Независимые исследования показывают: промышленность России крайне неэффективна, а большинство россиян — 60 млн человек — трудятся на низкопроизводительных рабочих местах.
Из-за этого экономика теряет колоссальные деньги: за последние 5 лет недосчитались… 40 трлн рублей! Цифра ошеломляющая, но исследователи утверждают — обоснованная. А ситуация настолько сложна, что даже Минэкономразвития предлагает инвестировать за рубежом, а не внутри страны.
Всемирный банк в конце сентября опубликовал исследование качества государственного управления экономикой (World Governance Indicators, WGI).
Если коротко: регуляторная среда для бизнеса в России ухудшилась, качество госуправления ниже среднего.
Качество управления определяется по шести показателям:
- подотчетность власти
- политическая стабильность и отсутствие насилия
- эффективность правительства
- качество регулирования
- верховенство закона
- контроль над коррупцией.
Словом, то, что в первую очередь интересует инвесторов, вкладывающих свои деньги в основные фонды промышленных предприятий (то, что называется прямыми инвестициями).
Лучший итоговый индекс качества управления — 2,5, худший — минус 2,5. Наша страна находится где-то в начале низшей трети рейтинга (к слову, этот индекс у России всегда находился в отрицательной зоне, лучший по нему результат у нас был в 2004 году — минус 0,12, худший — в 2015 году, минус 0,52).
Прикладное значение у этого рейтинга одно: фактически он не советует вкладывать деньги в российские предприятия.
Рейтинг WGI отличается от рейтинга Doing Business («Легкость открытия бизнеса»), рассчитываемого тем же Всемирным банком.
Можно было бы объяснить низкую позицию в рейтинге WGI недружелюбным отношением к России, к которому мы уже привыкли. Однако и российские независимые исследователи, которых никак не причислишь к «иностранным агентам», либо прямо, либо косвенно подтверждают выводы WGI.
В исследовании использованы данные Федеральной налоговой службы по 88 тысячам средних и малых промышленных предприятий. Статистика говорит: в России числится 19 тысяч средних и 235 тысяч малых предприятий. Но исследователи учитывали только промышленные предприятия, исключив услуги, торговлю и, разумеется, фирмы-однодневки.
Крупные холдинги, а также финансовые и торговые организации в исследовании ИЭР не участвовали.
Почему такой отбор? Промышленные предприятия — это основные создатели товаров или материальных ценностей, того, что идет на промежуточное или конечное потребление в стране.
У нас нет недостатка в положительных прогнозах. Чиновники все время говорят, что экономика успешно развивается, пусть темпы и небольшие, ниже мировых, но это временно, мы скоро всех догоним и перегоним.
На чем основана такая уверенность, непонятно, потому что аргументов никаких не приводят.
Между тем есть классический показатель эффективности производства — это добавленная стоимость. Иначе говоря, результат того, что создается на рабочих местах, в цехах, на предприятиях. По сути, это сумма валовой прибыли (убытка) и затрат на труд, включающих заработную плату сотрудников, и страховые взносы в ФСС, ФОМС и ПФР.
Добавленная стоимость связана с производительностью труда: чем она выше, тем больше зарплаты, прибыль предприятия и доходы бюджета.
Институт экономики роста фиксирует: эффективность российской промышленности не то чтобы не растет, а круто падает — за последние 10 лет общая рентабельность предприятий снизилась в 8 раз.
Мы все вместе за последние три года стали работать хуже, а экономика страны потеряла из-за этого 40 трлн рублей.
У нас есть отрасли с очень хорошей рентабельностью.
Например, рыболовство — 22,7 процента. Или добыча полезных ископаемых — 16,5 процента.
Это отрасли, где затраты меньше, цены на рынке высокие и прибыль больше. Но есть отрасли, рентабельность которых ниже уровня инфляции,— пассажирские железнодорожные перевозки, строительство.
А вот в производстве машин и оборудования, станков, автотранспортных средств рентабельность отрицательная. В оборонной отрасли (по данным ФНС), в которую были вложены огромные деньги и которой объясняли пусть небольшой, но все-таки рост экономики, рентабельность всего около 1 процента...
Те отрасли, которые завязаны на глубокую переработку сырья, показывают отрицательную рентабельность, а значит, они постепенно отмирают. Сырьевые же отрасли, с низкой добавленной стоимостью, показывают рост рентабельности, то есть развитие».
В принципе, в отраслях высоких переделов, где создается больший объем добавленной стоимости при минимуме сырья, будь то электроника или изготовление алмазных украшений, рентабельность должна быть выше за счет высокой цены продукции. Но, вероятно, у нас складывается «перевернутая» экономика, в которой все наоборот. У нас сектора высоких переделов проигрывают.
И санкции тут ни при чем.
Это, конечно, вещь неприятная, но, как говорят эксперты, вряд ли они оказывают сильное влияние на российскую промышленность, которая уже давно едва дышит.
Кто будет инвестировать в предприятие, если оно работает в минус?
По данным института «Центр развития» НИУ ВШЭ, за те же годы (с 2014-го по 2020-й) прямые инвестиции в основные фонды российских предприятий снизились с 6 до 4 процентов.
То, что происходит сейчас в российской экономике, это не кризис.
ВВП пусть немного, но растет. Объемы производства, пусть и за счет сырьевых отраслей, тоже. Немного растут даже средняя зарплата и численность рабочих мест. Но эффективность падает стремительно.
Низкая эффективность российского производства объясняется влиянием факторов, связанных с промышленной и финансовой политикой в нашем государстве.
В первую очередь — снижением спроса на внутреннем рынке из-за сокращения доходов населения (этот процесс идет уже шестой год, остановки пока не предвидится).
Затем политикой высокой ставки ЦБ, которая привела к тому, что стоимость коммерческих кредитов оказалась выше уровня рентабельности большинства отраслей.
Есть и другие причины: из-за падения курса рубля выросли цены на импортное сырье, комплектующие и оборудование; с 2011 по 2019 год на 50 процентов выросли цены на услуги инфраструктурных монополий (это РЖД, Россети, «Транснефть», «Газпром», ЖКХ).
За эти же годы выросла кадастровая стоимость (а следовательно, и отчисления по ней), а также увеличились фискальные платежи и сборы. А еще новые требования к бизнесу (в частности, система «Платон», лицензирование, сертификация и др.) увеличили затраты примерно на 20 процентов.
Кроме того, оздоровление банковской системы обошлось предприятиям в 200 млрд рублей — незастрахованные вклады юрлицам не вернули. И это еще не конец истории: впереди — увеличение НДС на 2 процента и пенсионные новации (ведь бизнес будет продолжать платить страховые и пенсионные взносы за сотрудников предпенсионного возраста).
А это неизбежно скажется — издержки еще возрастут.
Промышленной стратегии нет, налицо лишь отрицательные тенденции. Одна из них — вывоз капитала из страны.
Государство, Минфин с ЦБ тут вроде ни при чем — это частные капиталы, то есть деньги собственников, стейкхолдеров, акционеров промышленных предприятий. С чего ж такая тенденция?
Это следствие высоких рисков, когда инвесторы кожей ощущают, что в стране ожидаются неприятности, вызванные высокими налогами и административным прессом.
Мы создали офшоризованную экономику, в которой бизнес предпочитает выводить деньги. За 25 лет Россия стала страной чистого вывоза частного капитала. За это время ушли вчистую примерно 800 млрд долларов.
Понятно, что приказать частным капиталам не утекать, оставаться в стране, нельзя. Можно, казалось бы, директивно управлять капиталами государственными. Но на то и тенденция, что «кожей» ее чувствуют все, включая само государство, которое, например, не спешит вкладывать нефтедоллары, которых опять стало больше, в отечественную промышленность.
Видимо, составители рейтинга WGI, с рассказа о котором стартовали эти заметки, не ошиблись: качество госуправления экономикой в стране такое, что даже родное Минэкономразвития предпочитает вновь появившиеся нефтедоллары упрятать побыстрее за границу.
---
Автор: Игорь Рудой
