Что может враг? Разрушить и убить.
И только-то? А я могу любить.
* Ольга Бергольц
Книгу Александра Рубашкина «Голос Ленинграда. Ленинградское радио в годы блокады» я скачала в литературном вагоне. Хорошая была акция метрополитена и Litres.
Автор проделал огромную работу. Его книга — это летопись жизни ленинградского радио в самое страшное время — 871 блокадный день. В ней есть место и великим подвигам и страшным расправам.
Рубашкин рассказывает о ценности радио, о тех, кто работал ради того, чтобы голос Ленинграда не замолкал ни на день, чтобы даже в самую страшную первую блокадную зиму в холодных квартирах, на заводах, фабриках, на передовой люди чувствовали, что они не одиноки, что им есть за что бороться.
На радио выступали журналисты, поэты, писатели, учёные, рабочие, дети. Люди вдохновляли друг друга, рассказывали о подвигах, делились полезными советами. Академик А. А. Байков в своём выступлении сказал:
«Я старый металлург, я привык думать, что нет ничего на свете крепче стали. И сегодня я убедился в своей ошибке. Да, я ошибся. Есть, оказывается, материал, который еще крепче стали. Этот благородный материал — советские люди».
У Радиокомитета была репортажка — оборудованный автобус, который добирался до линии огня и передавал: «Внимание! Внимание! Мы говорим с фронта…». Слушая голоса людей, которых отделяли от фашистов несколько сотен метров, ленинградцы ощущали дыхание близкого боя.
История радио — это история сотен людей, которые вопреки всему поддерживали его работу, и миллионов тех, кому оно помогало жить. Для меня книга раскрыла глаза на многое, о чём я раньше не задумывалась и даже не подозревала.
Я запоминаю книги по эмоциям, факты плохо откладываются. Но такие истории нужно помнить, поэтому ниже будет много цитат —небольшой конспект.
Начало
В 5 часов на радио вызвали главного диктора М. Меланеда, ему вручили обращение штаба МПВО к населению города, в котором содержались правила поведения во время воздушной тревоги. В 6 часов диктор начал чтение. Когда он закончил, раздались многочисленные звонки: просили объяснить, чем вызвана передача. Этого на радио не знали. В 9 часов 45 минут поступило распоряжение транслировать Москву. По всем радиостанциям страны звучала музыка. Полчаса. Час. Два часа сплошной музыки. Это было необычно, необъяснимо. А пока передавали марши, в Радиокомитет срочно собирались редакторы, дикторы, артисты. Комсомольцы Радиокомитета планировали экскурсию в Русский музей. Но ее отменили. И многое другое было отменено в то памятное воскресное утро. Передача, которая прошла в полдень, известила о новой главе нашей истории, военной главе. Тысячи, десятки тысяч людей застыли у репродукторов. Ленинград, страна, мир услышали горькие слова.
Часто говорят о внезапности вражеского удара. Но обстановка накалялась постепенно. 22 июня по радио прозвучало стихотворение поэта-балтийца Юрия Инге: «Наши пушки вновь заговорили. Враг напал. Мы выступили в бой». Казалось, стихи родились в этот день в ответ на бомбёжку, но Инге уже не было в Ленинграде. Поэт написал поэму несколькими неделями ранее по просьбе работников ленинградского радио, ощущавших напряженность международной обстановки, реальную угрозу войны.
Первые обстрелы заставили ленинградцев о многом задуматься. 12 сентября, написав «хорошее стихотворение», Ольга Берггольц далее заносит в свой дневник: «Кругом позор… позор в общем и в частностях. На рабочих окраинах некуда прятаться от бомб, некуда. Это называлось „мы готовы к войне”».
Радио стало постоянным спутником и близким другом. Его не включали, каждое слово было важным и ценным.
Радио помогало выжить, человек, оторванный от других, чувствовал, что в холодной темной квартире он не один.
Радио не только придавало бодрости, но и разжигало ненависть, призрение к врагам. Сатирические частушки, песни, сценки — работники радио ощущал себя пропагандистами.
