Человек совершенно не спонтанный, ещё утром 30 декабря 2019 я не могла представить, что 2 января нового года полечу в Санкт-Петербург. А вечером билет был уже в руках – оставалось только собрать небольшую сумку и устремиться в путь, – и я чувствовала некоторое беспокойство.
С момента моего предыдущего визита в Питер прошло несколько лет, кроме того, в голове крепко сидели представления о ледяной вьюжной зиме с порывистыми ветрами, и почему-то представлялись матросы в бушлатах, идущие с винтовками наперевес брать Зимний.
Реальность оказалась совсем иной.
Каким он был, Санкт-Петербург – до того, как «сломался» мир? Давайте вспомним вместе.
Ноги – не роскошь, а средство передвижения
Я – пешеход в десятом поколении, и между возможностью проехать на машине или общественном транспорте и пешей прогулкой всегда выберу второе. Поэтому в Питере мы бродили по городу дни напролёт, не смущаясь расстояниями, благо погода позволяла: стояла оттепель, иногда моросил мелкий дождик, температура – от +5 до +12, почти безветренно.
Наградой стала возможность пройти по старым питерским улицам с невероятно колоритными деталями, формирующими неповторимый облик города: тёмными арками, дворами-колодцами, окнами, за которыми видны потолки с лепниной и старинными люстрами;
– арочными фонарями, парадными, соединяющими дома с внешним миром посредством тяжёлых дверей, украшенных резьбой, вензелями и коваными ручками;
– старыми домами под купольными крышами, и крохотными церквушками.
И знаете, в таких прогулках приходит осознание не только несравненной красоты старого города на Неве, но и удивительной родственности этой красоты. Иначе говоря, начинаешь понимать разницу между европейскими красотами и красотой северной столицы, которая, как жемчужина, сияет на просторах ТВОЕЙ родины.
Это совершенно особенное чувство, и пришло оно ко мне именно во второй приезд.
Старые знакомые
Когда-то они были первыми, кто встретил меня в Санкт-Петербурге – колоссы, титаны, атланты: Казанский собор, Исаакиевский собор, храм Спаса на Крови, Зимний дворец, Петропавловская крепость, Адмиралтейство.
Сияющие на фоне низкого зимнего неба, купола творения Огюста Монферрана будто напоминают, что их золочение стоило жизни 60 мастерам: они отравились парами ртути, выполняя свою работу.
Исаакиевский собор строился 40 лет, и современники Монферрана объясняли это тем, что архитектору предсказали смерть сразу по окончании возведения храма. Так и вышло: зодчий скончался менее чем через месяц после освящения собора.
В мой предыдущий визит Казанский собор переживал очередную реконструкцию. Опутанный лесами, он напоминал генерала, которого замучила подагра: хмурился, кряхтел, словно глядел исподлобья и опирался, как старик на трость, на всю свою колоннаду.
Теперь же старина Казанский глядел почти весело: перед фасадом сияла праздничная ель, модель вертепа изображала поклонение волхвов новорожденному Христу, ярко горела Рождественская звезда – жизнь обновлялась и продолжала свой ход, незримо обтекая вековые колонны.
Ещё одна нарядная ель высилась на Дворцовой площади перед Государственным Эрмитажем.
Несмотря на зябкий денёк и мелкий, привязчивый моросящий дождик, всё так же стояла карета у дворца, так же неторопливо ходили господа в камзолах и дамы в кринолинах, а люди улыбались, смеялась детвора, и ощущался праздник.
Неподалёку яркой солнечной желтизной расцвечивало почти монохромный зимний пейзаж здание Главного адмиралтейства: его словно укрывали своими ветвями деревья Александровского сада, а на шпиле монументальной башни с колоннадой посверкивал маленький кораблик, давно ставший одним из символов города.
А вот и он – собор Воскресения Христова на Крови, возведённый на том самом месте, где 1 марта 1881 года террористом Гриневицким был смертельно ранен император Александр II.
Издалека видны яркие эмалевые и золочёные купола, затейливые наличники на окнах, «кокошник», украшающий главный фасад, и вечные леса на самой высокой главе-шатре, увенчанном фонарём.
Моя подруга живёт в Санкт-Петербурге уже почти 4 года и говорит, что ни разу не видела Спас на Крови без строительных лесов. Может быть, поэтому Розенбаум пел «Хочу придать домам знакомый с детства вид, / Мечтаю снять леса со Спаса на Крови»?
Вперёд, в прошлое!
Кроме городских развлечений была запланирована поездка на базу отдыха, спрятавшуюся на берегу Финского залива где-то под Выборгом. Сначала мы ехали на «Сапсане» до Выборга, потом – на такси до места назначения. Долго плутали и въехали на территорию, когда темнота стояла – глаз выколи.
Вошли в добротный большой дом – тёплый, просторный, уютный, – расположились на ночлег, а утром, позавтракав, отправились на берег залива.
Сияло солнце, темнел лес на противоположном берегу, бегал большой, добрый и игривый пёс, который сопровождал нас на прогулке и готов был подписаться под любую проказу.
Воздух. Сосны. Живительная тишина…
Вечером – баня с вениками, а из парилки мы рискнули выскочить на открытую веранду, лестница с которой вела прямо в воду залива. Окунуться не решились, но постояли на зимнем ветру – распаренные, весёлые, довольные.
Конечно, побаловали себя шашлычком, который на воздухе, да под вино, шёл «на ура».
В один из дней прогуливались по окрестностям и так добрели до посёлка Советский. Это было удивительно: полное ощущение, что оказались в Советском Союзе 80-х годов. Те же жилые дома столь узнаваемой «архитектуры» – с лоджиями, украшенными незамысловатой лепниной, панелями, облицованные мелкой плиткой; маленький рыночек, где продают всё – от продуктов до халатов, колгот и искусственных цветов.
Читайте также:🏠
Посёлок казался сонным, словно замершим в какой-то день, час и год далёкого прошлого. Пожилые женщины с авоськами, мамы с колясками, магазины, в витринах которых хоть и не были выставлены, но не удивили бы пирамидки из консервов.
Было забавно, придя в посёлок за покупками, словно «заныривать» на 40 лет назад, а затем выныривать обратно.
А вот маленькая сельская церковка очень трогательна – островок и не прошлого, и не настоящего: что-то совершенно наивное, чистое, хрупкое.
Кстати, вызвать такси в посёлок Советский, чтобы доехать до Выборга, оказалось невозможным, и мы тряслись в битком набитом рейсовом автобусе, которого ждали почти полтора часа в под жестяным навесом продуваемой всеми ветрами хлипкой остановки.
Такая вот экзотика.