Бой брига “Меркурий” с турецкими кораблями “Селима” и “Роял-Бэй”. Все мы знаем эту картину, написанную художником Иваном Айвазовским, но давайте окунемся в историю славного подвига.
И начинается она не с момента спуска брига со стаммелей, эта подробность незначительна. История подвига — это прежде всего история людей, его совершавших.
Итак знакомимся— капитан брига, талантливый молодой человек— Александр Иванович Казарский. В 13 лет, по поручительству своего крестного, он поступил в Николаевское штурманское училище в качестве кадета. Через два года в 1813, произведен в гардемарины, а еще через год — в мичманы. Его служба начиналась с фрегатов перевозивших грузы по Черному морю, но отважному молодому человеку не сиделось на месте, и он попросился в Дунайскую флотилию, славы ратной возжелало его сердце. Его назначили командиром отряда мелких гребных судов в крепости Измаил.
Как я уже говорил, Александр Иванович был очень талантлив, оттого по карьерной лестнице он шел, переступая через ступеньки. Довольно быстро его возвели в чин лейтенанта и отправили служить на фрегат “Евстафий”. Какова же была его радость, когда он узнал что попал под командование своего кумира юности — капитана Ивана Семеновича Сколовского.
У него Александр научился всему, что должен был знать командир судна. Через несколько лет он становится капитаном шхуны “Севастополь” и имеет удовольствие использовать все свои навыки на практике. Через несколько лет все еще молодой капитан попадает на бриг “Меркурий”. В это время подходит к концу очередная Русско-Турецкая, и здесь Александр может показать свои навыки во всей красе.
Но не Казарским единым совершался подвиг. Постараюсь кратко рассказать и о других участниках битвы.
Новосильский Федор Михайлович — на момент битвы находился в чине флота лейтенанта. Сам он поступил в морской кадетский корпус в десятилетнем возрасте. На момент битвы его военно-морской опыт составлял 5 лет, из которых он служил на 6 кораблях различных типов.
Скарятин Сергей Иосифович так же на “Меркурии” пребывал в чине флота лейтенант. Так же с детства обучался военно-морскому ремеслу, на момент боя срок службы на бриге составлял два года.
Также стоит упомянуть мичмана Притупова и матроса Гусева, о них до боя ничего неизвестно, но в определенный момент они займут важное место в сражении.
О самом бриге стоит упомянуть несколько деталей. Это был нестандартный бриг. Во-первых, он был оснащен веслами, Во-вторых, имел меньшую осадку, чем другие его собратья, из-за чего его маневренность и скорость оставляли желать лучшего, зато даже достаточно большие волны он хорошо держал. Из вооружения на борту находилось: 18шт 24-фунтовых орудий, 2 шт 36-фунтовых орудий. А также — 110 человек экипажа.
12 мая 1829 года бриг “Меркурий” вместе с фрегатом “Штандарт” и бригом “Орфей” отплыли крейсировать у выхода из Босфора. Утром, 14 мая, отряд заметил турецкую эскадру. Командир отряда хотел произвести более тщательную разведку сил врага, оттого решил подождать и подобраться поближе. “Меркурию” же отдал приказ лечь в дрейф, так как он был самый тихоходный в отряде.
Через несколько часов враг заметил их. От турецкой эскадры, состоявшей из 14 кораблей, отделилось два — 110-пушечный “Селиме” и 74-пушечный “Роял-бэй”.
Когда фрегат “Штандарт” поравнялся с “Меркурием”, командир отряда отдал приказ: “Каждому кораблю взять курс, имеющий преимущественный ход”. Быстроходные “Штандарт” и “Орфей”, тут же устремились вперед. Как вы уже поняли, “Меркурий” лишь “глотал морскую пыль” и тужился, что есть сил. Несмотря на все усилия команды, турецкие корабли настигали их. Шансы на спасение были ничтожны.
Но вот через несколько часов ветер стих, и большие тяжелые корабли начали терять скорость. Ухватившись за шанс, Казарский приказал лечь на весла, он надеялся, что сможет достаточно увеличить расстояние, чтобы сманеврировать и уйти от погони.
Но боя было не избежать. Ветер поднялся снова, турки нагнали маленький бриг и дали первые залпы. На бриге собрался военный совет: “Нам не уйти от неприятеля”, — сказал поручик Корпуса флотских штурманов И. П. Прокофьев. — “Будем драться”. Русский бриг не должен достаться врагу. Последний из оставшихся в живых должен взорвать его, выстрелив в бочки с порохом в трюме”.
Такое решение русские офицеры приняли единогласно, лучше славная смерть чем сдача врагу. Команда быстро подготовила корабль к бою и дала ответный залп. Неравный бой, сулящий морякам лишь смерть и по сути напоминавший избиение младенца, начался.
Тактику боя выбирать не приходилось — стараться маневрировать, не давая ядрам врага попасть в цель, а канонирам прицельно стрелять в слабые места вражеских кораблей дабы вывести их из строя. Казарский, будучи умелым моряком, успевал уводить корабль от самых страшных ударов. Матросы снова легли на весла, а офицеры заняли их места у орудий, дабы корабль не терял скорость, ведь на меньшей скорости его управляемость стала бы совсем несносной.
В какой-то момент Казарский подошел, как потом писал командир корабля “Селиме”, на пистолетный выстрел для того, чтобы лучше прицелиться. И в этот момент случается, казалось бы, непоправимое. Одно из турецких ядер пробивает борт ниже ватерлинии, забортная вода начинает поступать внутрь, появляется угроза затопления судна.
Вначале я говорил о мичмане Притупове и матросе Гусеве. Так вот настало время подвига, отважного, требующего самопожертвования. Матрос Гусев закрыл спиной пробоину и потребовал от мичмана припереть его бревном, чтобы спасти корабль. Мичман сначала не хотел этого делать, но видя неизбежность ситуации, сопровождаемую матом Гусева. Все таки прижал его (если честно я думал, что тогда уже были пробки и подобия пластырей для борьбы за живучесть).
И так наверху бой продолжается, ядра свистят в воздухе рвут паруса и падают рядом с кораблем. При этом сам Казарский стоит на палубе и руководит огнем своего судна. И вот наконец “Селиме” обездвижен, а за ним через некоторое время встал и “ Роял-бэй”.
Гордый бриг продолжил свой путь. На этом история подвига заканчивается, но не история героев. По прибытии на родину Казарский получит звание капитана II-ранга, золотую саблю и Святого Георгия 4 степени. Также орденом наградили поручика Прокофьева. Орденами Святого Владимира с бантом и право изображения на гербе пистолета.
К сожалению о судьбе, матроса Гусева, ничего неизвестно. Скорее всего если он вообще выжил, ему дали двойной паек и через некоторое время забыли о его подвиге. Отношение к рядовым матросам, во времена РИ, было наиужаснейшим. Собственно это и была одна из главных причин, почему они и встали на сторону революции в 1917 г.
Автор - Игорь Потапчик
