... Ещё в советском военкомате призывник Иван Шильд, благодаря спортивной подготовке, попал в гвардейский отдельный разведывательный батальон ГСВГ под Берлином, где дослужился до заместителя командира взвода в звании старший сержант...
(часть 1 - https://zen.yandex.ru/media/gsvg/leitenant-milicii-banda-chast-1-5f9ea3c79ac0705ae4f767e0)
Дембельнулся одним из первых, не стал отгуливать положенные три месяца после службы, отдохнул пару недель и устроился на работу на оборонном НИИ недалеко от станции метро «Комсомольская». Молодой специалист до призыва закончил Ленинградский химико-технологический техникум (ЛХТТ) им. Менделеева по специальности «Аналитическая химия» и получил профессию техника-технолога четвёртого разряда.
По сравнению со сверстниками, свою первую рюмку водки студент Ваня Шильд выпил довольно поздно – в шестнадцать лет, на втором курсе техникума вместе с двумя друзьями прямо перед демонстрацией трудящихся в день Великой Октябрьской революции.
Опытные сокурсники предложили Ване сообразить на троих с единственной благой целью – чтобы веселей держать знамёна, кричать «Ура» перед трибуной и не замёрзнуть под пронизывающим осенним ветром с Финского залива. Друзья хотели как лучше…
Пили, расположившись на старом токарном станке, в тёмном пыльном закутке по коридору в мастерские техникума. Будущий технолог выпил свои первые в жизни пятьдесят грамм водки, закусил яблоком и тут ему стало плохо. Два собутыльника стойко выдержали свои положенные сто пятьдесят грамм, посоветовали слабому товарищу научиться пить и оттащили парня в раздевалку, где уложили в самом дальнем углу, заботливо положив под голову Ванину куртку.
Всё бы закончилось тихо и мирно, но студент очнулся, вспомнил про всеобщую демонстрацию трудящихся, быстро вскочил и решил поддержать товарищей личным присутствием. Голова молодого человека закружилась, и Ваня громко заблевал угол раздевалки.
На шум прибежала гардеробщица и потребовала от студента убрать за собой. Может быть, этот печальный опыт первой рюмки и закончился бы уборкой в гардеробе, но, видимо, удача в этот красный день календаря оказалась не на стороне будущего техника-технолога четвёртого разряда.
Мимо проходил завхоз учреждения средне специального образования, упитанный мужчина небольшого роста, больше известный среди студентов как Миша-Боря.
Завхоз Михаил Борисович Кац, пенсионер МВД и одновременно дальний родственник директора техникума оказался очень хозяйственным мужчиной, однако пользовался в учебном заведении дурной славой и у преподавателей, и у студентов.
Все знали, что завхоз «стучал». Не в смысле – заколачивал гвозди в стены учебного заведения, как того требовала его должность, а совсем в другом смысле – у мужчины присутствовала нездоровая страсть к доносительству. Миша-Боря состоял на связи у курирующего химико-технологический техникум офицера КГБ и стучал на всех, на кого мог. Даже на своего родственника...
Сотрудник техникума, проходя мимо раздевалки, очень спешил выразить в едином строю свою солидарность со всем мировым пролетариатом; но, вдруг услышав шум и заметив в углу бутылку с легко узнаваемой этикеткой, решил вначале навести порядок во вверенном ему учреждении.
Да и пройти мимо пузыря с остатками водки (примерно сто грамм – честно оставленная доля третьего), стоявшего рядом с провинившимся студентом, завхоз физически не смог.
Аккуратно взяв за горлышко, Миша-Боря заговорщицки прошептал гардеробщице умные милицейские слова: «Отпечатки пальцев…» и ринулся на второй этаж в кабинет директора техникума. До двери кабинета дошла только пустая бутылка «Русской» в виде вещественного доказательства беспробудного пьянства студента Шильда в этот знаменательный во всех отношениях день.
Покрасневший от ста грамм на халяву завхоз Кац заложил парня своему дальнему родственнику по-милицейски быстро и с потрохами.
