«Погиб Поэт!..»
Что мы знаем о последних двух днях жизни поэта? 14 июля он уехал в Железноводск.
Видимо, по дороге туда произошёл эпизод, описанный Н.И.Лорером: «В одно утро я собирался идти к минеральному источнику, как к окну моему подъехал какой-то всадник и постучал в стекло нагайкой. Обернувшись, я узнал Лермонтова и просил его слезть и войти, что он и сделал. Мы поговорили с ним несколько минут и потом расстались; я и не предчувствовал тогда, что вижу его в последний раз. Дуэль его с Мартыновым уже была решена, и 15 июля он был убит».
Секунданты в это время пытаются найти пути к примирению. Мартынов на следствии показал: «На другой день описанного мною происшествия Глебов и Васильчиков пришли ко мне и всеми силами старались меня уговорить, чтобы я взял назад свой вызов… Они настаивали, напоминали мне прежние мои отношения, говорили о весёлой жизни, которая с ним ожидает нас в Кисловодске, и что всё это будет расстроено глупой историей». Он требовал жестоких условий дуэли. Сохранилась записка Глебова ему, переданная во время следствия: «Я должен же сказать, что уговаривал тебя на условия более лёгкие, если будет запрос. Теперь покамест не упоминай об условии 3 выстрелов; если же позже будет о том именно запрос, тогда делать нечего: надо будет сказать всю правду». Явно Глебову не по себе, что он должен что-то утаивать…
15 июня в Железноводске произошла последняя встреча Лермонтова с Е.Г.Быховец.
Вот что рассказала она сама: «15-го мы отправились в шесть часов утра, я с Обыденной в коляске, а Дмитриевский и Бенкендорф и Пушкин, брат сочинителя, — верхами… Как приехали на Железные, Лермонтов сейчас прибежал; мы пошли в рощу и все там гуляли. Я всё с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась, и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоём, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что всё та же; уговаривала его, утешала как могла, и с полными глазами слез благодарил, что я приехала, умаливал, чтоб я пошла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась; поехали назад, он поехал тоже с нами. В колонке обедали.
Уезжавши он целует несколько раз мою руку и говорит: “Cousine, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни”. Я ещё над ним смеялась; так мы и отправились. Это было в пять часов, а 8 пришли сказать, что он убит».
Снова грустные предчувствия: там - вальс «последний раз в моей жизни», здесь – «счастливее этого часа не будет больше в моей жизни»…
Вероятно, и секунданты чувствовали близость трагедии. Э.А.Шан-Гирей вспоминает: «Пятнадцатого июля пришли к нам утром кн. Васильчиков и ещё кто-то, не помню, в самом пасмурном виде; даже maman заметила и, не подозревая ничего, допрашивала их, отчего они в таком дурном настроении, как никогда она их не видала. Они тотчас замяли этот разговор вопросом о предстоящем князя Голицына бале, а так как никто из них приглашён не был, то просили нас прийти на горку смотреть фейерверк и позволить им явиться туда инкогнито».
…Более чем через тридцать лет после дуэли были опубликованы воспоминания «Из записок» А.И.Арнольди, бывшего сослуживца Лермонтова по Гродненскому полку. Он утверждает, что слышал роковой выстрел: «Смеркалось, когда я проехал Шотландку, и в темноте уже светились мне приветливые огоньки Пятигорска, как вдруг слева, на склоне Машука, я услыхал выстрел; полагая, что это шалят мирные горцы, так как не раз слышал об этом рассказы, я приударил коня нагайкой и вскоре благополучно добрался до дома». Но вообще мемуары эти вызывают много вопросов. Так, Арнольди пишет: «Я полагаю, что, кроме двух секундантов, Глебова и Александра Васильчикова, вся молодежь, с которою Лермонтов водился, присутствовала скрытно на дуэли, полагая, что она кончится шуткой и что Мартынов, не пользовавшийся репутацией храброго, струсит и противники помирятся». И делает вывод: «Не присутствие ли этого общества, собравшегося посмеяться над Мартыновым, о чём он мог узнать стороной, заставило его мужаться и крепиться и навести дуло пистолета на Лермонтова?»
