То, как рождаются героические легенды, мы хорошо знаем по недавнему времени: достаточно вспомнить миф о 28 героях-панфиловцах. Значение Куликовской битвы, прошедшей незаметно для современников, было непомерно раздуто потомками. Стычка между небольшими отрядами московских и мамаевых войск, случайно встретившихся в степи, было постепенно приравнено к сражению за «свободу и независимость Русского государства» (слов-то таких в 14 веке не знали!). Обросла эта битва и множеством фантастических подробностей.
Одно из них – поединок перед началом битвы между русским богатырем-иноком Александром Пересветом и монгольским баатуром Челубеем. Наряду с Пересветом известен и его брат (скорее всего, в духовном смысле – брат-монах) Андрей Ослябя.
Самые ранние сведения о них содержатся в «Сказании о мамаевом побоище» и «Задонщине». Эти поэмы, рассказывающие о Куликовской битве, были созданы, по общему мнению историков, не ранее 2-й половины 15 века, то есть спустя минимум семьдесят лет после события.
Например, «Сказание о мамаевом побоище» называет коломенским архиепископом Геронтия. Оно право – человек с таким именем действительно был на коломенской кафедре, да только не во времена Дмитрия Донского, а в 1453-1473 гг. После чего стал митрополитом московским и всея Руси и оставался им до 1489 года. Таким образом, «Сказание о мамаевом побоище» было написано, вероятно, не ранее возглавления Геронтием русской церкви. Автор «Сказания о мамаевом побоище» не в курсе, что литовский князь Ольгерд умер за три года до Куликовской битвы и т.д.
В тексте «Задонщины» таких явных анахронизмов нет, скорее всего, она была написана раньше. Поэтому логичнее опираться на неё, в том числе и в сведениях об Ослябе и Пересвете.
10-метровый Челубей
Итак, откуда взялась легенда о роковом для обоих бойцов поединке между Пересветом и Челубеем? «Сказание о мамаевом побоище» говорит, что князь Дмитрий Иванович заехал к Сергию Радонежскому за благословением и попросил у него: «Дай мне, отче, двух воинов из своей братии – Пересвета Александра да брата его Андрея Ослябю». Святой старец дал своим инокам «вместо оружия тленного нетленное – крест Христов, нашитый на схимах, и повелел им вместо лемов золоченых на себя возлагать».
Челубей описан в «Сказании» совершенно фантастическими чертами: «пяти сажен высота его и трех сажен ширина его». Даже если это не косая сажень, а обычная, то и тогда рост Челубея должен был превышать 10 метров… «И увидел его Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича, и, выступив из рядов, сказал: “Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!” И был на голове его шлем, как у архангела, вооружен же он был схимою по велению игумена Сергия. И сказал: “Отцы и братья, простите меня, грешного! Брат мой, Андрей Ослябя, моли Бога за меня! Чаду моему Якову – мир и благословение!”. Бросился на печенега и добавил: “Игумен Сергий, помоги мне молитвою!” Печенег же устремился навстречу ему, и христиане все воскликнули: “Боже, помоги рабу своему!” И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и свалились оба с коней на землю и скончались».
Поединка не было
В «Задонщине» нет никакого упоминания о поединке. Там Пересвет появляется на какой-то момент в середине битвы и принимает в ней участие. «Пересвета-чернеца, брянского боярина, на место суда привели. И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: “Лучше нам убитыми быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!” Поскакивает Пересвет на своем борзом коне, золочеными доспехами сверкая, а уже многие лежат посечены у Дона великого на берегу. В такое время старому человеку следует юность вспомнить, а удалым людям мужество свое испытать. И говорит Ослябя-чернец своему брату старцу Пересвету: “Брат Пересвет, вижу на теле твоем раны тяжкие, уже, брат, лететь голове твоей на траву ковыль, а сыну моему Якову лежать на зеленой ковыль-траве на поле Куликовом, на речке Непрядве, за веру христианскую, и за землю Русскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича”».
Итак, что можно заключить из этих отрывков? Пересвет, скорее всего, погиб во время Куликовской битвы, судьба же Осляби неизвестна. Вероятно, современникам сражения были хорошо известны оба лица, но спустя семьдесят лет люди уже плохо помнили, каким образом они были связаны с этим событием, отсюда нагромождение нелепостей и противоречий. По «Сказанию о мамаевом побоище» Яков был сыном Пересвета, но по «Задонщине» – сыном Осляби. Его появление на страницах обоих произведений вряд ли случайно, но чем конкретно он прославился – никто уже не помнил. Фраза «Задонщины», что Пересвета «привели на место суда» позволяет предполагать, что здесь переписчики выпустили отрывок о каком-то эпизоде, смысла которого уже не понимали.
Сергий Радонежский не благословлял князя Дмитрия на битву
Ну и самое главное: «Задонщина» неспроста ничего не сообщает о появлении Пересвета и Осляби в войске князя Дмитрия. И о визите князя к святому Сергию. Просто потому, что не мог Сергий Радонежский дать Дмитрию благословение на рать с Мамаем: оба русских авторитета находились в тот момент в острой конфронтации между собой из-за церковных дел. Сергий Радонежский, вместе с большинством духовенства, резко противился попытке Дмитрия Ивановича назначить на московскую митрополию свою марионетку протопопа Митяя, в обход законного митрополита Киприана, посвященного константинопольским патриархом.
Эта церковная смута, вызванная действиями князя, завершилась только спустя два года, когда Дмитрий Иванович, после подавления, по его просьбе, ханом Тохтамышем московского восстания 1381-1382 гг., вызванного попыткой москвичей отстоять последние вольности вечевого самоуправления, согласился впустить в Москву митрополита Киприана.
