Имя религиозного философа, профессора Павла Александровича Флоренского, его философские работы и трагический жизненный путь, широко известно. Меньше известно, что П.А. Флоренский, окончивший физмат МГУ, был также выдающимся физиком, математиком, химиком, обладавший поистине энциклопедическими знаниями. Это дало ему возможность от философии в трудные послереволюционные годы, как он писал в дневнике, на: «… нисхождение с высот отвлеченной мысли к низинам практической жизни, технике». В 1921 году он занялся проблемами электротехники в Карболитной комиссии ВСНХ. С апреля 1924 года по приглашению директора Карла Круга Флоренский, реализуя грандиозные планы ГОЭЛРО, работает начальником отдела во Всероссийском электротехническом институте (ВЭИ), где им было образовано не только новое научно-техническое направление – электротехническое материаловедение, но и введено в обиход новое слово – «материаловедение». В 1924 году им была написана книга «Диэлектрики и их техническое применение» - фактически фундаментальный труд, заложивший основы электроматериаловедения в стране.
Широта его воззрений и понимание физических законов ярко раскрылись в статье «Запасы мировой энергии», опубликованной в январском номере за 1925 год журнала «Электрификация». В ней он дает оценку энергии залежей горючих ископаемых в Земле, дополнительно к ним перечисляет энергию ветра, морских волн, небольших водоемов, атмосферное электричество. И далее переходит к главному – рассмотрению других видов энергии: «...может быть обещающих в будущем многое» это: «…внутренняя энергия атомов, выделяющаяся при распадении атомов на электроны. Эта энергия должна быть чрезвычайно велика». Упомянув в третий части своей статьи энергию атома, в четвертой части он раскрывает объёмы его энергии: «…всякое вещество, все равно какое, пусть самое бездеятельные, по обычному химическому суждению, содержит в своих атомах запасы потенциальной энергии, перед которыми исчезают все предыдущие подсчеты». Проведя новые подсчеты, делает вывод: «…один грамм радия при полном превращении энергии дает столько же энергии, сколько 250 килограммов угля при горении». И далее пишет: «С атомами очень грузными разложение идет особенно легко, и они разваливаются сами собою, таков именно источник энергии разных видов, непрестанно поставляемой радием, ураном и др.». В своих рассуждениях он подошел не только к возможности использования энергии атома, но и к пониманию опасности его использования, о чем пишет: «Медленность разложения материи есть, конечно, условие длительности существования мира…Нужны особые деятели, чтобы вызвать или ускорить разложение материи. Вероятно, на свою же пользу мы пока почти не владеем такими деятелями: иначе судьба Земли была бы весьма шаткой». И, развивая свою мысль, пишет: «Каждый атом в этом смысле, есть нечто взрывчатое. Но разлагаясь, он должен внезапно выделить часть своей энергии, и мощность этого выделения в миллион раз превзойдет мощность взрыва наисильнейшего из химически-взрывчатых веществ». Вот так он писал ровно за 20 лет до первого атомного взрыва, сделавшего судьбу человечества «весьма шаткой».
П.А. Флоренский был одним из немногих ученых своего времени, который не только глубоко понимал физику и возможности атомной энергии, но и опасности, которые несет овладение ею. Как человек, обладающий высоким интеллектом и аналитическими способностями, он хорошо представлял, куда заведет освоение атомной энергии и именно в этом вопросе проявились его не менее выдающиеся моральные качества.
Имеется интересное свидетельство дочери Флоренского Ольги: «Мы с папой гуляли вдвоем в окрестностях Загорска (Сергиев Посад). Он начал говорить: «Я мог бы изобрести оружие, которое завоевало бы [или: “покорило” — не помню] весь мир, — он сжал кулаки, желваки заходили (так, когда скрипят зубами), — но я не буду этого делать, нет, не буду”. Мне стало смешно, о чем он говорит — папа и оружие несовместимо! — но я не стала возражать, я понимала, что он говорит это себе, а не мне “не буду”, и не стала возражать».
