Хотя археология и фольклор часто изучаются и рассматриваются сегодня как отдельные сферы человеческой деятельности, они имеют тесные связи, не в последнюю очередь проявляющиеся в установлении и воспроизводстве различных обычаев и традиций благодаря археологическим работам.
Часто утверждается, что фольклорные рассказы об археологических объектах возникают тогда, когда были утрачены прежние знания об этих объектах, хотя подобные мнения считаются слишком поверхностными, поскольку фольклор вытекает из конструктивного взаимодействия с объектами в конкретных условиях, а не из незнакомых объяснений.
Значение археологических раскопок для многих людей хорошо выражено в фольклоре, предупреждающем о (обычно сверхъестественном) возмездии за вторжение на территорию или вандализме. Такой фольклор можно считать формой профилактической консервации, поскольку многие объекты могли бы быть разрушены, если бы такие суеверия не существовали, а уничтожение памятников привело бы также к преследованию разрушителя со стороны местной общины.
Таким образом, существует тесная связь между объектами и социальными группами, возникающая в результате развития фольклора, которая не обязательно ограничивается верованиями и суевериями, но может также представлять более широкие мировоззрения, такие как представления о времени, которые археологи могут не замечать или игнорировать. Получается, что связь между археологическими объектами и фольклором очевидна в повседневном сознании и опыте определенных групп, однако археологи зачастую маргинализируют, если так можно выразиться, изучение этого вопроса.
Археология и фольклор, как отдельные дисциплины, претерпели бурные взаимоотношения на протяжении двух последних столетий. Однако в свое время эти два предмета не были столь разрозненны, как сегодня. Действительно, между шестнадцатым веком и началом девятнадцатого они были одним и тем же, охваченным исследованием - Народные древности.
Взаимосвязь между археологией и фольклором с середины 19 века приблизительно отражает "три века" взаимодействия истории и фольклора в Британии, однако развитие этих двух дисциплин проходило по схожим направлениям, особенно в области теоретических разработок и присвоения обоих предметов политиками и другими социальными группами для легитимизации идентичности, прав на землю и других националистических программ.
Народные древности
Параллельное изучение материалов того, что впоследствии станет "археологией" и "фольклором", началось по крайней мере с 15 века такими людьми, как Джон Русс, хотя средневековый интерес к останкам прошлого очевиден в таких событиях, как раскопки монахами в аббатстве Гластонбери тел предполагаемых короля Артура и Гвиневры в 1191 г.
Священники часто связывали мегалитические памятники с библейскими и классическими персонажами, подтверждая эти предания, связывая их с особенностями ландшафта, а также демонстрируя монополию "официального" прошлого членов католической церкви.
Во времена правления Генриха восьмого произошли изменения в том, как прошлое собиралось, фиксировалось и распространялось, и эти изменения можно рассматривать как результат "потери и потрясения" в результате распада. Уничтожение известных монастырских памятников (и социальных и религиозных систем) побудило "ученых" записать в летопись эти и другие памятники, отметив, что история больше не является достоянием монахов. Это и положило начало эре изучения "народных древностей".
Этот термин не только обозначает предмет, представляющий интерес для нового типа историков - антикваров, но и подразумевает, что такая история больше не будет ограничиваться элитным религиозным классом.
Одним из первых систематических коллекционеров народных древностей был Джон Лиланд, королевский антиквар 1533 г., который опубликовал свои сборники в известных работах.
За Лиландом последовал Уильям Камден, чьи публикации побудили дворян и пругих собирать и сохранять древности. Камден работал по топографической методологии, начиная с римско-британской географии для изучения местной истории, используя "пеший тур" в качестве средства получения информации, посещения мест и опроса местного населения (крестьян). Таким образом, Камден создал основу для работы - краеведческую историю и метод наблюдения - литературное и устное исследование в сочетании с подробным описанием ландшафта.
Такая практика проведения исследований отражает мнение о том, что популярные древности выходят за рамки физических останков прошлого, и что устные традиции и другие обычаи, связанные с древними памятниками и предметами, можно встретить также и у живых людей.
Изучение народных древностей и изменение взглядов на историю привело к тому, что крестьяне и их традиции представляли собой остатки далекого прошлого, одновременно комментируя настоящее и внося свой вклад в его развитие. Хотя некоторые из обычаев были отвергнуты как "грубые" или "вульгарные", другие оказали определенное влияние на интерпретацию мест и ландшафтов и, следовательно, на историю страны.
