Живой Чехов: без ретуши, купюр и лака
Антон Чехов и Исаак Левитан… Вряд ли найдется еще пара таких художников слова и кисти, которых связывала подобная крепкая и многогранная дружба. Писателя и художника объединяло многое – происхождение, круг общения, увлечения. Их судьбы складывались на глазах друг друга – они вместе переживали любовь и приключения молодости, расставания, удачи и поражения. Они родились в один год, но ушли из жизни с разницей в четыре.
Их познакомил Николай Чехов, старший брат Антона, который учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. И в стенах МУЖВиЗ сложилась дружная компания: Исаак Левитан, Николай Чехов, Франц Шехтель и братья Коровины. Чуть позже к ним присоединится и Антон Чехов. У Левитана с Антоном установились довольно своеобразные отношения – они любили поддразнивать друг друга, сочиняя прозвища и шутливые ситуации.
Антон Павлович однажды придумал слово «левитанистый».
«Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас» и даже картины самого Левитана могли быть, по словам Чехова, более или менее левитанистыми.
В повести Чехова «Три года» герои, посетив на Святой неделе художественную выставку «остановилась перед небольшим пейзажем... На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик, на том берегу тропинка, исчезающая в темной траве, потом справа кусочек леса, около него костер: должно быть ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря». Это был пейзаж Левитана «Тихая обитель». По поводу него Чехов писал сестре Марии: «Левитан празднует именины своей великолепной музы. Его картина производит фурор... успех у Левитана не из обыкновенных».
Но однажды Антон Чехов написал рассказ «Попрыгунья»…
И разразился скандал. В героях произведения вся московская богема без труда узнала художника и его возлюбленную Софью Кувшинникову. Чехова назвали «пасквилянтом», и Левитан, подогреваемый страстями, собрался вызвать друга на дуэль.
Имя Софьи Кувшинниковой в то время было хорошо известно. Она была хозяйкой литературно-артистического салона, где бывали И. Репин, А. Чехов, М. Ермолова, В. Гиляровский, А. Южин и другие известные артисты, художники и писатели.
Николай Чехов так описал Кувшинникову: «Это была не особенно красивая, но интересная по своим дарованиям женщина. Она прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет, и обладала счастливым даром придать красоту и уют даже самому унылому жилищу, похожему на сарай».
Жена Чехова, Ольга Леонардовна так охарактеризовала её: «В Кувшинниковой имелось много такого, что могло нравиться и увлекать. Красотой она не выделялась, но была безусловно интересна – оригинальна, талантлива, поэтична и изящна. Можно вполне понять, почему увлекся ею Левитан».
Будучи замужем за полицейским врачом, она под предлогом уроков живописи часто уезжала со своим учителем Левитаном на Волгу – на этюды. Также герой чеховского рассказа художник Рябовский учил Ольгу Ивановну, жену доктора Осипа Дымова, живописи. Также были поездки на Волгу на этюды, и между ними тянулся длительный роман. Ну, а в остальных персонажах, многие посетители салона Кувшинниковой узнали себя.
Надо признать, Антон Чехов оправдывался, как мог: «Можете себе представить, одна знакомая моя, 42-летняя дама, узнала себя в двадцатилетней героине моей «Попрыгуньи», и меня вся Москва обвиняет в пасквиле. Главная улика – внешнее сходство: дама пишет красками, муж у нее доктор и живет она с художником».
Чехов конечно же хитрил – сходство было не только внешним, но и сущностным. Почти дословно приводились выдержки из ее писем, героиня в речи использовала любимые выражения Кувшинниковой, и была так же экстравагантна и оригинальна, впрочем, и более легкомысленна и поверхностна, чем Кувшинникова.
Чехов и тут отшучиваться: «Моя попрыгунья хорошенькая, а ведь Софья Петровна не так уж красива и молода».
Левитан, как человек страстей, разгневался, пытался вызвать Чехова на дуэль, но… Всё утихло, знакомые отговорили его от этого опрометчивого решения. На несколько лет дружба замерла. А тут и отношения Левитана с Кувшинниковой расстроились – художник погрузился в новый роман одновременно с матерью и дочерью Турчаниновыми и даже пытался покончить с собой (уже не в первый раз).
Что же касается Чехова и Левитана, то помирить их смогла писательница Щепкина-Куперник, которая просто взяла Левитан с собой по дороге в гости к Чехову и старые друзья обнялись, словно ничего и не было.
Интересно, что:
– муж Софьи Петровны, Дмитрий Павлович Кувшинников изображен на картине Перова . Охотники на привале». Фёдор Михайлович Достоевский в своих дневниках также упоминал о картине: «Картина давно уже всем известна: „Охотники на привале“; один горячо и зазнамо врет, другой слушает и из всех сил верит, а третий ничему не верит, прилег тут же и смеется… Что за прелесть! <…> Мы ведь почти слышим и знаем, об чем он говорит, знаем весь оборот его вранья, его слог, его чувства».
– Исаак Левитан единственный раз в жизни решил жениться и посваталась к… Марии Павловне Чеховой, сестре Антона.
Кстати, Антон писал о ней: «Это единственная девица, которой искренно не хочется замуж».
Как вспоминала сама Мария Павловна о признании Левитана:
«Иду я однажды по дороге из Бабкина к лесу и неожиданно встречаю Левитана. Мы остановились, начали говорить о том, о сем, как вдруг Левитан бух передо мной на колени и... объяснение в любви.
Помню, как я смутилась, мне стало чего-то стыдно, и я закрыла лицо руками.
- Милая Маша, каждая точка на твоем лице мне дорога... - слышу голос Левитана.
Я не нашла ничего лучшего, как повернуться и убежать от него. Целый день я сидела расстроенная в своей комнате и плакала, уткнувшись в подушку. К обеду, как всегда, пришел Левитан. Я не вышла. Антон Павлович спросил окружающих, почему меня нет. Миша, подсмотревши, что я плачу, сказал ему об этом. Тогда Антон Павлович встал из-за стола и пришел ко мне:
- Чего ты ревешь?
Я рассказала ему о случившемся и призналась, что не знаю, как и что нужно сказать теперь Левитану. Брат ответил мне так:
- Ты, конечно, если хочешь, можешь выйти за него замуж, но имей в виду, что ему нужны женщины бальзаковского возраста, а не такие, как ты.
Мне стыдно было сознаться, что я не знаю, что такое «женщина бальзаковского возраста».
