К 1260 г. Монгольская империя, созданная Чингисханом и его потомками, достигла наивысшего расцвета. Она включала, помимо собственной монгольских земель, большую часть еще сопротивлявшегося Китая, Южную Сибирь, Урал, Поволжье, Северный Кавказ, Иран, Афганистан, нынешние территории Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана. Русские княжества, Грузия, Корея, Бирма и Вьетнам были вассалами империи. Ее общая территория составляла 24 млн. кв. км. (для сравнения – площадь СССР была 22 млн. кв. км.), а вместе с вассалами – 33 млн. кв. км. Население составляло 110 млн. человек, или от 1/4 до 1/3 всех жителей Земли. Только Британская империя в момент максимального расширения (1913 г.) достигала примерно таких же размеров (31,9 млн. кв. км. и 24% населения планеты).
Понятно, что столь громадные территории удерживать сколько-нибудь длительное время было невозможно в принципе: государствообразующий народ империи – монголы – были слишком малочисленны для такой задачи (от 600 тысяч до максимум 1 млн., включая этнически близких киданей и инкорпорированных тюрков – урянхов и др., а также некоторые тунгусские группы). Т.е. монголы составляли менее 1% населения самой большой империи в истории человечества. А покоренные ими народы, хотя и повиновались завоевателям, платили налоги, пополняли бюрократию (в т.ч. высшую), и служили в армии, не были полностью лояльны.
Западные области империи Золотая Орда (Поволжье, Урал, Северный Кавказ, Причерноморье, Западный Казахстан и Хорезм) и улус Хулагидов (Иран, Ирак, Азербайджан, Афганистан, Туркменистан) отделились довольно быстро. Ханы-чингисиды, владевшие этими улусами (автономными государствами в составе империи), были вынуждены принять ислам – веру подавляющей части населения (монголов в Золотой Орде было 4 тысячи семей на 5-6 млн. населения). А принятие ислама автоматически делало их частями мусульманского мира (согласно исламу, мусульмане не могут подчиняться власти «неверных»). Надо отметить, что Великие монгольские ханы прекрасно понимали ситуацию, и, требуя формальных знаков подчинения, не пытались вмешиваться в дела Золотой Орды и Государства Хулагидов.
К решающему для судеб Монголии 1260 г. империя и без Золотой Орды и хулагидского государства была огромной и включала Монголию, Китай, юг Сибири, Восточный Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан. На практике это означало объединение почти покоренного Китая и собственно монгольских земель (с сопредельными территориями в Центральной Азии, куда переселилось довольно много монголов) в единую социально-экономическую общность – на первый взгляд, довольно жизнеспособную.
Это была собственно Монгольская империя, судьбу которой стоит обсуждать. Китай обеспечивал ее своими колоссальными ресурсами, монголы – офицерским составом и элитными воинскими частями (рядовой состав армии давно уже был разноплеменным). Совершенная система управления, прекрасно налаженная связь, эффективная финансовая и налоговая системы позволяли успешно управлять империей. Внешне это выглядело как монголо-китайский симбиоз – сотрудничество кочевников и земледельческо-ремесленного населения. Китайская традиция государственности не исключала правление инородческих династий: императоры были богами, а боги не имеют этнической принадлежности. Тем более, что самый первый китайский император Ся в китайских летописях (а они к нему очень благосклонны) именуется «белокурым отроком», т.е. явно не принадлежал к китайскому этносу. И великий объединитель Китая Цин Ши Хуанди был представителем пограничного княжества Цин, которое китайцы считали смешанным, китайско-жунским, и даже не всегда приглашали на имперские сеймы – съезды правителей всех китайских земель.
Однако в 1260 г., всего через 31 год после смерти Чингисхана, эта дуалистическая монголо-китайская империя оказалась на грани развала. Причин тому было несколько. Первая – нараставшая нестабильность сильно размножившегося клана чингисидов, которому по Ясе Чингисхана (законодательству империи) принадлежала верховная власть. Жестокое противостояние между ветвями клана – потомками Угэдэя, Толуя и Джучи, вылилось в серию попыток переворотов и массовых казней: так, сын Толуя Мункэ, став ханом, казнил 77 представителей клана Угэдэя и его сторонников, среди которых были выдающиеся полководцы и администраторы.
Ослаб институт курултая – этого монгольского Конгресса, который избирал великого хана, принимал важнейшие законы, решал вопросы мира и войны, а главное – играл стабилизирующую роль в государственном управлении, не допуская переворотов и междоусобиц внутри клана чингисидов. Уже с 1230-х гг. ни разу не удавалось собрать курултай в полном составе – часть армии всегда была на фронтах и не могла прибыть, а некоторые князья-чингисиды отказывались являться на всемонгольское собрание (как, например, Батый, опасавшийся покушения со стороны своего противника Гуюка).
