Перед самым отъездом в отпуск старший лейтенант Пронин получил письмо. Покрутил в руках, посмотрел обратный адрес. Демьянова Анастасия… Положил в карман – особо читать не хотелось. Так много всего…случилось за эти два с половиной года… Вряд ли какое-то значение для него будет иметь то, что написала Настя…
На днях встречали пополнение. Алексей всегда с волнением присматривался к новым бойцам – нет ли среди них земляков. Увидел Егора Полухина. Настя тогда говорила, что у них с Олькой свадьба скоро. Значит, муж…Олькин. Сердце сжала боль. А всё равно был рад земляку. Долго разговаривали. Егор, казалось, избегает разговора об Ольке. И Алексей не спрашивал. Кольца, правда, обручального не было. Да мало ли что… Но чувствовал: Егор что-то хочет сказать.
А Егор помнил данное Ольке обещание – не говорить Пронину про дочку. Вот только…здесь всё по-другому было. Здесь, чувствовал Егор…его с Алёшкой…старшим лейтенантом Прониным…объединяет…война, одним словом. Сегодня – сидят и разговаривают…а завтра… Вот он, Егор, неделя, как прилетел сюда. А «чёрный тюльпан»...уже не раз видел… И вообще… Такие вопросы здесь мужики решают, поняла, Олька?..
Бежал к вертолёту. Увидел Пронина, замахал руками. Не успел. Отчаянно закричал сквозь шум:
- Алёшка! Там, у Ольки… дочка у неё… твоя дочка!
Алёшка решил, что не понял Егоровых слов. Какая его дочка…У Ольки… Да он Ольку за руку-то несколько раз держал… Видно, не расслышал, что кричал Егор. Вспомнил о смятом конверте. Разорвал конверт – выпала фотография. Поднял… Торопливо пробежал Настины строки. Закрыл глаза. Дочка… И всматриваться не надо: с фотографии на Алёшку смотрел он сам…ну, понятно, девчонка…она нежнее…ласковее глазёнки смотрят… Алёшка тихо засмеялся: надо же! Дочке в феврале исполнилось три года! Ругал себя, что оборвал общение с Настей, даже не пытался узнать, как она… А она…с его дочкой… одна все эти годы…
Вот так. Сейчас он летит в Рязань. Слово дал себе, что заберёт Аниного пацана. Значит, вместе расти будут – дочка…и сын. Настя должна понять его. Надеялся – поймёт. Столько пережила из-за него… Понимает, что плохо малому без отца-матери… Должна принять мальчишку.
Тётке в рязанской деревне представился Аниным мужем. Показал фотографии. Постоял на кладбище у могилы. Черноглазый мальчишка держал старшего лейтенанта за руку. Видно, о чём-то думал. Алексей присел на корточки, заглянул пацану в глаза:
- Что, сынок?..
И мальчишка решился:
- А я…помню тебя – мужественно сказал. – Немножко…помню…
Алексей обнял мальчишку. Тот застенчиво прижался к нему. Старший лейтенант слушал, как стучит его сердечко…
Тётка быстро собрала малого.
А сердце болело. Не к Ольке ехал – к Насте… Дал телеграмму, чтобы…не было неожиданностей.
Настя обалдело перечитывала телеграмму. Алёшка…приезжает… а они с Пашулей собрались выходные вместе провести… Пашулина жена аж на три дня уехала к матери. Пашуля строил такие планы…
Так. Надо взять себя в руки. Срочно – за дочкой. Лучше…синица в кулаке…чем Пашуля в гостиничном номере…
Взяла такси и – в посёлок. Опустилась перед девчонкой на колени, обняла, расплакалась. Олька испуганно смотрела на подругу. Сердце оборвалось… А Настя причитала:
- Доченька…кровинушка…не могу больше…не могу…
Подняла глаза на Ольку:
- Я…забираю дочку. Знаешь…через три дня… Алексей приезжает… Он уже знает о дочке, я написала ему…
Поднялась, вытерла глаза:
- Семья у нас. Дочери отец нужен…и мать…
Заметалась по комнате, хватая первые попавшиеся детские вещички. Окаменевшая Олька не двигалась с места… Не успела опомниться, как от двора отъехала машина…
Батя молча гладил вздрагивающие Олькины плечи… Без слов всё понял. Вот, значит, как… Нерожавшая…мать. Права оказалась Антоновна… Да он и сам догадывался…
Дом опустел без малышки. Притих котёнок с белыми лапками – батин подарок Лизочке. Как она радовалась котёнку! Звала его Филей, наливала в блюдце молока, что-то счастливо лепетала, смеялась...
