляндия. При этом к 2020 году эта страна избавилась от всех школьных предметов в привычном для нас понимании! А до этого — от оценок, домашних заданий и тестов. Финляндия экспериментально ставит вопросы о том, что же такое образование и нужно ли оно вообще — а если да, то какое.
Почему же финские школы настолько успешны? Активное строительство современной финской системы образования началось около 40 лет назад, когда страна выходила из экономического кризиса. После распада СССР безработица в Финляндии подскочила с 3 до 18 процентов, по стране распад ударил из-за прекращения множества торговых связей. Кризис стал крупнейшим за всю историю страны. Правительство тогда приняло решение существенно видоизменить образование. Вместо того, чтобы вести каждого ученика по заранее определенной образовательной программе, там решили отталкиваться от его индивидуальных возможностей и пользы, которую человек может принести обществу. Основное отличие от систем всех других стран в том, что образование не подстраивается под существующий рынок, а, наоборот, формирует его исходя из имеющегося человеческого потенциала. В финских школах нет оценок, нет экзаменов и единых рейтингов. Нет разделения на частные и государственные школы — все они финансируются из госбюджета, не имея зависимости от внешних меценатов. Это значит, что, в каком бы регионе ни жил ученик, он будет получать одинаковые возможности к образованию. На смену исключительно программному поэтапному методу освоению программы по плану Финляндия вводила постепенно междисциплинарный подход: школьные предметы вроде истории, алгебры и биологии исчезли. Теперь финские школьники изучают разные мировые феномены или социальные явления с помощью всех этих дисциплин разом. Например, вторую мировую войну одновременно рассматривают через призму математики, географии, истории и литературы.
Есть необычные с нашей точки зрения предметы, например, целый курс под названием “Работа в кафе”. Там школьники осваивают английский язык, основы экономики и коммуникации. В школах во многих классах нет парт, разрушается традиционная иерархия между учениками и учителями. Дети работают в небольших группах, в диалоге и дискуссии учась находить решения практических задач, связанных с их страной. По мнению департамента образования Финляндии, таким образом граждане учатся самостоятельности и бесстрашной ответственности за принимаемые решения, а не воспитываются для слепого выполнения инструкций.
Результаты финской школьной политики оказались впечатляющими — на сегодняшний день, в Финляндии выпускается из школ 99 процентов детей. Для сравнения — в США этот показатель всего лишь 83 процента, при том, что Финляндия тратит на одного ученика на 30 процентов меньше средств, чем США. Поставив целью образования максимальное развитие человеческого потенциала, Финляндия сформировала развитый, талантливый и ответственный рабочий состав страны, быстро выйдя из рецессии. В этом году, кстати, уже третий раз подряд ООН признал Финляндию самой счастливой страной на Земле.
Можно ли достигнуть подобных успехов тоталитарными методами? Как оказывается, можно, что видно по примеру Китая. С 1986 года там действует закон об обязательном общем образовании, которое основано на двух базовых принципах: обязательное посещение школ для детей от 6 до 15 лет и всеобщая грамотность к достижению 20-летия. Программу образования разрабатывают на государственном уровне в соответствии с прогнозируемым рынком и политической повесткой правящей коммунистической партии. Быть школьником в Китае очень непросто — критическое мышление там не поощряется, наоборот, вся школьная программа построена на муштре и зубрежке. Связано это не только с тоталитарной системой, а ещё и с огромным населением — в классах столько человек, что такой способ ведения уроков единственно возможный. В одном классе может быть до 45 детей, а иногда цифра доходит и до 65. Конечная цель такой учебы — поступление в университет. В лучшие вузы страны огромный конкурс до 50 тысяч человек на место. Университеты иногда устраивают дополнительные экзамены для всей семьи. Например, родителей заставляют написать тест по математике. Китайские студенты в совершенстве овладевают навыками по математике, информатике, программированию, часто хорошо выучивают английский, как международный язык, но при этом у них отмечается огромный недостаток коммуникативных навыков и менеджмента. По сути, китайская система образования работает, потому что страна готовит кадры под стремительно развивающуюся индустрию высоких технологий. На сегодняшний день позиция коммунистической партии Китая в отношении образования — поворачивать его в сторону все большего освоения высоких технологий. В тоталитарном государстве образование не направлено на развитие непосредственно человеческого потенциала, наоборот — оно подстраивает человеческие ресурсы под свою экономическую модель.
