В рассказе Зиги хорошо развито индустриальное будущее тундры. Ну, а природа? Она изменится? Конечно, она тоже будет меняться, мы будем ее сознательно менять - делать ее такой, какую нам нужно.
Возделанные поля в тундре - это не беспочвенная фантазия. Но все же наши мечты о будущем надо разделить хотя бы на две части. Тундра колоссальна, и большая часть ее скована мерзлотой. Вряд ли она сможет стать страной земледелия. А почему бы нам не использовать ее иначе? Почему бы не превратить ее в гигантские пастбища, в богатейший район скотоводства?
Разве об этом не стоит помечтать? Ведь оленеводство возможно только на севере, только в тундре. Но, может быть, его мы будем вести не так, как сейчас, а иначе. Олень ведь мало изучен. Не стада его живут при человеке, а человек находится при стаде, покорно следует за ним туда, куда оленей гонит голод, пурга, гнус, мелкая мошкара, бич тундры и северных лесов.
А что, если попробовать улучшать породу оленя, его экстерьер? Что, если мы создадим ему богатые пастбища, не изменив, а просто улучшит растительность тундры? Разве нельзя заставить травы тундры быть гуще, выше, сочнее? А ягель, олений мох? Он ведь еще совсем не тронут. Он растет сам, где хочет и как хочет, медленно, с трудом, десятки лет. Совсем не так, как нам нужно. Но ведь заставил человек дикую пшеницу служить себе, вывел же он из нее культурное растение.
Вместо мелких, щуплых зерен растут крупные, богатые крахмалом. Вместо тощих, маленьких колосьев - большие, тучные. Вместо мелких, низкорослых растений - высокие, кустистые. И расти заставил ее быстрее, и вызревать, и засухи не бояться, и холода. Все, что было лучшего у разных сортов, свел, отобрал в одно.
А ягель мы еще не покорили. Мы еще не научились выращивать его. И вот мечта, достойная, дать оленю богатые зимние пастбища. Изучить ягель, вывести культурный, чтоб рос быстро, был выше и гуще. Чтобы ягельник занял огромные пространства и превратил тундру в богатые кормом районы северного скотоводства.
Олень у нас есть, а нельзя ли подбросить в тундру другой скот? Нельзя ли найти таких животных, которые могли бы жить там и заменяли коров, давали много молока, мяса, масла?
Оказывается, можно. Есть такие животные. Это мускусные быки. Их нужно переселить к нам из Гренландии и с крайнего севера Америки, акклиматизировать их в нашей сибирской тундре. У этих прекрасных животных не только вкусное мясо и жирное молоко, вообразите корову, с головы до пят покрытую плащом чудесной, длинной, шелковистой шерсти. Сколько баранов и овец заменит она северному жителю!
Но пастбища в тундре, огромные стада оленей и мускусных быков - это еще не все, что мы возьмем от Севера. Уже сейчас мы знаем, какие богатства есть в недрах Арктики.
Зига, мечтающий о городе Сталинграде-Полярном, мечтает реально. Уголь на Печоре, свинцовые руды на острове Вайгач, нефтеносная полоса, которая, как предполагают геологи, тянется от Северного Урала по всей Арктике, вот основа для полярной промышленности. Чем больше будет заселяться Север, тем нужнее ему 6yдут своя нефть, своя руда, свой уголь.
У нас сейчас осваивается великий Северный морской путь, и Арктика должна иметь топливо для пароходов. Если судно идет из Лондона или из устья Енисея и берет с собой запас угля на оба конца, это очень неэкономное и невыгодное использование тоннажа. В те времена, о которых мечтает Зига, пароход, разумеется, сможет пополнить запас топлива в любом из наших полярных портов.
К этому времени мы не сможем еще целиком победить мерзлоту, но войну ей, конечно, объявим. Над этим наши ученые уже сейчас много думают. Нам будет нужно отвоевать землю у мерзлоты вокруг индустриальных центров, которые вырастут на Севере для того, чтобы кольцо рощ, и садов окружало их, чтобы люди, работающие на Севере, не чувствовали себя в холодной тюрьме, чтобы глаз отдыхал на цветах и зелени, чтобы пустыня снегов и болот не заставляла тосковать по "южным краям" - Московским или Воронежским.
Но, конечно, земледелия там будет столько, сколько нужно, чтобы свои помидоры, своя смородина и земляника, свои огурцы и редиска были в Сталинграде-Полярном и других городах, которых еще нет, но которые тогда будут.
А что станет у нас с соболем, песцом - с пушными зверями, богатством Севера? Пушной промысел, конечно, вырастет в плановое звероводство. Это уже и сейчас - не фантастика. Песцовые, лисьи, соболевые зверосовхозы - вещь вполне реальная. Конечно, пока тундра не станет земледельческой, в ней будут жить и лемминги - основная пища песца.
Этот маленький грызун чрезвычайно быстро размножается, и там, где много лемминга, всегда сможет жить песец. Но главную роль в пушном хозяйстве будут все же играть зверосовхозы. Они позволят забивать зверя тогда, когда у него наилучший мех, позволят отбирать лучших производителей, выводить породы с красивой окраской меха, позволят планировать наше пушное хозяйство.
Совсем другой вопрос с промыслом морского зверя - моржа, кита, тюленя. Больше всего моржом богата Чукотка, но и там моржовое стадо порядка ста тысяч голов. Промысловое значение моржа все сокращается, он вымирает. Чтобы сохранить его для науки, придется устраивать на островах моржовые заповедники.
Что касается кита, ни один зоолог не возьмется сейчас предсказать его судьбу. Китов так жестоко истребляют на основе новой, высокой китобойной техники, что они быстро исчезают во всем мире. Перед зоологами стоит вопрос: как оградить китов от истребления. Задача заключается в том, чтобы учесть количество китов во всем мире - во всех морях. Если мы будем знать это, можно будет охотиться на китов по плану, чтобы они не исчезли совсем.
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!)
