Суд над Иисусом – самый известный судебный процесс в истории человечества. Но, в то же время, он до сего времени остается и самым неизвестным судом.
Почему?
Это не просто игра слов. Самый известный суд – поскольку в самой читаемой на Земле книге, каковой является Библия, центральное место занимает описание суда над Лицом, оказавшим наибольшее влияние на ход мировой истории.
Самый неизвестный суд – поскольку в той же Библии полно неразгаданных загадок и неразрешенных вопросов. В частности, не вполне ясны основания, по которым Иисус оказался перед судом иерусалимского синедриона, а потом и римского наместника Понтия Пилата. В Евангелиях приводится не одна, а несколько причин, которые могли стать основой обвинения (богохульство, беспорядки в Храме, притязания на статус Мессии и Сына Божиего и др.).
Суд над Иисусом можно считать неизвестным еще и потому, что, несмотря на очевидный интерес, юристы и историки права обходят стороной эту тему.
Заодно надо сказать и о том, почему автор решил разместить эти заметки на своем канале «Военно-судебный архив».
Давно обратил внимание, что суд над Иисусом Христом удивительным образом напоминает упрощенную военно-судебную процедуру, применявшуюся трибуналами. Позже нашел подтверждение этим догадкам в документальных исторических свидетельствах. И даже в книге доктора юриспруденции из Германии В. Фрикке: «Уголовное разбирательство «дела Иисуса» выглядит так, как если бы оно было проведено военным трибуналом»[1].
Между тем, для юристов евангельское поле остается непаханным – в отличие от богословов и историков, многократно его перепахавших. Основная причина связана, вероятно, с дефицитом доказательственной базы. Хотя сегодня мало кто сомневается в том, что Иисус – реальное историческое лицо, реально осужденное к смерти.
Хорошо известно, что основной первоисточник о суде над Иисусом – канонические Евангелия, написанные во второй половине I века н.э. Но об Иисусе упоминают и нехристианские авторы: Иосиф Флавий (ок. 93 г.); Плиний Младший (ок. 112 г.), Корнелий Тацит (ок. 114 г.) и Гай Светоний Транквилл (ок. 121 г.).
К сожалению, суд над Иисусом описан в Евангелиях фрагментарно. Поэтому принято считать, что они предоставляют ограниченные возможности для полноценного юридического анализа. Связывают это с тем, что евангелисты не являлись очевидцами суда и были, к тому же, людьми малограмотными. Представляется, что имеет право на существование еще одна версия. Суть ее в том, что эта фрагментарность была, возможно, объективным отражением скоротечности самого суда, проведенного по особым правилам.
Настоящие заметки – всего лишь скромные советы для тех, кто заинтересовался темой суда над Иисусом – как в богословском, так и в историко-правовом отношении.
Представляется, что перипетии этого дела трудно понять, а также объяснить имеющиеся в Евангелиях противоречия и нестыковки, если не учитывать, как минимум, пять особенностей этого дела.
Первая уже названа. Евангельские описания суда становятся более понятными, если учитывать, что наряду с общими нормами в древнееврейском праве действовали особые (упрощенные) процедуры судопроизводства. В этой связи правомерен вопрос: синедрион судил Иисуса «не по букве закона», то есть, нарушая Закон? Или он все же действовал по закону, но не обычному, а чрезвычайному, который устанавливал (в изъятие из общих правил) особые процедуры? То есть возможны два варианта ответа: или было допущено беззаконие, или суд применил законную судебную процедуру, хотя и экстраординарную, применявшуюся особыми судами.
Представляется, что синедрион при рассмотрении этого дела допустил не многочисленные нарушения норм древнееврейского права (согласно устоявшемуся мнению), а применил ряд установленных этими нормами изъятий (исключений) из общих правил иудейского судопроизводства, характерных для дел особой подсудности (подробнее об этом расскажу в следующий раз).
Вторая особенность обусловлена необходимостью совмещения богословского и юридического взглядов на исследуемый судебный процесс. Причем, независимо от того, как вы относитесь к Иисусу – как к Богочеловеку, или как к простому Человеку.
По свидетельству евангелистов перед судом предстал не обычный человек. А потому судили не только Его - он тоже начал вершить Свой суд. Условными кажутся и границы, определявшие статус прочих участников этого суда. В любом другом процессе они всегда наделены строго определенным набором процессуальных функций и разделены судебными барьерами. В деле же Иисуса эти барьеры стираются. Он и Обвиняемый, и Подсудимый, и Судья, и Потерпевший (Жертва). А еще - наш Заступник (Защитник).
Если же это удивительное обстоятельство не учитывать, то весьма проблематично давать какую-либо оценку обоснованности предъявленных Иисусу обвинений. Ведь притязания на Божественный статус тоже могли стать основанием для предъявления Ему (как Человеку) обвинений в богохульстве. В случае, разумеется, если Он не был Богом. Но как это доказать? И кто это должен был доказывать?
За две тысячи лет многие пытались сформулировать такие доказательства. Например, Фома Аквинский, выдвинул в свое время пять аргументов в пользу существования Бога. У современных апологетов их число выросло в несколько раз, но по-прежнему остаются актуальными рассуждения Б. Паскаля о том, что разумное доказательство существования Бога невозможно и решение о Его бытии-небытии каждый принимает самостоятельно[2]. То есть, этот вопрос всецело является вопросом веры, а не историко-правового исследования.