Достаточно странное заявление… Мне кажется, что либо память изменяет мемуаристу, либо делает он довольно поспешные выводы. Трудно представить себе такое, и, уж тем более, тогда совсем непонятно, почему так много неясного в поединке, если его видели многие…
Тем более, что ошибается Арнольди (и явно ошибается) и в другом. Он путает время поединка: «На полпути в Железноводск я встретил Столыпина и Глебова на беговых дрожках; Глебов правил, а Столыпин с ягдташем и ружьём через плечо имел пред собою что-то покрытое платком. На вопрос мой, куда они едут, они отвечали мне, что на охоту, а я ещё посоветовал им убить орла, которого неподалёку оттуда заметил на копне сена. Не подозревая того, что они едут на роковое свидание Лермонтова с Мартыновым, я приударил коня и пустился от них вскачь, так как дождь усилился. Несколько далее я встретил извозчичьи дрожки с Дмитревским и Лермонтовым и на скаку поймал прощальный взгляд его... последний в жизни». А дальше скажет: «Проведя день у мачехи моей, под вечер я стал собираться в Пятигорск и, несмотря на то что меня удерживали под предлогом ненастья, всё-таки поехал» - и по пути услышал выстрел. Так что в этом его свидетельствам верить не приходится.
Как же всё-таки проходила эта дуэль? Наверное, точно восстановить всё невозможно, так как, кроме «Ксандриады», мы располагаем лишь воспоминаниями тех, кто передаёт подробности с чужих слов…
Что можно сказать точно? Сейчас публикуется много догадок и версий, вплоть до того, что и дуэли-то как таковой не было, а Мартынов просто застрелил Лермонтова, бывшего в тот момент на коне. Здесь, я думаю, вымышлено всё.
Вторая версия – роковой выстрел был сделан не Мартыновым, в поэта стрелял наёмный убийца (почему-то эта версия очень нравилась К.Г.Паустовскому). Тоже, думаю, ошибочное мнение. Вроде бы, даже доказано, что выдвинута она была бывшим директором музея Лермонтова в Пятигорске С.Д.Коротковым. Е.И.Яковкина писала: «И никому при этом не пришло в голову, что легенда сочинена в “Домике Лермонтова” невежественным человеком, пожелавшим увековечить своё имя в лермонтоведении и что вначале на неё, на эту легенду, смотрели просто как на курьёз, не придавая ей никакого значения».
Скорее всего, была именно дуэль. И был выстрел Мартынова. Можно спорить, стрелял ли Лермонтов в воздух или просто стоял, подняв пистолет и показывая, что целиться в «Мартышку» не будет. Можно спорить, говорил ли он что-либо противнику (я, например, считаю, что не говорил: и без слов всё ясно; оставляю на совести Васильчикова – если она у него, конечно, была – фразу «Я в этого дурака стрелять не буду»). Ясно одно, даже из путаных показаний «князя Ксандра»: Мартынов стрелял в человека, не собирающегося ответить ему тем же. И именно это заставляет думать (думаю, не только меня), что делал он это не только по собственной инициативе.
Он ролью дорожит своей
И долг свой выполнит толково…
Можно встретить противоречивые воспоминания о поведении Мартынова после гибели поэта: и кричал «Прости меня, Миша», и земной поклон клал, сам говорил, что поцеловал убитого… А вот Арнольди в процитированных воспоминаниях пишет: «А. Столыпин, как я тогда же слышал, сказал Мартынову: “Allez vous en, votre affaire est faite[Уходите, вы сделали своё дело]”, — когда тот после выстрела кинулся к распростёртому Лермонтову». Мне кажется, очень многозначительная фраза, когда бы она ни была произнесена…
Роковой выстрел прозвучал…
Лишь сабли молний хищно блещут,
И ночь по скалам мчится вскачь.
И ломкий ливень тело хлещет,
Как обезумевший палач.
Начало читайте здесь ; продолжение следует
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь