Часть 14. «Бескровный» Февраль в Петрограде
К февралю 1917-го «Аврора» уже несколько месяцев стояла у стенки Франко-Русского завода в Санкт-Петербурге: на крейсере шел очередной ремонт. Казалось бы, уж чего-чего, а ремонтов «Аврора» повидала - на четыре корабля хватит, но на сей раз все было иначе.
Патриотический порыв угас еще в великое отступление 1915-го. Разочарование от бессмысленной бойни за совершенно непонятные рядовому солдату или матросу интересы (главным образом, французские) давно уже стало в массовом сознании определяющим. И если до поры до времени крепко сколоченные экипажи крейсеров оставались дисциплинированными и благонадежными, то главным образом потому, что жили в замкнутом пространстве корабля, будучи изолированными от новостей и от общественной жизни.
Зимой 1916-1917 Петербург сотрясали стачки – и отнюдь не экономические. К 24 февраля 1917-го число бастующих в Петрограде рабочих превысило 200 тысяч человек, а 25 февраля начинается всеобщая стачка. Работы на Франко-русском заводе полностью остановились. Комендант ввел военное положение.
С февраля 1916 г «Авророй» командовал капитан 1 ранга Никольский – офицер жесткий, требовательный и нелюбимый как командой, так и кают-компанией. Под стать ему был и пришедший на корабль в начале 1917 года старший офицер, капитан 2 ранга Огранович: «вёл себя вызывающе с младшими офицерами и командой, был придирчив и грубо-формален».
С момента постановки крейсера на ремонт Никольский до предела «затянул гайки», ибо был убежден, что только так можно избежать «пагубного влияния длительной стоянки в порту на команду крейсера». Из-за мелочной придирчивости и дотошности Никольскому на крейсере дали прозвище «Вирен» (адмирал, славившийся своим самодурством; он мог, например, остановить матроса на улице и приказать прилюдно расстегнуть штаны, чтобы выяснить, имеется ли на них казенное клеймо).
Первоначально планировалось, что в ремонте «Аврора» пробудет до начала 1917-го. Потом сроки сдвинули на 15 апреля, но очень скоро стало понятно, что и к этой дате не получится уложиться: на заводе не хватало рабочих рук. Когда же начались стачки, Никольский принял «гениальное» решение: заменить рабочих моряками с вверенного ему корабля (в матросы старались направлять рекрутов рабочих специальностей, поэтому определенный смысл в таком распоряжении был).
Стоит ли удивляться, что команда крейсера в этих условиях стремительно «левела»? Большинство политически активных рабочих, работавших локоть к локтю с матросами, имели отнюдь не верноподданические взгляды, да и правду о положении в тылу моряки теперь знали, что называется, из первых рук.
27 февраля 1917 года на заводе были проведены аресты рабочих, которых по предложению капитана 1 ранга Никольского помещают в карцер на крейсере. Это вызвало возмущение в экипаже: матросы и младшие офицеры были оскорблены тем, что корабль превращен в тюрьму, а их «сделали надсмотрщиками». Настроение передалось и гвардейцам Кексгольмского полка, охраняющим завод: те заявили, что уходят в казармы. Никольскому насилу удалось их уговорить забрать арстованного.
Из рапорта Никольского:
«При отводе с крейсера трёх подстрекателей толпы, задержанных в городе военным караулом, охранявшим завод, и содержащихся с полдня в судовом карцере по просьбе начальника караула, часть команды бросилась на бак к шканцам, крича «ура» и ругая караул команды. Приказания мои остановиться и отойти от борта и замолчать не были исполнены, и люди продолжали с криками бежать на шканцы. По ним было сделано несколько выстрелов из револьверов, и люди (кучка около 300 человек) разбежались; из них один матрос упал на лёд. Настроение нервное, пока спокойно, но ручаться не могу ни за что; всё зависит от хода событий в городе и появления в районе завода толпы».
Двое матросов были ранены, а 24-летний матрос Порфирий Осипенко убит.
Огонь вели командир Никольский и старший офицер Огранович, причем Никольский стрелял с двух рук. Как потом рассказал следствию Временного правительства Огранович, «командир сильно нервничал, боялся, что штаб флота узнает, что команда неуправляема». Построив экипаж, Никольский обратился к матросам с речью, в которой назвал происходящие в Петербурге беспорядки изменой и провокацией, организованной немцами. Командира никто не слушал.
Из воспоминаний матроса Петра Куркова:
«Никольский говорил, что мы опозорили корабль, что это легло пятном на него, и грозил всякими бедами на наши головы. Команду распустили, усилили караул до тридцати человек, офицеры ходили по палубам и требовали, чтобы все немедленно ложились спать…»
Той же ночью Никольский передал чрезвычайно уважаемому в матросской среде старшему механику «Авроры» капитану 2 ранга Чеславу Малышевичу, обручальное кольцо и нательный крест - для жены «на случай, если с ним что-то случится».
28 февраля около 9 часов утра напротив «Авроры» собралась группа рабочих. Никольский заявил, что все желающие, кроме занятых вахтой, дежурствами и караулом, могут сойти на берег. Сообщение о том, что офицеры стреляли накануне по собственным морякам, вызвало взрыв негодования. Был вскрыт арсенал, вышедших на палубу офицеров разоружили.
Заводской стачком постановил арестовать стрелявших накануне в матросов Никольского и Ограновича и передать их в Таврический дворец, где начал работу Временный комитет Государственной думы, объявивший себя легитимной властью.
Матросы, сорвав с Ограновича и Никольского погоны, свели их с корабля. Там потребовали, чтобы офицеры шли во главе шествия с красными флагами в руках; те отказались. Старшему офицеру «Авроры» нанесли удар штыком в горло (он остался жив). Никольского снова стали заставлять нести красный флаг, на что тот потребовал «прекратить балаган». Моторный унтер-офицер Николай Брагин убил командира наповал выстрелом из винтовки: «за братишку Осипенко».
В тот же день авроровцы сожгли два полицейских участка и взяли штурмом тюрьму «Литовский замок», освободив заключенных...
Часть II. "Из всех труб били огненные факелы"...
Часть III. "Крейсера зарываются носом"
Часть IV. Адмирал требовал крови механика "Авроры"
Часть V. Порт-артурская эпопея "Дианы" и "Паллады"
Часть VI. "Аврора": путь к Цусиме
Часть VII. Цусимская катастрофа
Часть VIII. Конец отряда Энквиста
Часть X. Экипажи на грани бунта
Часть XI. Крейсера возвращаются на Балтику
Часть XII. Безнадежно устаревшие
Часть XIV. Хромые утки Балтийского флота
Часть XV. Смерть капитана Никольского
Часть XVI. Выстрел, которого не было
Часть XVII. Последние дни "Дианы"
Часть XIX. Неисправимо дурное поведение
Часть XX. Последний бой крейсера "Аврора"
Часть XXI. Как "Аврора" была "Варягом"
Продолжение следует
