Рассказ из 2006 года
Страховой агент Чибизов вышел из офиса и направился по Лубянскому проезду в сторону Маросейки с твердым намерением выполнить данное жене обещание. Еще два дня назад он заверил супругу, что обязательно заплатит за квартиру. Чибизов подошел к сберкассе в начале улицы Марасейки, поднялся по ступенькам у входа и вошел в операционный зал. Строго говоря, это был зал уже не сберкассы, а отделения Сберегательного банка. Но Чибизов, как и многие постоянные посетители, называл его по старинке, тем более после переименования внутри мало что изменилось. Осмотревшись, Чибизов заметил, что как и всегда коммунальные платежи принимали в двух из пяти работавших окошках. К ним стояла очередь из десяти человек. Как обычно общая, раздваивающаяся перед окошками под номерами один и два. Десять – это та пограничная цифра, по которой Чибизов определял: платить или не платить. Вчера и позавчера число стоявших в очереди превышало десять, и он уходил. Когда в очереди бывало менее десяти человек, он оставался не раздумывая. А вот десять! Опять проблема выбора, которую Чибизов так не любил. Но намерение исполнить супружеское обязательство победило, он остался. Первые два очередника оплатили, что хотели, довольно быстро. Начало обнадежило Чибизова – он повеселел. Но затем, кассир, из окошка номер два куда-то ушла, а девушке, оставшейся в одиночестве решать проблемы коммунальщиков, попался трудный клиент. Обслуживание его затянулось. Чибизов снова взгрустнул и задумался. Из этого состояния его вывел решительный слегка раздраженный мужской голос.
«Я пришел сдать вам свои наличные деньги. А вы должны их принять. Вместо этого вы устраиваете искусственные очереди.»
Чибизов обернулся и увидел мужчину наклонившегося к окошку номер четыре, в котором осуществлялись какие-то малоинтересные посетителям операции. Чибизов постоянно пользовался этим отделением сбербанка, расположенным рядом с его работой, и давно заметил, что из пяти окошек интенсивно работали лишь два, для коммунальных платежей. Три других редко удостаивались внимания клиентов. В одном из них производился обмен валют. Эта операция была непопулярной вероятно из-за того, что по всей Маросейке, как грибы после дождя расплодились валютные пункты, с гораздо более привлекательным курсом. В двух из трех, малоиспользуемых окошек, предлагались услуги очевидно не привлекавшие тех, кто не проходил мимо сбербанка на Маросейке. Во всяком случае, Чибизов редко видел возле них клиентов. «Я пришел сдать вам свои наличные деньги, а вы должны принять их у меня», - снова услышал Чибизов. Он обернулся, пригляделся, прислушался и сообразил, что мужчина, наклонившийся к одному из трех малопопулярных окошек, убеждал принять у него платеж. Ему объясняли, что такие платежи здесь не делают и направляли в очередь. Чибизов вернулся мыслями и поворотом головы к вожделенным окошкам. Трудный клиент продолжал мучить девушку из первого окошка, а сотрудница из второго - еще не вернулась. Дело с оплатой квартиры затягивалось, похоже, надолго. Чибизов загрустил всерьез. Но вот он опять услышал. «Я пришел сдать вам наличные деньги,» - особый упор был сделан на слове «наличные», - «вы не хотите принять наличные деньги, тогда позовите заведующую», - мужской голос звучал по-прежнему настойчиво, но к легкой раздраженности добавилась твердость человека, который уверен, что свои намерения выполнит, несмотря, ни на какие препятствия. Внимание на мужчину, пришедшего сдать наличные деньги, обратила вся очередь. К нему подошел дежуривший в зале охранник. Это был высокий, вызывающий трепет внушительными габаритами, статный мужчина средних лет, в ладно сидевшей на нем форме. «Видимо отставной офицер», - подумал Чибизов. «Гражданин», - вежливо, но твердо и внушительно обратился охранник к возмутителю спокойствия, - «не мешайте работать, встаньте в очередь!» Мужчина выпрямился и, повернувшись к охраннику, с которым он оказался одного роста, хотя и не столь внушительного телосложения, неизменившимся голосом, глаза в глаза произнес: «Я пришел сдать вам наличные деньги. А вы должны их у меня принять. Если сотрудницы не справляются, то Вы могли бы сесть и помочь им принимать деньги. Вот в чем ваша основная задача.» Охранник явно опешил, услышав такое предложение. Между двумя большими мужчинами повисла пауза. Она была недолгой. «Я пришел сдать вам наличные деньги. А вы должны их принять. В Чехии, если работники не справляются с приемом наличных, управляющий банком выходит в зал для этого.» Последнее обращение предназначалось уже не только охраннику. Оно прозвучало для всех работников сбербанка. И было услышано. Ко второму окошку вернулась сотрудница. В зале, за спинами кассиров, появилась дама, очень похожая на руководителя. А к женщине, стоявшей впереди Чибизова и поравнявшейся с окошком валютного обмена, обратилась, работавшая в нем кассир: «Давайте квитанции, я приму ваш платеж.» Высокий мужчина в темной куртке, становившийся хозяином положения, снова наклонился к окошку, от которого выпрямился для разъяснительной работы с охранником, и отчеканил свою коронную фразу. На помощь к визави настойчивого мужчины подошла дама, похожая на начальницу. «Что у вас, мужчина», - спросила она. Полагаю, читатель уже догадался, что прозвучало в ответ. Абсолютно тем же решительным, слегка раздраженным, но не на йоту не повысившим градус раздражения голосом. «Примите у мужчины его наличные деньги», - напряженно и строго, с едва уловимой иронией, распорядилась дама, очень похожая на управляющую. Уже четыре из пяти окошек принимали наличные платежи. Очередь быстро таяла.
Через пять минут после последнего произнесения волшебной фразы, Чибизов вышел на улицу и увидел высокого мужчину. Он сдал свой наличные деньги лишь двумя минутами раньше него. Мужчина что-то укладывал в кожаную сумку, которая висела через плечо. Чибизов подошел к нему. «Спасибо вам», - обратился он к мужчине. «За что?», - удивился тот. «Ну, если бы не вы, мы еще минут сорок стояли бы в очереди. Вы их заставили работать.» Чибизов уже ждал фразу, завоевавшую симпатии всех, кто, слыша ее в тот вечер: «Я пришел сдать наличные деньги, а они должны их у меня принять». Но вместо это услышал: «Это совершенно нормально, так должно быть.» Особенно Чибизов поразился тому, что сказано это было точно таким же тоном, как и все произнесенное в сбербанке. Голос мужчины прозвучал решительно, с легким раздражением. Он повернулся, поправил ремень сумки на плече и крупно зашагал вверх по Маросейке.
Неспеша направляясь домой, удовлетворенный выполненным поручением жены, Чибизов размышлял о случившемся: «Видимо решительность и легкое раздражение – это нормальное состояние мужика, специалиста по сдаче наличных денег, а непреклонность в достижении поставленной цели его принцип. Может всем нам надо так, твердо, настойчиво, если и с раздражением, то без грубости и оскорблений, но неотступно до победного конца. И тогда мы застрахованы от неудач, все у нас будет получаться.»
