Обычай украшать рождественскую ель принесли немцы, которые стали селиться в русских городах в царствование Петра I. Но целый век после того елки, уже известной россиянам, не было в отечественных домах. Перелом наступил в декабре 1817 г. Тогда российский двор перекочевал на жительство в Москву, дабы способствовать ее возрождению после войны 1812 г.
В Москву приехала и прусская королевна Шарлотта, ставшая российской великой княгиней Александрой Федоровной — супругой Николая Павловича, будущего императора Николая I. И на новой родине ей было скучно.
Она вспоминала: «Мы обедали или проводили вечера у маман: по воскресеньям бывал обед, на который приходилось являться в платьях со шлейфами, и такой же парадный вечер, на котором можно было умереть от тоски»
При дворе заправляла вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая, не слишком знала толк в развлечениях.
Другое дело Николай Павлович и Александра Федоровна — они обожали театральные эффекты.
Александра Федоровна была беременна, ждала сына, будущего Александра II. Ей было грустно в кругу новой родни. И тогда‑то, вероятно, возникла идея в их с супругом апартаментах отпраздновать Рождество с немецкой елкой.
Что означала эта немецкая традиция?
А дело в том, что еще со времен Средневековья в Западной Европе на Рождество устраивали представления библейского мифа об Адаме и Еве. Для мифа требовалось райское дерево, которое у разных европейских народов было различно. У французов — виноградная лоза, в северных странах — яблоня, а в Германии — ель, которая на древнегерманском языке звучит, как Эдем, то есть сад, рай.
В семье Александры Федоровны и Николая Павловича с тех пор обязательно устраивалась елка на Рождество. Это был детский праздник.
Подарки для детей, собравшихся на праздник, были самые разнообразные: от новых книг до письменных столов, от серебряных украшений до бриллиантов, — ведь дети вырастали.
В Рождество 1843 г. грубоватый на шутки Николай I подвесил на елку жениха дочери Адини — Фрица Гессенского, о чем сообщил в своих воспоминаниях Модест Корф.
Дети, пока были маленькими, украшали собственную елку.
Великий князь Константин Николаевич в своем дневнике сообщил, что на Крещение, 6 янв. 1859г., он после обеда делал «елку всему нашему обществу, которая очень хорошо украшена»
К 1840‑м гг. отечественные олигархи тоже взяли за правило отрываться по полной у рождественской елки.
Так соляные чиновники в Крыму начали украшать лесную красавицу сверхценными подарками. Чего здесь только не было? Золотые часы, браслеты, кольца, лайковые перчатки… Но оказалось, что и это не предел.
Глава Соляного правления Я. И. Озерецкий «как‑то снял с елки орден св. Анны 3 степени» и вручил его своему помощнику.
Однако прошли еще годы, прежде чем царский обычай вошел в дома обыкновенных россиян.
По свидетельствам исследователей петербургской старины, первая публичная елка была устроена только в 1852 г. в Екатерингофском вокзале.
А спустя сорок лет на Мариинской сцене в Петербурге появился балет П. И. Чайковского «Щелкунчик», где центральным действующим лицом стала украшенная рождественская елка.
Современный собиратель курьезов старины и краевед-историк Дмитрий Шерих, размышляя над судьбой рождественской елки в России, напомнил два любопытных момента.
Во-первых, запись философа В. В. Розанова, сделанную в 1906 г.:
«Много лет назад я с удивлением узнал, что, в сущности, обычай рождественской елки не принадлежит к числу коренных русских обыкновений. Елка в настоящее время так твердо привилась в русском обществе, что никому в голову не придет, что она не русская».
Второй момент, отмеченный Шерихом, связан с Первой мировой войной. Стремление отказаться от всего немецкого в русской культуре привело к тому, что Синод решил запретить и немецкую елку. В результате императрица Александра Федоровна приложила всю свою волю, чтобы подобный указ остался только слухом.
Дело было не только в неприятии германских традиций, но и в неприятии императрицы, которая на протяжении военных лет вела не прекращавшуюся тяжбу с Синодом из‑за Распутина.
Елка здесь попала под горячую руку. Но что не удалось Синоду, после революции осуществила Советская власть.
Почти двадцать лет, до середины 1930‑х гг., наряженная елка в домах считалась пережитком крепостничества и капитализма, и, значит, находилась под запретом.
Тем устойчивее в итоге этот обычай вошел впоследствии в нашу жизнь. Только, как в 1700 г., в 1930‑х новогодние торжества вновь претерпели изменения: теперь елка для нас — все‑таки принадлежность Нового года, а не Рождества.
Татьяна Забозлаева для Русского архива
Подписывайтесь на Русский архив