Опыт борьбы адмирала Фёдора Ушакова с «коронавирусом» 200-летней — давности — чумой показывает, что в нашем государстве мало что изменилось с тех пор, за исключением советского периода.
После победы России в Русско-турецкой войне 1768-1774 годов наступило время освоения империей новых земель Северного Причерноморья и Крыма, которые тогда стали называть Новороссией. Было ясно, что Османская Порта будет предпринимать попытки для возвращения этих земель. Именно поэтому в срочном порядке было организовано строительство судов, в первую очередь, в ключевом городе — Херсоне.
Самой большой проблемой на новых верфях была нехватка квалифицированных кадров — мастеровых. Для нужд строительства требовались тысячи корабельных мастеров, плотников, кузнецов, резчиков по дереву. Адмиралтейств-коллегия прикладывала все усилия, чтобы удовлетворить требования генерал-аншефа Абрама Петровича Ганнибала (того самого арапа Петра Великого и прадеда Александра Сергеевича Пушкина). Именно он руководил в Херсоне возведением первых городских и портовых укреплений, закладкой стапелей для кораблей.
Османы неоднократно осуществляли провокации на Чёрном море. Против них успешно действовал командующий Азовской флотилией контр-адмирал Федот Алексеевич Клокачёв и на суше граф Александр Васильевич Суворов — с помощью береговых батарей.
В это время в Херсоне и Севастополе шло массовое строительство, тянулись бесконечные вереницы плотов с корабельным лесом, подводы с ядрами, картечью и обшивочной медью. Прибывали новые мастера.
Летом 1783 года с Балтийского флота на Черноморский флот был переведено 3878 флотских офицеров и матросов, среди них был и 38-летний капитан-лейтенант Фёдор Фёдорович Ушаков. В его багаже уже была успешная Русско-турецкая война, участие в Средиземноморском походе и успешное выполнение поручений императрицы Екатерины и князя Григория Потёмкина.
В то время в торговом порту Херсона не было никакого карантина, иностранные корабли приходили без всякого досмотра: они доставляли провизию и множество других полезных грузов. Флотский офицер из экипажа Ушакова Иван Андреевич Полномочный вспоминал в своих мемуарах: «…Судов иностранных приходило разных много, по Днепру стояли… Карантинов не было и пропущали суда просто… Турецкие суда нам привезли зло и заразу».
На исходе мая появились первые случаи чумы, а в октябре вспыхнула эпидемия. Работу пришлось остановить. Была ли использована чума как биологическое оружие? Сейчас сложно ответить на этот вопрос. Но последствия были катастрофическими.
Адмирал Клокачёв приказал вывести всех людей подальше от заражённого города в степь.
Чума бушевала в Херсоне, Таганроге, Севастополе и в других прибрежных городах. Екатерина Вторая написала Потёмкину: «Дай мне знать о продолжении, или утушении, или пресечении язвы; сия меня стращает, опасаюсь всё, чтоб не прокралась паки… внутрь России».
Клокачёв приказал начальникам флотских команд применить меры для предохранения своих подчинённых от заразы. Он даже не решился отправить из Херсона в Ахтиар спущенный 16 сентября на воду корабль «Слава Екатерины», чтобы исключить возможность занесения туда «заразы».
Тогда ещё не знали, что чума разносится блохами и крысами. Команды жгли дымные костры, обливались уксусом и жевали чеснок, считая это мерами против болезни. Ушаков также не знал причин заболевания, однако во время похода в Средиземноморье сталкивался с эпидемией скорбута (цинги) и оспы, и знал правила организации карантина.
Какие меры были приняты Ушаковым? Он приказал обнести лагерь своей команды камышовым плетнём. Выход и вход были строго запрещены без его личного дозволения. Личный состав был разбит на артели, каждая из которых построила себе свой камышовый курень с землянками и кОзлами, на которых проветривалась и обкуривалась одежда. Заболевших отправляли в стоявшие в отдалении от лагеря специальные палатки, для выздоравливающих был предусмотрен отдельный карантинный лагерь.
