К Смоленскому сражению князь Пётр Багратион пришёл в расцвете полководческого таланта, с огромным опытом сражений и с убеждением, что Наполеона можно не пустить дальше в Россию.
Его семья – боковая ветвь царского грузинского рода Багратионов, гордая, древняя, но бедная. Служить Пётр начал рядовым, за 11 лет прошёл путь от мушкетёра Астраханского полка до премьер-майора Софийского полка тяжёлой кавалерии. Опасные задания в армии Суворова просили как награду, Багратион был храбр и умён, но Суворов ценил тридцатилетнего командира ещё и за заботу о солдате. Павел І, придирчиво проинспектировав полк, признал его превосходным, и 34-летний Багратион становится генералом и «испрашивает чести служить в авангарде» во время Итальянского похода Суворова, причём гордится тем, что у него самые маленькие потери. Это мы представляем, как солдаты железной стеной, плечом к плечу шагают на пушки и валятся ряд за рядом. А генерал Багратион широко использовал «егерский рассыпной строй», чем приводил противника в недоумение. Суворов искренне считал, что потеря убитыми 1% солдат в бою «кричит о плохом командовании», а Багратион был хорошим командиром, у него ничего не кричало: он нигде и никогда не атаковал в лоб, его егеря совершали обходы, выискивали слабые места, великолепно стреляли и наносили слабое место в позиции врага для безошибочного удара.
Во время Итальянского похода раскрылись лучшие полководческие качества Багратиона. При Маренго 8 тысяч французов под командованием Моро столкнулись с авангардом Багратиона – у французов 2500 убитых и 200 взятых в плен. Багратион потерял 26 убитых и 81 раненого.
На реке Тидоне 32 тысячи французов атаковали 22-тысячный русско-австрийский корпус, причём на полк Багратиона навалился Польский легион, мечтая отомстить за поражение во время восстания Костюшко. Командующий французов увидел, как егеря гонят шесть сотен пленных поляков, а оставшиеся в рядах «рыдают от бессильной злобы».
В битве при Нови Багратион и Милорадович демонстративно отступили с прекрасно укреплённых позиций, заставив французов их «атаковать и преследовать отступающих». В результате Багратион потерял менее 400 солдат, но взял в плен более 4,5 тысяч и уничтожил около десяти тысяч.
Превосходство русских солдат было абсолютным: у князя Петра они были хорошо выучены, сыты, обуты и одеты, знали, что их командир – храбрец и любимец самого Суворова, получивший в награду шпагу из рук великого полководца.
Аустерлицкое сражение стало звёздным часов Багратиона и причиной охлаждения к нему Александра І.
Багратион командовал правым флангом, отбил все атаки французов, в то время как левый фланг бежал вслед за Александром. Историк А.П. Богданов считает, что царь никогда не мог забыть доклад о том, что правый фланг держится: «Жестоко страдая во время бегства диареей, он навсегда запомнил спокойствие Багратиона», – и с тех пор отзывался о князе Петре пренебрежительно.
Накануне войны 1812 г. Багратион подал императору план разгрома Наполеона: не оборона, а наступление! Соединить все русские армии, разбросанные частями по границе, стремительно ударить по союзникам Наполеона – Австрии и Пруссии, вывести их из войны, и тогда против России будут воевать не полмиллиона «Великой армии», а только одни французы! А дальше Багратион произнёс фразу, которая перечеркнёт все его планы: «А французов-то мы, слава Богу, знаем, как гонять!» Александр с ужасов вспоминал, как французы именно его гоняли, как остался он вместо свиты с единственным офицером (и вспомнить невозможно, как мучила при этом диарея!) Александр навсегда запомнил, что Наполеон непобедим, поэтому был принят план Барклая де Толли: отступать, выматывать в мелких сражениях, уничтожать продовольствие и фураж, жечь деревни (Сталин не придумал ничего нового – выжженная земля!) – именно приказ уничтожать деревни потряс Багратиона, он отказался его выполнять.
Под Смоленском Багратион потребовал решительного сражения. Его начала именно армия Багратиона, в первый день в атаках было убито до 20 тысяч солдат «Великой армии» при русских потерях менее 4 тысяч – ну, не умел Багратион воевать, проливая море русской крови.
А дальше полки Багратиона сменила армия Барклая де Толли, и через день – отступление. Нет, Барклай был патриот и лично храбрый человек – просто он, как и Александр, твёрдо знал, что Наполеон – гений, а французская армия – самая сильная, а вместе они непобедимы.
А грузин Багратион, русский генерал, твёрдо убеждён был, что русский солдат может всё, и в отчаянии писал Аракчееву, председателю Военного департамента: «Подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром преславную позицию».
А потом было Бородинское поле, где Багратион отбил все атаки и готов был наступать – единственный из командующих армиями, уверенный, что мы можем не заманивать, не растягивать вражеские коммуникации – бить и гнать!
Остановили князя Петра осколок ядра и воля царя. Раненый, он был увезён в имение друга во Владимирской губернии. Умер Багратион от общего сепсиса, закончив все дела: написал письма, отпустил на волю своих крепостных, наградил врачей (прозевавших гангрену), денщиков и слуг.
По воле Николая І останки героя, твёрдо знавшего, что он может разбить и Наполеона, и «Великую армию, были перезахоронены на Бородинском поле, там же возведён монумент.
В 1932 г. борцы против проклятого самодержавия и его наследства за «пролетарскую культуру» взорвали и могилу Багратиона, и монумент.
