Обычно те, кто начинает путешествовать по Горному Алтаю, проходят несколько стадий: сначала они исследуют Чемал с его красивыми, почти картинными пейзажами – кудрявыми горами, каменистым берегом Катуни, лесами и живописными алтайскими деревушками; затем те, кто посмелее, планируют конные прогулки и удаляются от самых многолюдных, туристических мест; кто поспортивнее и повыносливее - поднимаются на Каракольские озёра.
Остальные же, как подросшие любопытные шалопаи, начинают искать «дыру в заборе» и пробуют удрать подальше, чтобы увидеть больше и при этом как можно реже встречать других людей.
Кто-то при этом движется по вертикали – уходит в горы. Кто-то по горизонтали – всё дальше и дальше, где «открыточный» приветливый Алтай с бойкими деревенскими женщинами, продающими медовуху, и шустрыми ребятишками, гоняющими на велосипедах по улицам деревушек, остается за спиной, а впереди, справа, слева - везде, покуда хватает глаз – простираются горы и бескрайние долины.
Кудрявые зелёные вершины уступают место каменистым строгим уступам, травянисто-цветочные луга – выгоревшим степям, а многолюдные деревни – пустынным пространствам, где изредка увидишь одинокий аил, или всадника, пасущего стадо овец, лошадей или коров.
Этот Алтай более строг и лаконичен. Но я – одна из тех, кто удирал в ту «дыру в заборе» и всякий раз уходил всё дальше, - знаю, чего ищут на просторах Алтая, далёкого от цивилизации, любопытные странники.
Почувствовав магию Алтая – а её чувствуют даже заядлые скептики, - ощутив, как внутри будто омылось всё чистой водой, и стало легко, ясно, наполнено добротой, светом, они, как и я когда-то, начинают искать эту чистую силу, помноженную на десять, на сто.
Сила живёт там, где есть простор. Где почти нет людей, а те, что живут среди гор, степей и бурливых рек, просты как дети, как земля, как небо. Они пасут скот, ведут своё нехитрое хозяйство, просыпаются с первыми лучами.
Там дышится иначе. Там думается о правильном: о близких людях, о простом созидательном труде, о чистых радостях. Там свобода. Там нет ни печали, ни воздыхания.
Одной из первых наших вылазок такого рода была поездка к Ороктойскому мосту. От кого-то мы случайно услышали, что там интересно и обычно нет ни души, и поехали «на авось».
Уже по дороге туда ландшафты меняются. Как будто алтайские пейзажи в районе Чемала, обильно украшенные горами, холмами, цветами, лесами, начинают одновременно расширяться, упрощаться и наполняться воздухом.
Видны далёкие горизонты, голубые очертания гор, бесконечные дороги.
Ороктой – небольшое село на левом берегу Катуни. Его жители разводят маралов и крупный рогатый скот, ведут подсобное хозяйство.
С селом произошла забавная история. Обычно мост становится известен благодаря населённому пункту, но здесь всё ровно наоборот: село Ороктой стало известным благодаря Ороктойскому мосту.
Подвесной мост, расположенный между сёлами Ороктой и Эдиган, был построен в 90-х годах прошлого века на месте деревянного моста, снесённого половодьем. С этого момента и до постройки нового моста жители переправлялись с берега на берег в люльке, прикреплённой к натянутым канатам.
Переправа довольно экстремальная, если учесть, что именно в районе Ороктойского моста Катунь имеет минимальную ширину, но при этом максимальную глубину – около 70 метров.
Здесь действительно безлюдно. Изредка приедет машина с любопытствующими, которые выйдут, сделают несколько эффектных кадров, привяжут тряпочку к сосне на берегу (никто не знает, зачем, но раз все привязывают, то надо), посмотрят издалека на чёрные скалы и уедут обратно.
Мы решили задержаться. Горы, окружающие Катунь - суровые, почти лишённые растительности; река, стиснутая нагромождениями тёмной, почти чёрной пористой породы; солнце, пронизывающее не то что каждый миллиметр, а каждый атом пространства; воздух, аромат сухой травы – всё невольно приводило в состояние расслабленности, отдыха.
Меня непреодолимо манили чёрные скалы. Они были похожи на массы застывшей лавы неизвестного и бесследно исчезнувшего вулкана. Казалось, эта порода ещё вчера плавилась, дымилась и извергала пепел.
Несмотря на уговоры и предупреждения, я тут же на них залезла. Конечно, с всяческими предосторожностями, потому что скалы усеяны пустотами, и оступиться тут ничего не стоит.
