Вряд ли в России и ближнем зарубежье отыщется человек, который не смотрел бы ни один из фильмов Леонида Гайдая. Этот режиссер по праву считается одним из лучших комедиографов ушедшего века. Его картины и сейчас можно пересматривать еще и еще. А ведь желание еще раз посмотреть какой-либо фильм - главный показатель качества.
И уж вроде бы все сказано о его фильмах, все фразы подсчитаны, афоризмы и самого Гайдая и его соавторов - Якова Костюковского, Аркадия Инина, Владлена Бахнова, Мориса Слободского давно разлетелись по русскоязычным городам и весям. Но, как оказалось, есть что сказать - потому что не сказано самое главное.
Если брать трех самых лучших советских режиссеров, работавших в этом жанре - Георгия Данелию, Эльдара Рязанова и Леонида Гайдая, то кто будет лучшим? Конечно, Гайдай. И пусть в фильмах Данелии разлита поэтическая грусть, органично вплетенная в юмористический контекст, а в рязановских шедеврах есть жизненная философия и своя неповторимая сюжетная этика, когда от забавных моментов зритель постепенно поднимается к высоким идеалам, поданных просто и не навязчиво...
И пусть немой кинематограф начала 20 века и эксцентрика раннего советского театрального авангарда очень помогли мастеру сформировать свой неповторимый стиль...
Но в фильмах Гайдая есть еще какой-то неповторимый секрет...
Во-первых, это, конечно, своеобразный эффект КВНна, когда режиссер генерирует творческий процесс и все участники съемок начинают работать как единый организм, состоящий из слаженно работающих систем. Считается, что режиссер на съемочной площадке - это диктатор. Что ж, да это так. Иначе не добиться от актеров максимальной эффекта, и результат будет ускользать, что заметят уже первые зрители. Но Гайдай был еще и своеобразным магом, который мастерски приводил в действие скрытый творческий потенциал, заложенный в каждом из актеров. Конечно раскрыть потенциал актера - задача каждого режиссера, но Леонид Иович делал это особенно ярко и талантливо. Делал из каждого по настоящему звезду экрана.
Не только экспромты в репликах, но мимика и жесты - все должно развиваться максимально свободно и в то же время находиться под бдительным оком режиссера.
Такой демократический централизм или управляемая демократия - то, к чему должен наверно стремиться любой режиссер. Но вот то, в чем Леониду Гайдаю уже явно не было равных - это в отсутствии лишних сцен, лишних персонажей, скучных никчемушных диалогов, лишних деталей, попадающих в кадр. Если есть эпизод - то это значимый эпизод - как нужный штрих ложится на полотно, придавая ему еще большую живость и оригинальность.
Монтируя окончательный вариант, Гайдай хоть и сожалел об этом, но всегда удалял лишнее. Бывало то, что в момент съемок казалось органичным, непосредственно, во время монтажа, утрачивало смысл и нарушало быстрое и плавное течение всей композиции, ее равновесие, подсвеченное там где нужно определенной музыкальной темой, которая должна управлять настроением зрителя.
Если он показывает группу людей, то старается показать не безликую толпу, которая так часто и густо растет в других фильмах. Здесь каждый участник сцены обладает неповторимым характером, выраженным во внешнем облике, если персонаж безгласен и в одной хотя бы фразе, когда персонаж говорит. Вот под жизнеутвеждающий марш появляются пятнадцатисуточники. Каждый - характер, за которым приоткрывается его история.
Если Балбес (Юрий Никулин) проводит сеанс одновременной игры в домино - то каждый его противник должен отличаться от других, опять же проявить характер.
Если стоят у вновь открывающегося дворца бракосочетания пары новобрачных - то должно быть видно, какова будет у них совместная жизнь.
Вот прохожий - просто прохожий казалось бы, но пусть в нем что-то будет особенное...