Третья проблема и особенность дела вытекают из необходимости понимания вопроса о том, как в завоеванной римлянами Иудее взаимодействовали между собой две правовые системы (римская и древнееврейская). Следует отметить, что между иудеями и римлянами не существовало какого-либо договора о разграничении их юрисдикции[3]. Не было и каких-то специальных актов о порядке управления завоеванными провинциями. Наместники руководствовались лишь сенатусконсульскими постановлениями, регламентировавшими, в том числе и вопросы судопроизводства, а также конкретными предписаниями, которые император давал им в специальной инструкции (mandata) при отъезде, одновременно удостоверяя этим документом полномочия прокуратора или префекта.
По большому счету, римский наместник был полностью предоставлен самому себе в вопросе о том, как именно он будет управлять провинцией. Главное – обеспечивать безопасность и собирать налоги. А судопроизводством он занимался по остаточному принципу. Суть этого принципа выразил проконсул Галлион: «спор об учении и об именах и о законе вашем, разбирайте сами; я не хочу быть судьею в этом» (Деян. 18: 12-15).
Аналогичным образом ситуация развивалась и по делу Иисуса, когда иудеи привели Его к Пилату, не сформулировав прежде конкретного обвинения.
Нет оснований сомневаться в правдивости евангельских текстов, из которых следует, что Рим после захвата Иудеи сохранил за иудейскими судами право судить по древнееврейскому закону тех, кто совершал религиозные преступления. И даже приговаривать их к смертной казни. Но исполнять такой приговор иудеи вряд ли могли, не получив прежде санкцию римского наместника. Если же он, оценивая содеянное виновным с точки зрения римского законодательства, усматривал в этих действиях общественную опасность для Рима, то он мог (и даже обязан был) провести собственное расследование и пересмотреть смертный приговор. А точнее – вынести свой собственный приговор. Но в этом случае его исполнение осуществлялось уже римлянами и по римским законам. То есть, утверждение приговора прокуратором (префектом) не было простой формальностью. Потому и мнение синедриона, надеявшегося на формальное утверждение своего приговора Иисусу, вступило в противоречие с мнением Пилата.
Четвертая особенность дела, связанная с предыдущей, касается разработанной первосвященниками Иерусалима универсальной формулы обвинения. Она позволяла преобразовать (трансформировать) подведомственные синедриону религиозные преступления в преступления против интересов Рима, подсудные Пилату. Анализ источников показывает, что синедрион рассчитывал расправиться с Иисусом именно руками римлян. И потому соответствующим образом сформулировал юридическое обвинение, сохраненное для истории евангелистом Лукой. Оно звучало так: «развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лк. 23:2).
Это обвинение состояло из двух взаимосвязанных частей – светской и религиозной: лжемессианизм, который можно было «привязать» к римскому закону, и меситизм, как основное «внутрииудейское» обвинение. Первая часть обвинения базировалась на выдуманной первосвященниками (и подхваченной многими современными авторами) претензии Иисуса на насильственный захват в Иудее светской власти. Вторая основывалась на ложных утверждениях об отрицании Иисусом Торы, подстрекательстве народа к идолопоклонству и богохульстве, что квалифицировалось как посягательство на власть религиозную. Но поскольку такое разделение применительно к Иудее было весьма условным (там господствовала теократия), фраза «Царь Иудейский», наиболее близкая к понятию «Мессия», стала ключевым пунктом обвинения. Таким образом, обвинители рассчитывали осудить Иисуса как мятежника, связав воедино древнееврейские и римские правовые нормы.
Пятая особенность сводится к следующему. В деле Иисуса проблематично разобраться, если не установить причину, по которой в этом суде объединились интересы двух противоборствующих религиозных течений (саддукеев и фарисеев). Если говорить применительно к условно выделенным нами в обвинениях светской и религиозной составляющим, то в инкриминировании первой части обвинения были более заинтересованы саддукеи. А во второй – фарисеи. Б.Г. Деревенский выдвинул предположение: «Вполне возможно, что в спешке и горячке, с которыми проходил суд, саддукеи, горя желанием непременно осудить Иисуса, воспользовались аргументами фарисеев и тем самым выступили невольными защитниками в общем-то чуждой им мессианской идеи»[4].
Если обрисовать несколькими штрихами ситуацию в Иудее начала I в. н. э., то можно сказать, что она характеризовалась чрезвычайным политическим напряжением. Громадная римская империя, оккупировавшая маленькую Иудею, столкнулась в ее лице с мощнейшим сопротивлением – не только вооруженным, но и духовным. Оказалось, что иудеи подвержены непонятному римлянам религиозному фанатизму. Они с нетерпением ожидали пришествия Мессии (евр. – Машиаха), который должен был освободить землю от врага и воздвигнуть новое Израильское царство.
Римляне, считавшие себя центром мира, с удивлением обнаружили – неистовое религиозное упорство иудеев связано с тем, что они тоже ощущают себя центром вселенной.
В эти годы внутри иудейского общества происходили серьезные трансформации, в том числе менялась система отношений между ведущими религиозно-политическими силами.
Это было время известных государственных деятелей и философов – Лукреция и Цицерона (I век до н. э.), Сенеки, Филона и Плутарха (I век н. э.). Но не им предстояло определить дальнейший ход мировой истории и магистральный путь развития человечества.
Это сделал Иисус. И суд над Ним явился в цепи событий, изменивших мир, ключевым звеном.
[1] Фрикке В. Кто осудил Иисуса? Точка зрения юриста. М. Теревинф. 2006.
[2]Аргументация Блеза Паскаля (Пари Паскаля) изложена в его посмертно изданной работе «Мысли о религии и других предметах».
[3]О разграничении судебной юрисдикции между римскими и иудейскими судами впервые определенно сказано в законах Феодосия II, принятых в 398 и 415 гг.
[4]Деревенский Б.Г. Се Человек: Иисус Христос как историческая личность. В книге «Иисус Христос в документах истории». Алетейя. СПб. 2001.
