В самом начале 1816 года был обнародован манифест, который ввел друзей Александра в тягостное размышление; в нем были обозначены политические воззрения, ознаменовавшие последние десятилетие царствования Александра. Современников поразила резкость суждений в манифесте о Франции, в которой Париж является гнездом мятежа, разврата и источником гибели народов.
Александр начал незыблемо отстаивать статьи Венского конгресса, добавив к этому стремлению религиозные идеи Священного союза. Александр стал теперь искать не смелых реформаторов, а исправных исполнителей. Поэтому соблюдение порядка в стране Александр вручил в руки Аракчеева.
Еще при своем отце императоре Павле, наследник Александр был знаком с артиллерийским офицером, который не раз с вечно холодным выражением лица ограждал юношу от порывов гнева его батюшки. Александр навсегда запомнил этого человека. Через девять лет после восшествия на престол, Александр впервые посетил Грузино (имение Аракчеева) 7 июня 1810 года. Приблизив к себе Аракчеева после горячки первых лет увлечениями преобразованиями, Александр убедился в работоспособности Алексея Андреевича Аракчеева, оценил его усердие, неподкупность и исполнительность, а главное, постепенно привыкал к его холодной фигуре, мало внушавшей доверие кому-либо. Александру этот человек был нужен, как знавший его предначертания и как лицо, которое его поймет, не выдаст и не подведет.
Все дела государственного управления рассматривались и готовились для Александра в кабинете Аракчеева. Теперь все сановники империи утратили силу и влияние на государственные дела. С четырех часов ночи вельможи и чиновники съезжались на прием к Аракчееву. Современники называли его «змеем» и «злодеем».
Внешними делами занимался Александр, внутренними — Аракчеев. Летом 1816 года Александр осчастливил графа Аракчеева своим посещением его в Грузине. Аракчеев отправился встречать царя на левый берег Волхова, и они вместе переправились через реку на катере. У перевоза уже стояли крестьяне. Царь крикнул им: «Здравствуйте, мужички», и с пристани пошел мимо собора в дом графа.
Без всяких пышных титулов, даже без гласного назначения, Аракчеев, в сущности, сделался, еще более чем прежде Сперанский, действительным первым министром, сосредоточием всей гражданской и военной администрации. «Без лести преданный» — девиз пожалованный в герб Аракчеева, еще в молодости императором Павлом. Аракчеев не говорил по-французски, не являлся в обществах, жил с величайшею простотой. Чуждый даже самого обыкновенного светского образования, не умевший даже грамотно написать простой резолюции, граф Аракчеев, однако, уважал реальные науки.
Аракчеев, которого выставляли каким-то злым гением второй половины царствования Александра, был лишь верным исполнителем своего шефа. Аракчееву приписывают инициативу военных поселений, но творцом этого детища, вызвавшего наибольшую ненависть и оппозицию был сам император. Самые знаменитые аракчеевские приказы правились самим Александром. На самом деле, Александр сознательно прикрывался фигурой Аракчеева, возлагая на него всю ответственность перед обществом за ход государственных дел и перекладывая на «змея» и «злодея»-временщика свою непопулярность.
Узнав о каком-то случае в театре , показавшемся императору неблагонадежным, он предписывает Аракчееву 24 октября 1818 года, наблюдать за актерами и «при первой дерзости» с их стороны арестовать и посадить в смирительный дом; «я предпочитаю иметь дурной спектакль, нежели хороший, но составленный из наглецов. В России они терпимы не должны быть» Как тогда говорили, русский император был не только сам себе министр, но и сам себе полицмейстер.