«Радиохроника»
В первую военную неделю в литературном отделе радио возник замысел особой ежедневной радиопередачи – «Радиохроника», которая выпускалась прежде всего писательскими силами. <...> Около пятисот раз, вплоть до лета 1943 года, ленинградцы будут слушать передачу, которая впервые 1 июля 1941-го начиналась словами: «Товарищи радиослушатели! С сегодняшнего дня мы начинаем ежедневно выпускать передачи, которые мы назвали „Радиохроника“. В выпуски нашей „Радиохроники“ будут входить статьи, рассказы, песни, стихотворения, фельетоны. Нужно бить заклятого врага не только оружием Красной армии, но и словом, бить словом так, чтобы вся мерзость, вся подлость и все коварство фашизма были беспощадно обнажены». <...> Лишь в отдельные дни декабря 1941 – января 1942 года случались перебои в выпуске «Радиохроники».
«Говорит Ленинград! Говорит город Ленина!»
Ещё одно открытие — голос Ленинграда слышал не только осаждённый город. Работники радио стремились поддерживать вещание на всю страну, чтобы знали, что город живёт, не сдаётся, что в нём осталось место литературе и музыке. Раньше историю Ленинграда я воспринимала обособленно от остальных военных событий, как личную трагедию отдельной семьи. Теперь понимаю, как ошибалась и насколько важен для всей страны подвиг несломленных ленинградцев.
Первая передача ленинградского радио на страну стала известна нашим союзникам по борьбе с фашизмом. Вечером 8 сентября в передачу «Последних известий» было включено обращение британской радиовещательной компании к гражданам Ленинграда: «Слушай, Ленинград! Говорит Лондон. Солдаты, моряки, летчики, рабочие – граждане Лондона – слышали ваш мощный голос. С реки Темзы шлем вам ответ на Неву. Лондон с вами. Каждый ваш выстрел находит отзвук в Лондоне. Лондон приветствует героизм Ленинграда… Минувшей ночью много тонн английских бомб засыпали Берлин. Ленинградцы, помните! В ответ на бомбы, сброшенные на ваш город, сбрасываются бомбы на столицу неприятеля. Победа за нами! Да здравствует Ленинград!»
16 сентября, в один из самых трудных дней ленинградской обороны, Ленинград передавал на английском языке: «Слушай, Лондон! Слушайте, граждане Лондона! Говорит Ленинград! Сердечно благодарим вас, дорогие друзья, за боевой привет… Будем же с запада и востока жестоко мстить врагу за невинно пролитую кровь жителей Лондона, Ковентри, Ливерпуля, Варшавы, Москвы, Ленинграда, Киева».
Слышали это и немцы. Они понимали силу выступлений и пытались прервать вещание. Передача выходила в разное время, чтобы сбить врага с толку. Разговор со страной и миром продолжался. Радио первым прорвало кольцо блокады.
Контрпропаганда. Рыцари ордена Эйкия
Контрпропаганду сначала вели две редакции – немецкая и финская, позже появились передачи на шведском и эстонском языках.
По долгу службы «контрпропаганде» нужно было ежедневно слушать и Берлин, и Лондон, и Стокгольм. Что говорит мир о битве на Востоке? И что говорят враги? Горькие минуты испытывали радиожурналисты, когда осенью 1941 года Берлин передавал свои победные сводки.
К выступлению на радио привлекали пленных. Одних на выступление толкал страх, другие просто хотели, чтобы дома, в Германии, узнали, что они живы.
Очень сдержанны эти первые пленные, они еще не говорят: «Гитлер капут!» Они еще не призывают товарищей следовать их примеру. Да ведь и они не сами перешли. «Гитлер капут!» – это будет впереди.
В своих целях редакция использовала и письма убитых фашистов. В эфире звучал текст письма матери убитого унтер-офицера, в котором она рассказывала о бомбежке Берлина. Жена ефрейтора писала:
«Я бы могла тебе еще многое порассказать, но теперь ведь страшно даже рот раскрыть. Единственное, что нам еще осталось в жизни, – это надежда».
Улыбку вызывают истории о накладках на зарубежные передачи. Руководитель финской редакции известный поэт Армас Эйкия благодаря талантливым техническим работникам врывался в эфир и выставлял свои остроумные реплики.