Ночами Олька не спала. Выходила во двор, всматривалась в степь. Холодные рассветы хмурились… или это казалось Ольке…что они хмурятся…Наверное, ей теперь остались…только эти хмурые рассветы…
По-девичьи жалела Алёшку. Он же…к семье…едет… К жене…дочери… А Настя гордо хвастаясь, рассказывала про подполковника, которого она почему-то звала Пашулей. Олька испуганно спрашивала:
-Настя… А ничего, что он…подполковник? Тебе же ещё и двадцати нет. Я на днях своих второклашек в город возила, в детский театр. Так, представляешь, со мной курсанты знакомились. А тут – подполковник… Как ты с ним?
Настя горделиво смеялась:
- А легко! И просто. Это тебе – курсанты. А такой, как я… И подполковника маловато. Ещё и полковники есть!
А…как же…Алёшка…
Собрала оставшиеся дочкины платьишки. Каждое бережно разглаживала – помнила, как и где покупала их, подбирала, чтобы подходили к тёмным косичкам и синим – Алёшкиным – глазкам… Прижимала платьишки к мокрому лицу… Собрала кукол. В большую сумку – гостинцы, банки с вареньем, помидорами, яблоки… В городе всё пригодится…В корзинку посадила Филю – Лизочка обрадуется… И на рассвете отправилась в город.
Нашла дом, в котором подполковник Пашуля снимал для Насти квартиру. Постояла, справляясь с волнением. Потом поднялась на третий этаж. Дверь приоткрыта. Олька почувствовала, как подкосились ноги: она услышала Алёшкин голос. Замерла, слушая этот…единственный в мире голос. Она узнала бы его из миллиона других голосов, хотя он так изменился… Прежние, мальчишеские, нотки были едва уловимы. Но Олька всё равно улавливала их. Алёшкин голос огрубел, стал каким-то взрослым…таким…мужским. Олька слышала только голос, слов она не понимала. Прикрыла глаза, слушала… И почему-то ей становилось так спокойно и хорошо… от Алёшкиного…родного голоса… Тихо вошла в прихожую. На вешалке – Алёшкин китель. На погонах – три звёздочки… Странно: Настин голос она не сразу узнала. Как-то фальшиво…плаксиво Настя рассказывала, как чуть не умерла во время родов. Олька удивилась: роды у Насти, рассказывала строгая медсестра в роддоме, оказались на диво лёгкими…
- Да она и не поняла, что…родила, – сердито говорила медсестра. – Так и не будет знать, что это такое – родить…
Но сейчас Настя так красноречиво рассказывала про невероятно трудные роды… Всхлипывала, расписывая, как ей…трудно было…растить Лизочку…ребёнок вечно болеет… Она, Настя, совсем…совсем одна…
Олька в очередной раз поразилась: Лизочка росла совершенно здоровой. Ни бессонных ночей, ни детского плача… Олька гордилась и радовалась, что у неё всё так хорошо получалось с малышкой…
Из комнаты выглянул черноглазый мальчишка. И тут же торопливо вышла Настя. Изумлённо всплеснула руками, зашипела:
- Ты…зачем сюда? Кто тебя звал?
Решительно подтолкнула растерявшуюся Ольку к двери, зашипела:
- Уходи. Потом увидимся. У меня судьба решается. Не мешай.
Олька что-то беспомощно лепетала про гостинцы, про котёнка – пусть Лизочка порадуется, про собранные детские вещички. Настя продолжала настойчиво подталкивать Ольку к двери… И Олька вышла. Вздрогнула от громкого стука захлопнувшейся двери…Медленно пошла вниз… Потом взяла на руки Фильку. И поехала домой…к холодным рассветам, что теперь всегда будут хмуриться над степью…
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Окончание