Братья-славяне претерпевают от соседей
С середины V до середины VI в. н. э. в цивилизованном мире, — т.е. в Риме, Византии и некоторых арабских странах, — практически ничего не знали о славянах. Военачальники, ученые и государственные мужи двух империй, занятые внешней политикой, слышали, конечно, о варварах, живущих на той стороне Дуная, но не имели о них никакого реального представления.
Низкий уровень информированности раннесредневековых стран-лидеров о славянах можно объяснить двумя кардинальными причинами.
О первой я упоминал в более ранней статье — дело в том, что древние славяне имели ограниченные контакты с «цивилизацией», поскольку жили натуральным хозяйством, довольствовались собственными культурными образцами и, как это свойственно всем дикарям на свете, презирали «развращенный Запад». (Идея конвергенции культур находилась у них под строжайшим запретом и подвергалась анафеме.) Лишь примыкающие к Дунаю племена поддерживали более или менее тесные связи с Византией, и археологи — по какому-то странному стечению обстоятельств — отмечают у них повышенный уровень развития ремесла и торговли.
Вторая причина незаметности славян для чужого глаза была крайне драматичной. В IV—V в. н. э. Европа с трудом пережила страшное гуннское нашествие. Гунны были кочевниками и прибыли из Азии. Ученые считают их потомками центрально-азиатского народа хунну (1, С. 160.). (От гуннов, кстати, вели свою родословную монголы Чингисхана.) Чтобы было где пасти скот и вести привычный образ жизнь, эти «конармейцы» степей разрушали населенные пункты и вытаптывали возделанные поля. Ведя боевые действия, с жизнью туземцев гунны не считались — по крайней мере так это описывал современник и очевидец событий Приск Панийский.
Короче, гунны доминировали в Центральной Европе с 370-х до 454 г. н. э. В один из дней, наскучив, видно, однообразием мирной жизни, их легендарный предводитель Аттила задумал покорить Галлию. С огромным войском он двинулся на запад, но в 451 г. проиграл битву при Каталаунских полях. Римский полководец Боэций и дружественные ему вестготы разбили несметные полчища гуннского владыки. Аттила не смирился с поражением и уже через год его войско снова стояло у границ Галлии, «но завоевать ее не смог, и после его смерти Гуннская держава распалась» (2, С. 28).
По разным подсчетам, армия Аттилы могло включать до полумиллиона человек. Чтобы собрать вместе столько людей (пусть даже их было и меньше), гунны должны были рекрутировать всех дееспособных мужчин своей империи, простиравшейся от Волги и Кавказа до берегов Рейна. Если так, то в эту армию, конечно, были призваны славяне. Большинство из них погибло в войнах с Боэцием, было покалечено или разбежалось.
Но это еще не все беды, обрушившиеся на славян и особенно на их придунайскую часть; это лишь вершина айсберга, выросшего за семьдесят с лишним лет тотального господства гуннов. Вот как Н.М. Карамзин описывает результат культурного сотрудничества между народами, осуществленного гуннским царем Аттилой:
«Истребив бесчисленное множество людей, разрушив города и крепости Дунайские, предав огню селения, окружив себя пустынями обширными, Аттила царствовал в Дакии, … ужасал мир и гордился именем бича Небесного» (3, С. 34).
При таком подходе к человеческому капиталу к середине V в. н. э. от славянского мира сохранились лишь более или менее крупные земледельческие островки в районах центральной и южной Польши, Румынии, Молдавии и Украины. После гуннов славяне вынуждены были «создавать быт и культуру заново», и «на первых порах раннесредневековое славянство по уровню развития оказалось ниже, чем в римский период» (2, С. 28).
Вот почему византийское население позабыло о славянах на добрую сотню лет. Их словно бы не было на свете. Славяне стали фантомом, призраком, иллюзией, слабым воспоминанием об истребленных дикарях, которые поставляли в Империю живительный, чудодейственный янтарь (См.: 3, С. 33).
Как братья-славяне справились с трудностями быта и обрели невиданную силу
Византийцы имели абсолютное право помнить или не помнить о задунайских варварах, но сами славяне не спешили себя хоронить. Наоборот, среди них шел бурный процесс демографического восстановления. В недрах праславянского мира зарождались новые «организмы племенных союзов». Их отличительным признаком лингвисты считают окончание «-ане» или «-яне» (поляне, висляне, мазовшане, древляне и т. д.) (4, 21).