П.А. Флоренский не только представлял возможности атомной энергии, но и, видимо, понимал принцип создания атомного оружия.
В феврале 1933 года по сфальсифицированному ОГПУ МО делу он был арестован и приговорен к 10 годам ссылки на Дальний Восток г. Свободный, где занимался проблемой мерзлоты. После международных попыток семьи его освобождения, внутренними указаниями НКВД Флоренский был переведен осенью 1934 года в печально знаменитый Соловецкий лагерь.
Его связь с семьей теперь поддерживалась только в письмах, в которых, снова всплывает атомная тема. В начале августа 1935 года в строках его письма сыну Василию появляются строки: «VIII.5.1935…Последнее время подчитываю новую литературу по атомному ядру и соприкосновенным вопросам. Требуется, чтобы я прочел несколько популярных лекций около этих тем, но почти уверен в полной неподготовленности слушателей, так что ничего не поймут, несмотря ни на какую популяризацию». Эти строки интересны тем, что кто в лагере мог интересоваться проблемами атомного ядра и требовать провести лекции, хотя известно, что в лагере он для многочисленных заключенных специалистов читал лекции по высшей математике. В сохранившихся письмах нет информации об этой лекции, но загадки на этом не кончились.
В начале июня 1937 года в одном из писем возникает неожиданная тема - вопрос получения тяжелой воды: «1937.VI.3–4. Дорогой Кирилл, в прошлом письме я писал тебе о намечающейся возможности получать повышение концентр. тяжелой воды посредством фракционного вымораживания». Что это было за письмо и в каком контексте говорилось «о намечающейся возможности» неясно, хотя сам вопрос о присутствии в воде тяжелых фракций в письмах звучал ни раз, но вопроса о повышении концентрации т.е. о получении ее из обычной воды не поднимался. В этом же письме он конкретно рассматривает эту возможность и, что особенно странно, речь идет не о лабораторных исследованиях, а о промышленном производстве: «Припоминаю, есть чьи-то старинные опыты …с медленным, замораживанием воды, причем первые фракции льда садились на дно, т. е. были тяжелее воды— очевидно были из тяжеловодного льда. …Этому внезапному процессу предшествует появление в воде тонких ледяных пластинок, дисков …Полагаю, первыми будут образовываться пластинки тяжеловодного льда, они будут садиться на дно, и потому, понятно, переохлажденная вода будет внезапно выкристаллизовываться на этих тяжеловоднольдовых пластинках. Следовало бы произвести ловлю этих первичных пластин у дна и определить их состав; а м. б. это и будет наиболее простой способ промышленного производства тяжел. воды. Поговори об этом с В.И. опыт прост, но многообещающ». Очевидно, что он писал это для академика В.И. Вернадского, у которого работал его сын, а значит уже тогда стоял вопрос о промышленном получении тяжелой воды.
Это очень интересное и, в определенном смысле, загадочное письмо. Именно в это время практически во всех странах Европы, где была развита наука, выкристаллизовывалось понимание энергетических возможностей атомного ядра и, в том числе, его военного применения. Тяжелая вода была открыта в 1931г. Г. Юри, за что он в 1934г. был удостоен Нобелевской премии, а в 1934г. Э. Ферми определил, что тяжелая вода является эффективным замедлителем нейтронов, что необходимо для повышения эффективности ядерных реакций и, кстати, засекретил эти свои эксперименты. Когда немецкий ученый О. Ган обнаружил деление ядер урана при поглощении нейтрона, которое было наиболее эффективным при их замедлении, то путь к созданию атомной бомбы был открыт. Поэтому специалисты, понимающие проблему получения тяжелой воды в промышленных масштабах, становились стратегически важными. Здесь же в этом своем письме Флоренский показал не только, что он хорошо представляет проблематику тяжелой воды, но и то, что понимает, как ее получать и определять, а учитывая его талант, глубокие знания и практические навыки, очевидно, что проблему получения тяжелой воды он точно бы решил.