Когда финское радио сообщало, что начинается передача последних известий, Эйкия предупреждал слушателей «Лахти» о том, что «будет передаваться последняя ложь финского информбюро». Эйкия не только опровергал фашистских пропагандистов, он знакомил слушателей Финляндии с успехами наступающих советских войск.
Конечно, противник старался остановить посягательства на своё вещание. Шла настоящая радиовойна.
Как только начиналась «накладка», противник скачками изменял частоту станции. Но теперь и наши передачи шли сразу после такого изменения частоты. Тогда финны перешли на непрерывное и плавное ее изменение – «качание частоты». Выход снова был найден. От планомерных передач перешли на систему внезапных налетов: когда финские радисты «успокаивались», прекращали «качать частоту», Эйкия успевал сказать свое слово. Опять начиналось «качание». Приходилось ждать, чтобы в подходящий момент вклиниться в передачу. Это была снайперская работа, она требовала выдержки, точности.
Финская пропаганда всех недовольных немецкими порядками начала называть «рыцарями ордена Эйкия», чем Армас Эйкия мог только гордиться.
Музыка ради жизни
Самая яркая история о силе музыки в блокадные годы — это история о «Седьмой симфонии» Шостаковича.
По крупицам воссоздали оркестр, нашли недостающих музыкантов и силы для репетиций, а 9 августа 1942 года во время концерта в Большом зале филармонии вели контрбатарейную стрельбу, чтобы не допустить обстрела.
Руководитель оркестра Радиокомитета дирижёр К. И. Элиасберг после войны познакомился с немцем, который показал ему записную книжку с отметками всех концертов. Немцы, стоявшие на Вороньей горе, слушали музыку блокированного города и были потрясены.
Слушатели этой музыки, находясь по ту сторону фронта, начинали лучше понимать непобедимость народа, исполненного такого духа и воли. Это ли не было музыкальной духовной победой Ленинграда?
Расправы
Не обошёл стороной А. Рубашкин и трагические истории, главными виновниками которых были отнюдь не немцы. Меня трясло от гнева от сталинских глав «Детей Арбата». Такие же чувства я испытывала от истории Якова Бабушкина.
Яков Львович Бабушкин был начальником литературно-драматического вещания Ленинградского радиокомитета 1937—1943 гг. Благодаря ему радио достигло тех высот, о которых пишет Рубашкин. Но, как часто бывает, великий человек стал неугодным.
16 апреля 1943 года машинистка Радиокомитета плакала, печатая приказ об увольнении Я. Бабушкина (одновременно уволили ещё ряд сотрудников). Я. Бабушкин в одночасье оказался без работы, без карточек, без «брони». Его просто выбросили на улицу. Не только за «пятый пункт», но и за самостоятельность мышления, внутреннюю независимость.
Бывший начальник ушёл на фронт, другого выхода не было. За несколько дней до выхода на передовую Яков Львович напишет своему другу:
«Я горд сознанием того, что в обширной истории страшных лет нашего народа не смогут быть обойдены и плоды малой, но моей личной работы».
А в первый день на фронте он погибнет.
Не укладывается в голове: во время борьбы с фашизмом мы сами истребляем людей за пятый пункт. Людей, которые сделали всё ради победы, мы уничтожает по национальному признаку. Как? Занавес.
P.S.
Не хочется на такой печальной ноте заканчивать рассказ о книге, которая наполнена историями о бесконечной силе духа защитников Ленинграда. Оставлю в конце историю, которая заставила улыбнуться:
12 сентября 1943 года газета напечатала стихотворное послание сержанта-зенитчика Чистова. В нем автор жаловался, что ему не от кого получать письма, и обращался с просьбой: «Девчата родины моей, чтоб в яростной войне я стал к врагу в три раза злей, пишите письма мне». Редакция указала под письмом сержанта номер его полевой почты. Автор надеялся, что ему ответит «хоть одна» девушка. Но писем пришло 2 806. Сержанту было не под силу написать всем ответ. Он выступил по радио.
Другой материал о радио времён войны:
* Обзор я писала в уже заброшенном блоге. Но терять его не хочется, поэтому делюсь и здесь.
