25 октября 2019 года в войсковой части №54160 в Забайкалье произошел случай, моментально вызвавший резонанс в СМИ и среди родителей солдат по всей стране. Рядовой срочной службы Рамиль Шамсутдинов рaсстрелял своих сослуживцев, несших дежурство в составе подразделения немедленного реагирования (ПНР). Среди пoгибших оказались два офицера, в том числе командир взвода, где служил Шамсутдинов. Случай этот далеко не первый, но одна деталь моментально привлекла мое внимание: преступление произошло в части, относящейся к 12-му Главному управлению Министерства обороны, где одной из частей в батальоне охраны в свое время проходил службу и я. Ознакомившись с ситуацией Забайкалье и сопоставив ее с опытом моей службы я сделал определенные выводы, с которыми хотел бы поделиться.
От дедовщины к «уставщине»
Каждая вечерняя поверка в моей части завершалась одним и тем же ритуалом. После переклички и назначения нарядов на следующие сутки дежурный по роте зачитывал статьи, относящиеся к главе 33 Уголовного кодекса РФ, имевшей название «Преступления против военной службы». К моменту увольнения в запас каждый солдат и сержант если и не смог бы ответить, сколько лет положено за дезертирство, то по крайней мере имел представление о том, что неуставные взаимоотношения в армии ничем хорошим не заканчиваются. Вслед за зачитыванием статей идет умывание и телесный осмотр, который должен подтвердить, что солдаты друг друга не калечат. Чтобы этого не произошло ночью в казарме всегда остается офицер, который следит за порядком, а на утреннем осмотре очередная проверка на синяки и ссадины должна подтвердить отсутствие в роте дедовщины.
Исходя из собственного опыта могу сказать, что дедовщина в ее классическом понимании (притеснение солдат младшего призыва старшим) на данный момент практически сошла на нет. Но на смену ей пришла другая система, которую можно условно назвать «уставщина». В этой системе цепочка «дедушка-дух» оказалась разорвана и заменена новой структурой, в которой с одной стороны находятся офицеры и контрактники, а с другой фактически бесправные солдаты.
Новая система формально не имеет противоречий с уставом. Вроде бы, все логично: командир отдает приказы, солдаты их беспрекословно выполняют. Вот только устав в этих взаимоотношениях действует лишь в одну сторону: солдат исполняет свои обязанности, но стоит ему заговорить о своих правах, то он тут же встречает в лучшем случае непонимание, в худшем – озлобленность. Например, рядовому З. старшина роты старший прапорщик П. не выдал одну из единиц обмундирования, а после очередного смотра заявил, что все необходимое было выдано и теперь рядовой обязан сам найти отсутствующую вещь, иначе его ждет наказание. Попытки обратиться к командиру взвода или командиру роты результатов не дают, поскольку все контрактники связаны друг с другом круговой порукой и заинтересованы лишь в одном: не допустить выноса сора из избы (в данном случае роты). В конечном итоге рядовой З. вынужден либо покупать вещь, в том числе у того же старшины, либо украсть ее у своего сослуживца.
Любой офицер в моей роте (конечно, в зависимости от своих моральных принципов) имеет почти безграничную власть. Избегая по возможности силового воздействия, они находят другие пути подчинить себе солдат, для чего есть простые способы. К примеру, можно написать план-конспект на занятия по физической подготовке с «отстающими», и после сотни-другой отжиманий практически любой непокорный солдат станет шелковым. Но нередко в ход идут и кулаки. Так, командир роты капитан М. проводил «воспитательные беседы» в своем кабинете, а попавшие на них солдаты падали как подкошенные с одного удара. Все это доходчиво говорит о современном облике офицера.
Вырождение офицерства
Конечно, нельзя однозначно сказать, что все современные офицеры унижают солдат и имеют моральный облик (я знал многих действительно хороших командиров как в моей роте, так и в других подразделениях), далекий от книжного и киношного образа отцов-командиров. Но исходя из опыта могу сказать, что половина офицерского состава моей роты явно не заслуживала своих званий из-за слабой подготовки, а их поведение давно привело бы их на скамью подсудимых, если бы не заступничество вышестоящего начальства.
Представьте себе обычного командира взвода из моей роты. Возраст 25-35 лет, в свободное время злоупотребляет алкоголем, чаще всего женат, имеет лишний вес, плохую физическую подготовку и никчемные знания о военной специальности. Именно такой командир, лейтенант Б., был у меня, а его неспособность грамотно руководить вверенным ему подразделением привела к тому, что во время учений часть его обязанностей перекладывалась на командиров отделений. При этом наличие у него комплексов приводило к тому, что он любил применять силу к провинившимся, по его мнению, солдатам.
Командир другого взвода, старший лейтенант М-в., похоже, имел какие-то психические отклонения. Выбрав себе в жертву одного из рядовых, он физически и морально издевался над ним, а однажды выхватил у него из ножен штык-нож и стал бить им в бронежилет, который в тот момент был на рядовом. На этом фоне мелочью выглядит то, что взрослый мужчина, имея хорошую зарплату, вытаскивал из посылок, которые родители присылали своим сыновьям, все ему понравившееся.