А наверху хорошо. Сидишь, подставив лицо солнцу, и смотришь, как течёт Катунь. Моё счастье, что в ту пору я не знала, какая тут глубина. Высоты я не боюсь, а глубины боюсь. Вполне закономерно для человека, который не умеет плавать, хотя… летать ведь я тоже не умею.
Так полюбившиеся мне мистические скалы – это скальные коридоры, где бурлят и пенятся знаменитые Тельдекпенские пороги, или Тельдекпенские пни.
То, что показалось мне застывшей лавой, на самом деле тектоническая трещина, образовавшаяся в известняках Кембрийского периода, то есть более 500 миллионов лет назад! От таких цифр у меня мороз по коже, не меньше, чем от глубины Катуни.
Тельдекпенские пороги относятся к III уровню сложности и по зубам только опытным сплавщикам. Мощность порогов значительно возрастает в период таяния ледников. Они славятся сильными подводными течениями, водоворотами, турбулентностью и «бочками».
Я очень уважаю сплавщиков – не таких, как мы, плывущих на надувной лодочке по тихой воде в рамках туристического развлечения, а настоящих спортсменов, вступающих в противоборство с коварными и непредсказуемыми горными реками.
Но в то же время всегда с замиранием сердца смотрю на них и мысленно желаю им удачи и везения: 18 лет назад во время сплава IV уровня сложности по реке Коргон, пытаясь спасти своих спутников из перевернувшегося катамарана, погиб мой бывший коллега, опытный сплавщик и прекрасный, мужественный человек.
Напитавшись солнцем, мы сели в машину и поехали дальше. Конечный пункт назначения был мне неизвестен, поэтому пейзажи, ставшие совсем первозданными, поразили.
Кажется, небо ещё поднялось ввысь. Скалы ещё больше ощетинились острыми камнями и уступами. Разнотравье исчезло, вместо него – бескрайние просторы с выгоревшей низкой травой. И ни души. Только пространства, горы, река, текущая в узкой расселине, и солнце, пронизывающее всё вокруг и щедро рассыпающее свои лучи на серые камни.
Если бы сейчас мимо промчались охотники на полудиких конях, я бы даже не удивилась.
Наверное, Ульгень, добрый создатель мира, по верованиям алтайцев, живёт на девятом слое неба за месяцем и солнцем где-то в этих краях. Он царствует на золотом престоле в золотом дворце с золотыми воротами, так гласит алтайская легенда. Поэтому здесь всё сияет: отблески от стен золотого дворца Ульгеня ложатся на серые скалы.
А где-то у подножия самой мрачной скалы зияет земная щель – вход в подземный мир мёртвых, где повелевает тёмный владыка Эрлик.
Далеко внизу, в долине Катуни, прижатое к склону большой горы, виднеется маленькое село. Это Куюс.
Куюс, отделённый от реки широкой моренной террасой, был образован в 1612 году. Селу более 400 лет! И все четыре столетия Куюс стоит неприметно на краю долины, продуваемой ветрами, притулившись боком к брюху горы, и переживает непогоду, холода, века, проносящиеся над горами.
Мир изменяется, а здесь так же, как сто лет назад, и как двести, как триста, пасутся овцы, течёт Катунь, высятся молчаливые горы.
Окрестности Куюса богаты археологическими памятниками – стоянками древних людей, наскальными рисунками, погребальными комплексами.
Популярно у читателей:👥
Примостившись на скале-останце, я ощутила себя потерянной в этих древних вечных пейзажах, в которых столько света, мира, тишины.
Здесь невозможно суетиться, пыжиться, раздуваться от важности, хвастаться, беспокоиться о чём-то материальном. Перед кем? Перед горами? Им всё равно, они выше этого. Перед небом? Оно ещё выше гор.
Здесь всё незыблемо: вечная Катунь, прорезающая ущелье своими упрямыми водами; горы, подпирающие небо; жизнь, которая течёт, невзирая на бури и штормы цивилизации, - течёт по своим простым и понятным законам.
Кто-то скажет, что это окраина мира, здесь ничего нет. А кто-то поймёт, что это начало мира, исток всего важного, вечного, на чём этот мир стоит и будет стоять.
Это третий из цикла рассказов о Горном Алтае.
Читайте также:
Ранее:
Далее:
✅©ГалопомПоЕвропам
До встречи в новых путешествиях!