Вторая причина кризиса империи – в ее веротерпимости. Религиозная толерантность помогла монголам захватить четверть обираемой суши, но мешала ею править: в то время религиозная принадлежность была главным показателем самоидентификации человека (нации появились шестью столетиями позже). Поэтому конфуциане, мусульмане, буддисты и христиане, служившие империи (а многие из них были высшими чиновниками и воинскими начальниками), в основном сохраняли лояльность только до того момента, пока она не вступала в противоречие с религиозным долгом.
И третье. Сами «повелители мира», монголы, все острее начинали чувствовать, что завоевания ничего им не дали. Эйфория от громких побед постепенно прошла. Награбленное в завоеванных странах частью осело в юртах в виде красивых одежд и украшений (часто – ненужных безделушек), а частью было растрачено и попросту пропито. Мужчины до 40 лет служили, геройствуя от Адриатики до Кореи, и возвращались домой (если возвращались) израненными, больными и уставшими. Многие ветераны уже не могли работать (да и разучились за много лет войн), и по возвращении бездельничали и пьянствовали в своих аилах. Вся работа ложилась на женщин, подростков и стариков (иногда и рабов, но их было мало, а толку от них – еще меньше). Скот и лошадей постоянно мобилизовывали на нужды армии и на ямскую повинность. Налоги были очень тяжелыми – для монголов они были в 16 раз выше, чем для китайцев или оседлых жителей Мавераннахра. Почему? Да потому, что экономикой и финансами империи управлял мощный бюрократический аппарат, состоявший из грамотных китайцев, мусульман и уйгуров (во главе его десятилетиями стояли уйгур-христианин Татунг-а и мусульманин Махмуд Ялвач). Летучая фраза «Сидя на коне, можно построить империю, но нельзя ею управлять» стала главной идеологемой реальных правителей империи. Бюрократы-немонголы служили империи, а судьба самих монголов была им глубоко безразлична. Ведь налоги платили крестьяне, купцы и ремесленники, т.е. немонголы, которым нужно было предоставлять всякие льготы и ослаблять гнет, в противном случае они бы разорялись, и падали бы налоговые поступления. А вот на монголов стоило всячески давить, изымая у них скот и добычу, привозимую из походов. Поэтому «повелители мира» во время правления внуков Чингисхана задумались о том, что система управления империей должна быть изменена таким образом, чтобы они перестали быть военно-податным сословием и получали бы выгоду от своего формально господствующего положения.
Великий хан Мункэ умер 11 августа 1259 г. под стенами китайской крепости Хэчжоу – остатки китайских войск, удерживавшие незначительную часть страны, сопротивлялись с яростью отчаянья. Согласно Ясе, необходимо было срочно созывать курултай для избрания нового великого хана, но с этим впервые возникли неразрешимые проблемы. Курултай должен был проходить в имперской столице Каракоруме – и он был созван. В Монголии, по обычаю, правил младший из правящей группы чингисидов, в то время как старшие командовали фронтами. Младшим в тот момент был сын Толуя Ариг-буга – человек традиционного воспитания, не связанный с осточертевшей монголам бюрократией, несторианин по вероисповеданию, не воевавший и не проявивший никаких талантов. Ариг-бугу поддерживал глава правительства Булгай, представлявший несторианскую группировку знати. Монголы решили избрать Ариг-бугу великим ханом. Его поддержали хан Чагатйского улуса (Восточный Казахстан и Кыргызстан) Алгуй, одна из жен и сыновья великого хана Мунке, внук Угэдэя Дурчи, внук Джучи Хурумши и правитель небольшой области Меркин (очевидно, там жили остатки упорно сопротивлявшегося Чингисхану племени меркитов) Хайду. Таким образом, большая часть монгольской аристократии поддержала претендента из коренной Монголии.
Однако его не поддержала имперская бюрократия немонгольского происхождения, а также большинство имперской армии, где, как мы помним, монголы оставались в основном среди командного состава, да и то неизвестно, составляли ли они большинство (армия в основном состояла из китайцев, тангутов, вьетнамцев, бирманцев, мусульман и русских). Эти силы созвали альтернативный курултай у озера Долоннор – т.е. за пределами Монголии, чего не допускала Яса. На нем великим ханом был избран старший брат Ариг-буги Хубилай – талантливый полководец и грамотный управленец, командовавший имперскими войсками в Китае.Хубила
Показательно, что курултай на Долонноре начался позже, а закончился избранием хана раньше, чем в столице: значит, его организаторы спешили, чтобы опередить соперников.