Офицер в данный момент превратился в некого пастуха, в задачи которого входят контроль, но никак не обучение, ведь для того, чтобы научить кого-то, нужно самому что-то уметь. И командиры даже такие простые обязанности, как ведение документации, стараются переложить на наиболее грамотных солдат и сержантов из числа срочников.
На выходе мы имеем, что даже в 12-м Главке, служба в котором считается престижной, многие офицеры представляют из себя пародию на командиров, имеют низкий уровень знаний и умений, но при этом пытаются строить дисциплину при помощи силовых методов и унижения солдат. К этому можно присовокупить и денежные поборы «на ремонт казармы» из и так невысокого жалования срочников.
Одинаковые звания – разные права
Стоит также отметить странную ситуацию, которая сложилась среди рядового и сержантского состава. Не секрет, что в данный момент Вооруженные Силы формируются в том числе и на контрактной основе, что приводит к наличию в подразделениях военнослужащих с одним званием, но разными правами. Это напоминает сказку Оруэлла «Скотный двор»: «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие».
Устав не регламентирует каких-либо различий в правах и обязанностях между сержантом-срочником и сержантом-контрактником. Оба занимают должности командиров отделений, однако разница между ними существенная. Контрактник фактически на равных общается с офицерами, игнорируя субординацию, а свои обязанности по возможности перекладывает на срочников.
Контрактники редко ходят в наряды по роте, при этом срочники могут заступать в них через сутки. Контрактники, покинув казарму в 18:00, уже не несут ответственность за подчиненный им личный состав, перекладывая это на сержантов и ефрейторов из числа срочников. Контрактников не привлекают к работам, даже чистку оружия с молчаливого согласия офицеров они скидывают на солдат.
Доходит до парадоксальных ситуаций. В случае получения посылок из дома срочников на почту должен сопровождать в качестве старшего кто-либо из контрактников, при этом контрактник может быть младше по званию тех, кого он сопровождает. Даже выполнение воинского приветствия по отношению к старшим по званию срочникам контрактник воспринимает как нечто оскорбительное.
В итоге военнослужащие-контрактники имеют обособленное положение и часто их навыки не соответствуют занимаемым должностям. При наличии в подразделении одновременно срочников и контрактников вся грязная и тяжелая работа выполняется первыми, вторые при этом привлекаются лишь в крайних случаях.
От «межличностные конфликтов» до стрельбы
Все вышесказанное наглядно говорит о том, что не все солдаты могут встроится в новую для них систему и стойко переносить издевательства и унижения. Хоть в воинской части и присутствуют психологи, сотрудники ФСБ и военной прокуратуры, но не всегда они заинтересованы в оказании помощи молодым людям. Все в гарнизонах, особенно отдаленных, делается в основном для галочки, в том числе и психологическое тестирование перед заступлением в наряды и несением дежурства в составе подразделения немедленного реагирования (усовершенствованный вариант караула, где основной упор сделан на применение технических средств охраны).
При наличии должной проверки рядового Шамсутдинова, имевшего «межличностный конфликт» с командиром взвода и по совместительству начальником ПНР старшим лейтенантом Пьяных, просто не допустили бы до несения дежурства. На деле же назревшая проблема в купе с безалаберностью должностных лиц ПНР и дежурной смены по охране и обороне привели к тому, что Шамсутдинов сумел присоединить магазин к автомату и совершить преступление.
Ни в коем случае не оправдывая Шамсутдинова могу сказать, что ситуация в Забайкалье возникла не на пустом месте, а схожие симптомы можно проследить и в других воинских частях. Наблюдая за унижением своих сослуживцев и мне нередко приходила в голову мысль, что кто-то из них во время стрельб или дежурства в ПНР может развернуть оружие против своих обидчиков.
Подобные случаи будут возникать и в дальнейшем, пока наша армия полностью не перейдет на контрактную основу, а критерии отбора офицеров не будут ужесточены. Пусть срок службы был снижен до года, но даже за это время калечатся судьбы молодых ребят. Позитивные итоги борьбы с дедовщиной были получены, но на смену ей пришла новая система, также построенная на давлении и унижениях.
Говорят, что армия – школа жизни. И очень хотелось бы, чтобы молодые люди выносили оттуда знания и полезные навыки, представления о чести и долге, а не побои и память об ужасно проведенном годе. Но пока что солдат так и продолжает оставаться в глазах офицеров бесплатной рабочей силой, тупой и исполнительной. Однако бывает так, что солдат ломается, и это оборачивается крoвью виновных и невиновных на его руках. И лишь тогда люди с большими звездами на погонах начинают решать, как выйти из этой ситуации. Ищут причины, перекладывают вину, скрывают последствия, но безрезультатно, и все это будет повторяться вновь и вновь.