Ваня был воспитан на непростых улицах города трёх революций, поэтому молчал, как партизан, и не сдал своих товарищей-собутыльников.
В итоге разбора полёта блевотины по раздевалке выяснилось, что студент второго курса наплевал на историческую дату «Красного октября», в одиночку вылакал целую бутылку водки и в итоге запачкал общественное место. Доклад гардеробщицы тёти Вали, пытавшейся защитить парня сообщением о том, что в бутылке ещё сохранился остаток, не был всерьёз принят к рассмотрению.
Да и главный вопрос дня был не в том, что студент техникума напился в стенах альма-матер… Эти стены и не такое видели…
А в том, что комсомолец Шильд в день Великой Октябрьской Социалистической революции откололся от коллектива и не смог из-за своего пьянства присутствовать на демонстрации всех трудящихся города. Да что там – города? Всей страны!
А если он пропустил это событие умышленно, то следует ставить вопрос об исключении этого проходимца из стройных рядов комсомола. И автоматически – исключить из техникума, так как не место не комсомольцам среди молодых строителей (в нашем случае – техников-технологов) светлого будущего.
Тот испуг шестнадцатилетнего парня Иван запомнил на всю жизнь. Большего ужаса, чем исключение из комсомола, гражданин страны Советов просто не мог себе представить. Думал – всё! Жизнь кончилась…
И этот искренний испуг помог студенту остаться в комсомоле и, следовательно, в ЛХТТ. Конечно, никто не поверил парню, что он в этот день выпил первую и пока единственную в своей жизни рюмку водки. Правда, студенты пили из граненного стакана, взятого из бесплатного автомата с газированной водой без сиропа, стоящего в мастерских.
Все члены дисциплинарной комиссии были людьми опытными и твёрдо знали, что с первой рюмки никто не извергает содержимое желудка перед собой. Это процедура происходит гораздо позже – обычно после первой бутылки водки на каждого… Или после второй и только на каждого… А тут после первой же рюмки и облевал всю раздевалку? Быть такого не может. Слабак! А ещё мечтает стать советским техником-технологом…
Пусть остаётся в технаре и учится у нормальных советских парней искусству поглощения спиртных напитков. Опять же с учёбой у Шильда всё в порядке – твёрдый хорошист. И спортом занимается, выступает за сборную техникума по самбо.
Студенту химико-технологического техникума на первый раз влепили выговор по комсомольской линии, заставили отходить дружинником все субботние и воскресные вечера ближайшего месяца, а также вызвали для беседы маму. Папа скончался ещё в раннем детстве Ивана, и парень помнил его смутно.
Мама, Екатерина Васильевна, работала начальником отдела бухгалтерии на Адмиралтейских верфях и всегда оставалась статной и красивой женщиной. Изредка в её жизни появлялись мужчины, задерживались ненадолго, и с возмужанием сына пропали вообще. Все силы и любовь женщина отдавала своему Ванечке.
После посещения техникума состоялся тяжёлый разговор. Мама не стала переодеваться, осталась в деловом костюме и сразу усадила сына за круглый стол в центре комнаты, сама встала у открытой форточки и закурила. Екатерина Васильевна курила редко, тем более дома.
Сын-спортсмен сидел в своём любимом тёмно-синем спортивном трико, осуждающе смотрел на маму, но ничего не говорил. Не тот случай...
Женщина выдохнула тонкую струю дыма в форточку, несколько секунд смотрела в окно и спросила:
– Ваня, ты папку помнишь?
– Смутно, – удивился вопросу шестнадцатилетний парень.
– Твой отец умер от цирроза печени, когда тебе исполнилось три года, – следующая струя дыма потянулась на не совсем свежий воздух улицы Гороховой.
– Мама, я же говорю, что отца плохо помню, – сын пока не понимал сути разговора. Мать должна была его ругать. И она это умеет. Недаром руководит целым отделом на огромном предприятии. А тут пошли воспоминания детства. Зачем?
– Сынок, твой папа был алкоголиком, – спокойно произнесла мама и добавила, глядя Ивану в глаза: – И точно также умер мой отец, твой дед, которого ты даже не видел.
