Философская концепция взаимосвязи человеческого общества и природной среды всегда была в центре спора между сторонниками "покорения природы" на благо человечества и поборниками ее сохранения. Основные позиции обеих сторон оставались в значительной степени неизменными на протяжении десятилетий. Чтобы понять и сопоставить их, необходимо рассмотреть историческое развитие этих идей.
Согласно Бергеру, с самого начала специфически человеческого отношения к природе люди представляли себе других животных как равные части единой природы:
Символическое восприятие реальности, к которому человечество является единственным способным земным видом, позволило ему рассматривать животных как зеркальное отражение самих себя.
Это качество нашло свое выражение в приписывании антропоморфных качеств неразумным животным. Пример из Гомеровской "Илиады" то, что упоминает Бергер, показывает, что древние греки воспринимали животный мир как близкий к человеческому. Более известные примеры изображений животных в досовременных культурах свидетельствуют о том, что идея глубокой интимной связи между человеком и окружающей его средой была широко распространена среди ранних цивилизаций, а бинарная оппозиция между миром природы и миром человеческой культуры еще не получила своего логического завершения.
Как отмечает Уивер, такие отношения не исключали эксплуатации природы земледельцами, которые иногда способствовали ее упадку, но создавали предпосылки для тесного единства между самосознанием конкретных сообществ и их общим образом жизни. Такое единство было разрушено с появлением современной технократической цивилизации, которая рассматривает природную дикость как некое "экзотическое" убежище для туристов и других любителей природы, которые больше не существуют в тесном и интимном единстве со своей окружающей средой. Пример национального парка Грейт-Смоки-Маунтин, представленный Уивером, подтверждает это утверждение: несмотря на то, что создание нового национального парка позволило сохранить его природную среду, это привело к разрыву связей между районом и его традиционными жителями. Это означает, что органические связи между досовременными обществами и их естественной средой обитания так же "естественны", как и сама якобы чистая и первозданная природа.
Кронон (”проблема дикой природы“) поддерживает эту точку зрения, отмечая, что” идея дикой природы", являющаяся важной частью общей идеологии экологов, принципиально ущербна из-за ее опоры на ложные предпосылки противоречий между человеческой цивилизацией и дикой природой. Кронон обращает внимание читателя на историческую детерминацию " опыта дикой природы”, ставшего неотъемлемой частью человеческой жизни уже в 18-е гг век ("беда с пустыней", 70). Дихотомия между человеческой жизнью и опытом дикой природы была порождена скорее возвышенной и пограничной мифологией романтической эпохи XIX века, чем объективной оценкой человеческого опыта в отношении природы.
Склонность романтиков изображать дикую природу как последний редут первобытных или даже божественных ценностей, которые якобы отсутствовали в повседневной жизни миллионов американцев, позволила мифологизировать дикую природу. Конец открытой и дикой границы XIX века также способствовал этому развитию; реальная оценка отношения человека к природе была заменена некритической идеализацией дикой природы. Вместе с быстрой коммерциализацией "экзотического" опыта в XX веке это привело к созданию подлинной мифологии "естественного" дикого состояния, которое часто ретроградно и ностальгично по своим практическим последствиям.
В работе Шультиса представлено аналогичное отношение к проблеме дикой природы и ее взаимоотношениям с человечеством. Несмотря на его утверждение, что открытые рекреационные зоны и управление парком, в частности, представляют собой принцип, антагонистичный принципу урбанизации и модернизации, Шультис считает, что развитие современной рекреационной культуры было бы невозможно без помощи промышленных технологий, которые часто воспринимаются как враждебные сохранению природы. Чтобы обосновать это утверждение на эмпирических примерах, автор упоминает о влиянии внедрения Генри Фордом конвейерного производства на рекреационные привычки американцев, а следовательно, и на отношение общественности к отдыху на свежем воздухе. Такое изменение привело к благоприятным результатам для современной парковой системы.
Наконец, соответствующая работа Дэвиса способствует пониманию конвенционального представления природы в средствах массовой информации, с особым вниманием к коммерческим развлекательным шоу. Дэвис демонстрирует, как природа одомашнена телевизионной презентацией, как дикие и первозданные ландшафты используются в качестве товаров корпорациями, стремящимися представить себя в качестве экологически чистых.
Автор отмечает, что, далекие от воссоздания реального образа природы, коммерческие тематические парки, такие как Sea Worlds, устанавливают ложный облик природы как своеобразной игровой площадки для людей, где все якобы дружелюбно и лишено конфликтов. Такие убаюкивающие, нереальные образы природного мира использует корпоративная реклама. Гуманизация животных в этих парках также несовершенна, так как она заставляет последних казаться просто зеркальными отражениями человеческих клиентов, а не их собственными. Это выражение тенденции к господству человека над природой, которая скрыта за предположением о ее простом представлении зрителям.
Следовательно, чтобы правильно понять специфику взаимоотношений человеческого общества и окружающей среды, мы должны освободиться как от идеализации "дикой природы" в противовес "цивилизации", так и от склонности приписывать самой природе человекоцентрические критерии. Это та задача, с которой все мы рано или поздно столкнемся.