Монгольская империя раскололась. Собственно монголы вступили ив конфронтацию с завоеванным Китаем, во главе которого стоял принц-чингисид, опиравшийся на многонациональную армию, обученную на свою голову монголами – закаленную в боях, преданную своим генералам и, мягко говоря, не очень любившую «повелителей мира». Хотя на стороне Ариг-буги было много несториан, война не носила религиозного характера: Хубилая тоже поддержала часть несториан, в частности, воинственные онгуты – обитатели Ордоса; это монгольское племя в наибольшей степени подверглось китайскому культурному влиянию.
Силы сторон были неравны. Ариг-буга опирался на обедневшие монгольские кочевья, а Хубилай – на неисчерпаемые ресурсы Китая. За Ариг-бугой были немногочисленные монгольские ополченцы, а за Хубилаем – огромная профессиональная армия. Ариг-буга не имел военного опыта (и вообще, очевидно, не хотел ни воевать, ни быть великим ханом, однако заставили обстоятельства и родственники), а Хубилай был и прекрасным генералом, и хорошим администратором.
Осенью 1260 г. на севере Китая развернулись ожесточенные сражения, в которых ветераны Хубилая продемонстрировали полное превосходство над немногочисленным ополчением Ариг-буги. Разгромленные сторонники законного хана отступили в долину Енисея, а Каракорум заняли отряды Хубилая. Ариг-буга попытался было сдаться, но ополчение заставило его прервать переговоры и внезапно атаковать Каракорум. Однако южнее столицы Хубилай снова разбил Ариг-бугу – при этом он запретил добивать противника. Все-таки Хубилай был монголом и не хотел проливать слишком много родной крови.
Наступившее затишье было на руку Хубилаю и совсем не руку Ариг-буге. Поставки из Китая в Монголию прекратились, и монголы начали голодать. Хан Чагатайского улуса Алгуй перешел на сторону Хубилая и атаковал Ариг-бугу, но был разбит и бежал. Но часть армии Ариг-буги вдруг перешла на сторону Хубилая, что сделало положение Ариг-буги безнадежным. Алгуй, в обмен на обещание перехода наследника в ислам, получил большой заем у мусульманских купцов в Самарканде и навербовал большую армию. В 1264 г. армии Хубилая и Алгуя завершили разгром Ариг-буги в Сибири: его сторонников казнили, а сам неудачливый хан сдался, был помилован Хубилаем, но вскоре умер (если монгольский хан мог простить противника, то китайская бюрократия – нет).
Упавшее монгольское знамя поднял Хайду, которого Л.Н.Гумилев называл «последним паладином монгольской воинской славы». В 1269 г. Хайду даже созвал собственный курултай – где-то в степях Южного Казахстана. Там говорили не только о восстановлении старинных монгольских традиций: ревнители монгольской древности постановили жить в степях и горах, не приближаясь к городам (!), управление которыми должны были производить чиновники-немонголы (зависимость городов и земледельческих районов должна была ограничиваться умеренными налогами). Однако курлутай был незаконным и непредставительным, а немногочисленные города и земледельческие местности, контролировавшиеся Хайду, довольно быстро вышли из-под его власти.
Опираясь на монгольскую периферию – Алтай и восточноказахстанские степи – Хайду долго и с переменным успехом сопротивлялся военной машине Хубилая (в 1297 г. его отряды даже прорвались в Забайкалье). Опираясь на немногочисленных монголов Тарбагатая и Южной Сибири, Хайду вел партизанскую войну целых 36 лет. Он пережил своего могучего врага (Хубилай умер в 1294 г.) и держался вплоть до 1301 г., когда он то ли пал в бою, то ли пропал без вести. Но это была война без надежды: силы были слишком неравны. В 1288 и 1289 гг. произошло восстание сторонников монгольских традиций против Хубилая и в Восточной Монголии, которое подняли князья-несториане Ная и Кадан, но это были лишь локальные вспышки, не имевшие перспектив.
История Монгольской империи закончилась. Сразу после разгрома Ариг-буги Хубилай перенес столицу империи из Каракорума в Пекин, а в 1271 г. объявил о создании новой династии – Юань, а сам стал императором. Обновленная империя получила китайскую династию, хоть и монгольского происхождения, и китайского императора – «Сына Неба». Для подданных-монголов он продолжал быть великим ханом, но это никого уже не убеждало и не могло обмануть: Монголия, страшно разоренная сорокалетней войной Хубилая и его наследников против Ариг-буги и Хайду, обезлюдевшая и обнищавшая, стала провинцией многонациональной империи китайского типа. И уже через полвека восставшие китайцы (монголов они больше не боялись) восстали и восстановили собственную династию – Мин. В 1368 г. уцелевшие после восстания и резни монголы вернулись в родные степи…
