Б. Галич // «Вечерняя Москва » № 101 (6466) от 30.04.1945 г. [3]
Такой весны мы ждали давно. Сколько мягкого света сегодня в Москве! Потеплели камни улицы Горького, смягчились контуры ее высоких зданий. У памятника Пушкину запестрели детские коляски. Звонче стали звонки трамваев, голосистей гудки автомобилей. Уже можно распахнуть окно и среди городских шумов услышать щебет стрижа. Первые по-настоящему теплые дни наконец-то вошли в наш город.
Такой весны мы ждали давно.
В небе роится шум моторов. На крыльях Славы летят в наш город птицы Победы. Проходит над крышами пассажирский самолет. Откуда он держит путь? Из Вены, из Кёнигсберга, с берегов Эльбы? Но откуда ни летел бы он, он несет нам хорошие вести. Цветут улыбки на лицах прохожих, льется музыка из труб репродукторов.
Мелькает перед глазами многоликая, неповторимая жизнь города, ткань бесчисленных судеб, страстей, загадок, творений и замыслов. Большое и малое, простое и сложное: мальчик гонит железный обруч, подстегивая его палкой, Большой театр приглашает на новую постановку «Ивана Сусанина». Обгоняя нас, мчится велосипедист в спортивной майке, — он «жмет» на педали, мечтая, должно быть, о новом рекорде. Дымит труба знакомого завода, станочный шум сотрясает воздух. Из полированного автомобиля выходит у планетария пожилой человек с бородой и медленно идет по дорожке, погруженный в раздумье. Пестрят афиши: открывается скаковой сезон. Сурен Кочарян читает Бокаччио, на экран вышел новый фильм «Черевички», Продавщица в белом фартуке с деревянным ящиком на перевязи через плечо предлагает мороженое. А рядом девочка с косичками зовет отставшую подругу.
Москва живет, трудится, она вдыхает весенний воздух и радуется молодому солнцу, потому что «Наши в Берлине!». Над германской столицей. — сообщают военные корреспонденты, — идет дождь. Город мрака умирает во мгле. Но тот, кто добивает сегодня чудовище, бессмертный советский воин, озаряет мир солнцем Победы. Он заботится сегодня обо всех: об ученых, проникающих в тайны неба, о младенцах, пускающих пузыри в детских колясках, о Шекспире, чья пьесы идут на сцене московских театров. Не было на свете миссии, более благородной, возвышенной и прекраснее, чем эта миссия русского солдата.
В честь его вечернее небо над Москвой озаряется цветами салютов. В честь его, ему в помощь не смолкает даже ночью шум заводских цехов. Пылают отблески мартенов «Серпа и молота», на высокой, пронзительной ноте поют моторы на испытательных станциях, сходят с конвейеров орудия, танки.
Такой весны мы ждали…
Глухой осенью 1941 года мы знали: она будет! Противотанковые ежи перегораживали наши улицы. Баррикады возвышались на перекрестках. На углу улицы Горького падали бомбы.
Я помню одну из них — у Центрального телеграфа. Был ранен старик — его увезли. Недалеко от перекрестка стояла машина. Мотор работал, шофер сидел за рулем. Но он был мертв, тонкая струйка крови стекала у него за ухом на воротник шинели. За руль сел другой боец, и машина пошла на фронт. Ей недалеко было ехать: от Центрального телеграфа до огневых позиций не насчитывалось тогда и тридцати километров.
...Но наши снаряды дошли до Берлина. Погибал водитель, из его еще теплых рук принимал руль другой шофер. Падал сраженный наводчик орудия, замковой вставал на его место. Самолет не возвращался с боевого задания — звено вылетало, чтобы громить врага. Танк выходил из строя — взвод ревущих стальных машин сокрушал немецкую оборону. Подкашивались ноги раненого знаменосца, санитары уносили его с поля боя, а знамя все шло вперед, зовя и вдохновляя, указывая путь.
Сегодня наше знамя в Берлине — знамя победы!
Немолодой город — Москва. Через два года мы будем праздновать её восьмисотлетие. Многое она испытала. Были у нее и беды, были и торжества. Слышала она и удары в набат, слышала и радостный перезвон колоколов. Это были события, определявшие судьбы России. Московская весна 1945 года определяет судьбы мира, судьбы человечества.
Нет, кажется, более завидной доли, чем доля тех, кто после всех испытаний, тягот и опасностей, руками, почерневшими от порохового дыма, развернет над руинами покоренного Берлина полотнище, красное, как кровь, жаркое, как жизнь, и радостное, как Победа.
Витязь, говорится в старой сказке, уезжая за тридевять земель, чтобы сразиться с драконом, показал возлюбленной на кудрявый куст: «Как пронжу я копьем черное сердце чудовища, так зацветут на боярышнике свежие алые цветы». Два года были сухи ветви боярышника и сохло в кручине сердце девушки. А на третью весну, в солнечное утро увидела она под окном молодые зеленые листья и среди них цвел на кусте алый цветок боярышника. «Умерло чудовище, — радостно вскричала девушка, — и скоро будет со мной мой дорогой возлюбленный...»
Набухают почки на деревьях московских бульваров. Все туже закручиваются клейкие завязи. Вот-вот брызнут оттуда молодые побеги зелени. Девушки с мягкой улыбкой смотрят в распахнутые окна: скоро-скоро, они обнимут победителей...
Долго, долго мы ждали такой весны. И вот — сегодня она пришла...
БЕРЛИН. (По телеграфу).