Кстати, самоназвание «славяне» или «словене» никогда не встречалось «внутри праславянского ареала». Оно появится «исключительно в зоне колонизации, вне пределов коренной праславянской земли: словаки, словенцы, словинцы, словины (на Балтийском море), словене новгородские и т. п.» (4, С. 21).
Вот мы и подошли к самому главному — к славянскому завоеванию Балкан, к дикой, варварской войне, покрывшей трупами половину Византийской империи.
Сразу же хочу сделать важную оговорку.
Я не испытываю симпатий к жестокости славянских колонистов, но и осуждать одних только славян за действия, граничащие с геноцидом, я не намерен. Человеческий мир переполнен насилием. Что уж говорить о древности и раннем средневековье!? Нравы людей того времени отличались первозданной простотой. Мир для них имел черно-белую раскраску. Своих, или тех кто «за нас», они берегли и уважали, чужих — готовы были стереть с лица земли или обратить в рабство во славу своих кровожадных богов.
Примеров тому не счесть.
Готы, со II в. н. э. мигрировавшие по Европе, «обратили в пепел» многие города в Вифинии, Галатии, Каппадокии, в Эфесе разрушили «славный храм Дианы», «а в Европе опустошили Фракию, Македонию и Грецию до Мореи» (3, С. 32-33). Гунны, — по поводу которых уже высказался Карамзин, — огнем и мечом истребили целые народы. Досталось от них и готам, и аланам, и провинциям вечного города Рима. Историки прошлого «не находят слов для описания лютой свирепости» этих «гуманистов» средневековья (3, С. 34).
И вот наступила очередь славян. На страницах византийских хроник славяне впервые появляются во времена императора Юстиниана I (527-565). Теперь — когда минуло сто лет после гуннского погрома — славяне приумножились численно и благодаря этому обрели воинственный дух. На пространстве между Одером и Вислой и средним течением Дуная теснились, мешая друг другу, десятки, а, может быть, и сотни славянских племен.
Маврикий Стратег и Прокопий Кесарийский, каждый на свой лад, удивлялись последствиям взрыва рождаемости у склавинов и антов. Готский историк VI в. Иордан так описывал территориальную «империю» славян:
«…от места рождения реки Вистулы (Вислы), на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. …преимущественно они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра (Днестра), и на север – до Висклы (Вислы); вместо городов у них болота и леса. Анты же – сильнейшие из обоих [племен] – распространяются от Данастра до Данапра (Днепра), там, где Понтийское (4).
Как видим, к середине VI в. славяне превратились для Византийской империи в прямую угрозу. Разрозненные и враждующие между собой, они находили способ объединяться ради грабительских и захватнических походов за Дунай. От их частых вылазок уже страдали приграничные районы ромейской Империи. В Константинополе понимали, что столкновение со славянами неизбежно. Цивилизация вновь столкнулась с вызовом, и, к несчастью, этот вызов был для нее не единственным. Враги донимали Империю со всех сторон, и сил для надежной защиты дунайских границ банально не хватало.
Но, что думали о перспективах войны с Византией сами славяне? Может быть, стратеги из Царьграда ошибались? Может быть, наши предки не собирались завоевывать Империю, захватывать ее провинции и жить на них по праву завоевателя?
На эти вопросы ответ можно найти в следующей статье.
Читать все материалы канала ИстПросвет
Литература
1. Гавритухин И. О. Гунны // БРЭ. Т. 8. — М., 2007.
2. Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование.— М.: Институт археологии РАН, 1999. 312 с.
3. Карамзин Н.М. История Государства Российского: В 12 т. Книга первая. Т. I-II./Предисл., подготовка текста В.Б. Муравьева. — М.: Московский рабочий; Слог, 1993. — 366 с.
4. Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси. Исследования и заметки. — М., Изд-во Моск. ун-т, 1984. 240 с. 66 илл.
5. О происхождении и деяниях древних гетов. пер. Е. Ч. Скржинской. — СПб, Алтейя, 1997.