Британский писатель Кен Робинсон в своем выступлении на TED Talk еще в 2007 году говорил про опасность такого подхода. Робинсон противопоставляет образование креативности, мол, в общих школьных институциях из детей делают удобных обществу роботов. Но дело не только в этом — образование, при огромной на сегодняшний день доступности, переживает падение ценности. Если во второй половине 20 века высшее образование было гарантией хорошей работы, то сейчас это не так: слишком много кадров с одинаковым, а часто — не особо применимым в современных реалиях образованием. Обучение в школе — это преамбула к обучению в университете, где бакалавриат нужен для того, чтоб потом поступить в магистратуру, и то после этого вполне себе можно вернуться домой и не найти работы по специальности. Рынок переполнен низкоквалифицированными специалистами без практического опыта.
Сегодня в России школы лишены возможности самоопределения. Они включены в образовательную инфраструктуру, подчинены национальному проекту, включены в бесконечный оборот бюрократических процедур. Это увеличивает нагрузку на учителей, которые вместо прямых обязанностей занимаются бесконечным заполнением бумаг — пусть сейчас и электронных — и хождением на различные проверки. Повышение зарплат учителей — недостаточная финансовая мотивация при всей этой волоките. Кстати, о зарплате — между регионами и Москвой в ней огромный разрыв. Сравните — в регионах учитель получает около 15-30 тысяч в месяц, а в Москве — 70-90 тысяч. Естественно, молодым специалистам в школу идти не особо интересно, вот и получается, что очень часто детей учат люди, сами выучившиеся на учителей еще при Брежневе, воспитанные в советской пионерской идеологии, не знающие особенностей современных подходов к образованию, рынка и психологии.
Главная проблема школьного образования в России — при всей своей системности и конформизме — оно направлено как бы в никуда. Мир изменился, экономика рыночная, а образование советское. Даже всероссийские олимпиады школьников, которые должны бы выявлять из общей массы наиболее талантливых детей, не обеспечивают того самого раскрытия потенциала людей, которые в перспективе перестроят российскую экономику, индустрию, культуру, медиа. Например, за победу в олимпиаде школьник получает денежный приз и гарантированное поступление в ВУЗ, куда он и так бы поступил и без этой олимпиады. При этом методистов, занимающихся разработкой индивидуальных подходов именно в каждой конкретной школе, часто нет, потому что отсутствует даже минимальная автономия школ, например, в вопросах выбора руководителей, направлений программы, а методологические разработки не подчинены реальным потребностям ни детей, как будущих членов общества, ни самого этого общества. Поэтому нередко даже частные инициативы — вроде частных школ, финансируемых бизнесменами, проваливаются. Попросту нет персонала, готового учесть международный опыт, построить политику после сравнительного анализа лучших мировых систем образования. Для этого требуется полная профессиональная переподготовка молодых специалистов. А вообще изначально требуется политическая воля на то, чтобы улучшить систему образования. Которой нет.
Что же делать?
Полное копирование финской системы сейчас не представляется возможным, но и тоталитарные порядки что в российских школах не процветают, как в Китае. Необходимо начинать с поступательных шагов.
Для начала можно подумать над изменением системы финансирования — почему, думаете, такой разрыв между Москвой и регионами? Московские школы финансируются из бюджета Москвы, а в регионах в основном из муниципальных бюджетов бюджетов. В Москве, по данным 2018 года, бюджет на одного жителя 168 тысяч рублей на человека. В регионах он колеблется в среднем от 20 до 30 тысяч рублей.
Необходимо сделать так, чтобы образовательный процесс стал более прозрачным, чтобы в школе появились специалисты с навыками автономии. Важно развивать ситуативный подход — как в Финляндии, и направлять образовательные усилия на раскрытие способностей конкретных учеников. Например, дать возможность ученикам осваивать углубленно интересующие их предметы не в рамках программы, а в соответствии с их интересами. Конечно, для этого нужны программы переквалификации для учителей, а значит, важно создавать условия для молодых преподавателей и усиливать международную интеграцию. Одна из острейших проблем российских школ сейчас — максимальная оторванность от международного сообщества. Даже после 11 лет изучения английского языка в школе, мало кто на нём хорошо говорит. Программы по обмену, образовательный экспорт, ознакомление с мировым рынком и ситуацией позволит России перестать год от года репродуцировать методами образования устаревшие советские институты.
В том, в каком положении сейчас школы, прослеживаются параллели с большинством государственных институций в России — огромная бюрократизация, минимум частной инициативы, слабая конкуренция и низкая сменяемость кадров — все эти проблемы не новые и не сугубо школьные. Только в данном случае время работает против нас — если уж человек в России сегодня проводит такой огромный отрезок своей жизни в различного рода институциях, необходимо сами институции реформировать. Упускать время — значит позволять системе возрождать себя вновь и вновь, системе, которая подавляет потенциал новых поколений, отнимает у них способность критически мыслить и преобразовывать жизнь в стране.
Понравился текст? Подпишитесь на мой канал, чтобы не пропустить новые статьи.