Выход из лагеря за продуктами и водой осуществлялся по крайней необходимости. Если был обнаружен заболевший, все, кто с ним контактировал, отселялись в отдельные землянки под личным присмотром Ушакова.
Ушаков был противником экзекуций, но в данном случае он действовал очень жестко. Строгими мерами он добился того, что с 4 ноября у него эпидемия прекратилась. За это 17 декабря непосредственный начальник Ушакова командующий флотской дивизией капитан 1-го ранга М. И. Войнович, а следом за ним и заменивший в Херсоне Клокачёва генерал-майор А. П. Муромцев, объявили ему благодарности. Опыт Фёдора Ушакова стали изучать и перенимать.
Тем временем международная ситуация накалялась и требовались корабли. Людей вернули на верфи и эпидемия вспыхнула с новой силой. Везде, кроме команды Ушакова, который в казарме внедрил отработанные принципы. Казарма и двор его экипажа были огорожены от других плетнями и каменными стенками. Во дворе были вырыты две большие землянки и много малых. Большие — для прибывших из внешнего мира и выздоравливающих, малые — для заболевших и подозрительных. Все контакты строго регламентировались, а помещения дезинфицировались.
Тем временем в Херсоне повально умирали люди. Военврач Эрнест Вильгельм Дримпельман отмечал в своих записках: «Здесь увидел я страдание, отчаяние и уныние среди нескольких сот людей… Им нельзя было и помочь, так как болезнь уже слишком развилась. Мои молодцы-рекруты, хотя большинство их прибыло в Херсон здраво и невредимо, все почти перемёрли……были определены арестанты, называемые по-русски каторжниками, которые каждый день ходили по улицам с тележкою, чтобы подбирать попадавшиеся трупы и погребать их вне города на отведённом для того месте».
Всего погибло около 10 тысяч человек. Екатерина писала Потёмкину: «Пронёсся слух по здешнему народу, будто язва в Херсоне по-прежнему свирепствует и будто пожрала большую часть адмиралтейских работников. Сделай милость… примись сильной рукой за истребление Херсонской язвы».
Князь направил в Херсон лекарей и офицеров для организации полноценного карантина. Не прошёл мимо внимания Потёмкина и опыт его любимчика Фёдора Ушакова. Тот подготовил докладную записку о всех принятых им мерах. К исходу 1784 года эпидемию удалось побороть.
Уже летом 1784 года линейный корабль «Слава Екатерины», сопровождаемый фрегатом «Херсон», появился в виду турецкой крепости Очаков. Османы поняли, что Россия пришла сюда насовсем.
1 января 1784 года Ушакова произвели в капитаны 1-го ранга. 3 мая ему объявила благодарность Адмиралтейств-коллегия, а 12 октября 1785 года его наградили орденом Святого Владимира 4-й степени.
В рескрипте Императрицы отмечалось: «Усердная Ваша служба, особливое в делах радение и искусство и точное исполнение должностей с успехом и пользою государственною обращает на себя Наше внимание и милость».
Таким образом, своевременно принятые меры позволили Фёдору Ушакову не только спасти свою команду, но и победить чуму в Херсоне.
Фёдор Федорович Ушаков действовал по схеме предиктор-корректор и сработал на опережение. Этому стоит поучиться и действующему руководству России, которое ведёт себя подобно вельможам XVIII века.
Читайте наши статьи, подписывайтесь на наш канал и ставьте лайки! Благодарим!
Другие статьи:
Оказалась ли Россия готова к коронавирусу?
Мировое правительство тестирует планету
Путин: «Не было никакого предпринимательства в советское время»
Путин, Терешкова и половина черепа Горбачёва
Глобальный сценарий развития событий на Земле по «Часу быка Ивана Ефремова