– К чему этот разговор? – парень встал, подошёл к матери, забрал почти докуренную сигарету, потушил в пепельнице на подоконнике и остался стоять рядом с матерью. Иван был выше её и смотрел сверху вниз.
Женщина подняла голову:
– Ваня, твой отец и дед, оба не дожили до тридцати лет из-за водки. Ты хотя бы раз задумался, почему я не пью даже шампанское в Новый Год? – Мама присела к столу, продолжая смотреть прямо перед собой. – Когда я ещё была студенткой, я поняла, что алкоголь мне противопоказан в любом виде. После вина я ничего не помнила. Однажды меня чуть не отчислили из института, после того как я в подпитии на праздничном новогоднем вечере бросала ёлочные игрушки на голову декана. Мне только утром всё рассказали, а у меня провал в памяти.
Ещё молодая и красивая женщина тяжело вздохнула и задумалась. Сын молчал и с болью в сердце разглядывал маму.
Екатерина Васильевна посмотрела на сына, присела на стул и продолжила:
– С Рудольфом, твоим отцом, я познакомилась на вечеринке в общежитии института. Мы любили друг друга. Очень. Было весело. Когда я забеременела тобой, я остановилась и с тех пор не пью. Вообще. Ни капли…
Женщина замолчала, её руки лежали на столе. Иван начал понимать, к чему весь этот разговор, подошёл и сел напротив, протянув свои ладони на руки матери.
Екатерина Васильевна говорила ровно и спокойно:
– Твой отец, Ваня, остановиться не смог и постоянно уходил в запой. Что мы только не делали... И я пыталась спасти твоего папу. Однажды я узнала такую «панацею»: берешь чайную ложку нашатырного спирта, растворяешь в стакане воды, даешь выпить залпом – и все, как рукой снимет. Никогда больше не будет пить. Я пришла домой, рассказала всё мужу честно: «Ты же хочешь бросить пить? Но, не можешь? А вот есть суперсредство. Выпьешь нашатырь и больше – ни капли!»
Мы были юные и глупые. Он послушно взял у меня стакан и сделал пару глотков. Вытаращил глаза, страшно закашлялся и рухнул, как подкошенный. Пока я дрожащими руками набирала номер скорой, твой папа очнулся и сказал: «Если захочешь меня убить, найди способ попроще». И пить, конечно, не бросил...
Мама усмехнулась своим воспоминаниям и продолжила:
– Где-то после третьего или четвертого запоя я стала настаивать, чтобы мы обратились к наркологу. Я слышала, что существует кодирование и зашивание, но не знала толком, что это такое. Но я точно знала, что алкоголизм – это болезнь, а значит, её можно вылечить. Я стала расспрашивать у знакомых о выходе из этой пропасти, мне рассказывали всякие ужасы про жуткие побочные эффекты зашивания и кодирования, как люди сходили с ума, становились инвалидами или вовсе умирали. Но я была настойчивой. Я считала, что раз алкоголизм болезнь, то нужен врач. Наконец по рекомендации нашла нарколога. Вначале поехала к нему одна. Мы говорили где-то час. Нарколог сказал то, что я и так знала: для того, чтобы был результат, нужно желание пациента, нужна его твердая воля, а если он не хочет, ничего не получится, хоть костьми ложись. И еще доктор сказал, что нельзя «зашивать» человека, в крови которого остался алкоголь. Надо, чтоб хотя бы три дня не пил. Первой «подшивки» хватило на два месяца, вторую попытку твой отец выдержал три недели и снова ушёл в запой...
Вдова алкоголика вытащила из сумочки пачку сигарет, щёлкнула зажигалкой, встала и подошла к окну. Сын остался за столом, молчал и ждал продолжения…
(продолжение - https://zen.yandex.ru/media/gsvg/leitenant-milicii-banda-chast-22-5ff9706bbb14d54ffb48c441 )
P.S. Ждём-с появления книг в продаже: https://www.chitai-gorod.ru/books/publishers/kamrad/