Была у Гайдая и настоящая политика, серьезная и даже мрачная, не замеченная, насколько я знаю, пока никем. Нет, это не явная параллель с заключением Брестского мира (1917-18гг), который Гайдай вместе с Бахновым спародировал вслед за Михаилом Булгаковым в фильме "Иван Васильевич меняет профессию".
К такому выводу приводит как раз та самая деталь, одна из многих значимых деталей - не просто газета (могло ведь быть и так), но газета с политическим заголовком перед статьей, которую сворачивает Шурик, с ненавистью глядя на своего врага, верзилу, хулигана - узурпатора.
Статья называется "Ненависть к фашизму"...
Далее - бурное развитие сюжета: конфликт вступает в горячую фазу - ведение боя в городских условиях, применение "взрывчатых веществ", "пулемета" и даже "танка"...
Дальнейшие эпизоды конкретизируют, подтверждают и поддерживают эту тему, будут развивать и оттачивать ее. Война заканчивается победой (над фашизмом?) и пленением врага.
Эта сцена с газетой и дальнейшие события тянут за собой целую историю. Кто такой фашист и что такое фашизм? Прежде всего это политический хулиган и политическое хулиганство, при благоприятных условиях перерастающее в государственный терроризм на международной арене и внутри государства. Такое поведение может быть прикрыто какими-то лозунгами, даже определенной философией, ее могут защищать университетские профессора и наивные интеллигенты, как защищает от мух сытный обед хулигана строгий милиционер.
Конечно, обаятельный артист-комик от Бога совершенно не похож на скинхеда или футбольного радикала. Но суть одна - хулиганство и антиобщественное поведение.
И вот этот хулиган, чуя носом новые ветра во внутренней политике, учит, наставляет студента:
Пойми, студент, сейчас к людЯм надо помягше. А на вопросы смотреть ширше. Вот ты думаешь это мне дали пятнадцать суток? Нет, это нам дали пятнадцать суток. А для чего? Чтобы ты вел среди меня разъяснительную работу. А я рос над собой. <...>
А Шурик отважно, в нешуточном бою преодолевает инертность и мягкотелость власти, сам берется за воспитание...
Вот здесь и сходятся ассоциативные пути, выходя уже к весьма серьезному разговору. Борьба с антиобщественным поведением должна быть суровой и действенной, иначе эта стихия дорвется до власти и сама станет властью. Я бы распространил эту мысль еще и на неоправданно реабилитированных преступников, шпионов и казнокрадов, всяких "невинных бухгалтеров", которые прошли волной именно ко времени выхода фильма, после знаменитого 20 съезда партии.
На эти послабления и всепрощенчество и намекает верзила в своей яркой речи перед послеобеденным отдыхом.
Не только бытовое хулиганство, но и фашизм как хулиганство политическое - это варварство, развитие вспядь... Кстати и людоедство в переносном смысле...
Может кому то покажется что эпизод с газетой - случайность... Но в фильмах Гайдая никаких случайностей нет, ведь это кино ручной работы.
Эти фильмы - царство ассоциаций. Потяни за любую нить - и вытянешь целую историю, о которой сам режиссер, может быть, и не догадывался. Или догадывался? Или по иному мог ее интерпретировать?
В фильмах Гайдая есть даже вещи, которые как бы сразу уходят в подсознание, минуя сознательную сферу психики - сцена, где настоящий царь Иван Грозный прячется среди детских колясок и обнаружен по звуку сигнала детского автомобиля... Смотришь на это и чувствуешь, что в этом эпизоде здорово звенит какая то ассоциация, а до сознания это никак не доходит...
Детские коляски - сигнал игрушечного автомобиля - тревожный спрятавшийся царь - путешествия во времени...
Это и составляет главный секрет творчества Леонида Йовича Гайдая.
Талант художника вообще, наверно, это умение создавать многоплановые вещи. Это как писатель, работающий не от унылого факта, а от самого языка, богатством описаний создающий лингвистическую матрицу, которая уже сама по себе будет порождать разные смыслы, призывать следовать мысль по тому или иному пути. Так и режиссер отправляет свое творение в свободное плавание... ..