Это свое письмо он писал для своего сына Кирилла, работающего у В.И. Вернадского, который как директор Государственного радиевого института знал и понимал значение тяжелой воды. Очевидно, письмо должно было дойти и дошло до него, как и все предыдущие, а значит, он был в курсе возможностей П.А. Флоренского. Но, что было предпринято по этому поводу - неясно. Дальнейшее развитие событий невольно наталкивают на конспирологические теории, ведь после этого письма практически сразу прекратилась его связь с семьей. Это было предпоследнее письмо, а последнее его письмо, которое дошло до семьи, было отправлено всего лишь через две недели, и оно было достаточно обычным для его положения. Можно было бы предположить, что Вернадский, ознакомившись с письмом и понимая необходимость «вытащил» Флоренского из лагеря, чтобы работать, например, в Радиевом институте над атомными проблемами. То, что В.И. Вернадский знал и понимал проблему атомной бомбы говорит запись в его дневнике от 13 июля 1941 года: «Что происходит на фронте? Начало развала гитлеровской силы? Или обстановка перед применением последнего отчаянного средства – газов или урановой энергии?».
Не менее загадочен приведенный его внуком П.В. Флоренским в книге «Петрограф» на всю жизнь» следующий эпизод из жизни его отца Василия Павловича Флоренского, он пишет: «К В.П. Флоренскому тоже обратились за консультацией по вопросу об урановом сырье, и он дал важный прогноз, но… участвовать в урановой программе отказался. Позже семье он объяснил: «Я боюсь судьбы отца»». Надо понимать, что участие в урановой программе того времени, давало очень много возможностей и для отказа надо было иметь очень серьезные основания.
Предположению, что П.А. Флоренский работал над атомным проектом, могло бы служить и то, что, например, в советском энциклопедическом словаре приведены даты жизни П.А. Флоренского - 1882 – 1943гг и родственникам была в 1956 году выдана такая же справка о его кончине. Однако на запрос автора, из Радиевого института пришел ответ, что Флоренский П.А. в нем никогда не работал и это предположение не имеет под собой основания.
Ситуация с тяжелой водой высвечивает еще один аспект - мог ли П.А. Флоренский быть полезен в решении проблемы получения тяжелой воды и изотопов различных элементов, и ответ очевиден – безусловно. Как крупный физик и материаловед, глубоко разбирающийся в физике процессов, и как инженер практик, решивший множество технологических задач, он был бы крайне полезен при решении проблем атомных технологий, которые пришлось с большим напряжением решать стране в военный и послевоенный периоды. Он, безусловно, вывел бы страну на передовые позиции и в области радиологии уже как биолог, изучавший жизнь растений. Стал бы он работать над созданием атомной бомбы - конечно, нет его мораль и его убеждения, не позволили бы ему это делать. Ведь до конца своих дней он не отказался от сана священника. Стал бы он работать над мирным применением сил атома: безусловно, и в медицине, и в энергетике, и в технологиях, но как бы это могло быть, мы никогда не узнаем и можем только предполагать. Это одна из тайн о. Павла Флоренского, когда ему пришлось прикоснуться «…к низинам практической жизни…».
В конце ноября 1937 года Особая тройка УНКВД Ленинградской области приняла решение о его расстреле. В начале декабря 1937 года вторая партия заключенных, в составе которой находился П.А. Флоренский, была отправлена из Соловков в Кемь-пристань. С 8 по 10 декабря все заключенные в количестве 509 человек были расстреляны, о чем сохранились акты. Но вот где прошли расстрелы, до сих пор неизвестно и остается нераскрытой тайной.
По материалам книги В.Г. Дмитриева «Восхождение «…к низинам» (наука, философия судьба о. Павла Флоренского)» https://www.litres.ru/vladislav-georgievich-dmitriev/voshozhdenie-k-nizinam-o-pavla-florenskogo/
Владислав Дмитриев
