10 мая 1940 года началось немецкое наступление на Западном фронте, а уже 25 июня 1940 года, через 45 дней после начала активных боевых действий вступило в силу перемирие между Германией и Францией. За эти 45 дней немецкие вооруженные силы разгромили армии Бельгии, Нидерландов, Франции и британского экспедиционного корпуса, оккупировали территорию стран будущего Бенилюкса и ¾ территории Франции.
Особенно сюрреалистично эти достижения немцев выглядели на фоне упорного сопротивления и конечной победы союзников в Первой мировой войне. Разумеется, вопрос «почему союзники проиграли в одну калитку» был немедленно поднят на повестку дня, при этом, в первую очередь ставился вопрос о причинах поражения Франции, как наиболее мощного континентального государства Европы, разгромленного Германией.
Самые ранние попытки объяснить причины поражения Франции были сделаны ещё в ходе второй мировой войны. Участники Сопротивления и сторонники режима Виши по разному объясняли катастрофу июня 1940 г. Точка зрения "вишистов", в частности главы режима Виши Ф. Петена и генерала М. Вейгана сводилась к тому, что война была "проиграна заранее". Причины поражения виделись в подавляющем военном превосходстве Германии, республиканском политическом режиме, реформах Народного фронта, приведших к господству во Франции "духа наслаждений", что сделало невозможным борьбу с "дисциплинированной и работоспособной Германией".
В 1942 году был организован так называемый Риомский процесс, на котором в качестве обвиняемых в поражении государства выступали бывшие политики и военные руководители Франции. Процесс проводился под контролем Германии, поэтому обвиняемым также были предъявлены обвинения в разжигании войны.
В роли подсудимых выступали Эдуард Даладье – премьер-министр Франции с 1938 по 1940 год, подписавший Мюнхенское соглашение и объявивший войну Германии, Поль Рейно – премьер-министр с марта 1940 года, Морис Гамелен – главнокомандующий ВС Франции, Ги Ла Шамбр – министр авиации, Робер Жакомэ – генеральный контролер армии, Леон Блюм – премьер министр в 1936-37 годах, а также в марте-апреле 1938, глава правительства Народного Фронта, Жорж Мандель, министр колоний в правительстве Даладье, а также министр внутренних дел в мае-июне 1940 года. Обвинители стремились показать, что причиной поражения Франции была плохая подготовка к войне под руководством обвиняемых. К несчастью для организаторов процесса Даладье и Блюм вдребезги разбили обвинения против себя, с цифрами в руках доказав, что именно они возглавили подготовку страны к грядущей войне. Так, например, на вопрос председателя суда: «Сколько было современных танков в 1936 году? А в мае 1940 года? » Даладье ответил: « 34 в 1936 году. 3500 в 1940 году!». На новый вопрос президента: «В 1936 или 1937 , сколько имелось зенитных пушек для защиты войск? А в 1939 году? » Даладье ответил: « 0 в 1936 году. 2500 в 1939 году». В конечном итоге обвиняемые превратились в обвинителей, обвиняя военное командование страны в том, что оно не смогло правильно распорядиться предоставленными ресурсами, указывая на то, что вице-председателем Высшего военного совета был собственно Петэн. 14 апреля 1942 года, после двадцати четырех слушаний, судебный процесс был приостановлен в связи с необходимостью «дополнительного расследования».
Бывшие члены правительства Третьей республики утверждали, что случившееся только военное поражение, виновниками которого являются неспособные генералы. Глава Сопротивления генерал де Голль в мемуарах указывал на отсталость военно-технической мысли Франции как на основную причину поражения. Французские коммунисты, в свою очередь, отстаивали тезис об антинародной политике французской буржуазии, приведшей её к предательству национальных интересов, а страну к поражению. Жак Дюкло писал: "Наша страна была предана, а не побеждена". Немцы, в качестве главной причины разгрома Франции указывали превосходство немецкого оружия, оперативного искусства и, разумеется, боевого духа немецкого солдата.
Первая советская оценка причин поражения Франции, содержалась в речи И.В.
Сталина, произнесенной 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий, которая установила в качестве основной причины политическое устройство Франции, где с презрением относились к армии, вследствие чего ее возглавили неспособные люди. Как правило, в советских работах упор ставился на политические причины поражения Франции, разрабатывались тезисы о консервативности военного руководства французской армии, предательстве народа французской буржуазией. В специализированных советских военных изданиях упор делался на изучении опыта армии-победительницы, изучались уроки войны в части использования авиации, танков, проведения глубокой операции.
Если обобщить все версии причин поражения Франции в 1940 году, то можно выделить три основные группы. Первая группа причин гласит о том, что Франция «проиграла войну до войны», т.е. государство не смогло подготовить свою армию должным образом и она, фактически, была обречена на поражение. В эту группу входят тезисы о неправильном военном строительстве, подготовки и организации вооруженных сил, провальной внешнеполитической деятельности государства в довоенный период и т.д. Вторая группа причин сводится к непосредственно военному характеру поражения Франции, обусловленному ошибками командования и превосходством немцев над французами непосредственно на поле боя. И, наконец, третья группа базируется на «пораженческой» природе разгрома Франции: французы не хотели воевать, были подвержены пацифизму, не проявляли должной упорности в сопротивлении. В эту же группу входят тезисы о предательстве властью страны национальных интересов в июне 1940 года путем заключения перемирия с немцами.
Вторая мировая война во многих аспектах является продолжением Первой мировой войны. После окончания войны Франция пыталась кардинально разрешить «немецкую» проблему путем расчленения Германской империи на ряд независимых малых государств – инициаторами этой идеи были французские военные, в первую очередь Фош и Петэн, которые таким образом хотели устранить военную угрозу с востока. Эта идея не встретила понимания у Великобритании и США, которые рассматривали Германию как противовес Франции в континентальной Европе – их видение послевоенной ситуации в Европе можно описать как «не слишком сильная Франция, не слишком слабая Германия». Результатом войны стал Версальский мир, который, несмотря на тяжесть условий в отношении немцев, сохранял Германию как единое государство.
Несмотря на победу в Великой войне, Франция вышла из нее с серьезнейшими проблемами, заложившими основу для будущих экономических и социальных кризисов.
Во-первых людские потери в Первой мировой войне привели Францию к серьезному демографическому кризису. Французский историк J. Shastene в своей книге по истории Третьей республики, приводит следующие цифры: из 39,7 млн. человек населения Франции, в 1914 году было мобилизовано 6,8 млн. человек, из них убито или умерло от ран 1,4 млн., пропало без вести 0,3 млн., еще 0,6 млн. остались инвалидами. С 1920 года страна была вынуждена прибегнуть к политике привлечения иностранной рабочей силы, в 1936 году при численности населения метрополии в 40 млн. человек, 2,2 миллиона составляли граждане других государств, в основном итальянцы (1,3 млн.), поляки и югославы. Разумеется, эти люди не подлежали призыву в армию. Иностранцы и использовались в основном в качестве низкоквалифицированной рабочей силы, однако масштаб их привлечения в экономику страны был очень серьезным. Отсутствие целенаправленной иммиграционной политики в условиях экономических кризисов во Франции привело в конце концов к усилению социальной напряжённости в обществе, дискриминационным явлениям и ксенофобии. Плюс, серьезным фактором был вывод этими рабочими капитала из страны – среднегодовая сумма переводов за границу с 1927 по 1931 года составила 2,3 млрд. франков.
Во вторых, линия фронта Первой мировой войны проходила, в основном, по территории северо-восточной Франции, где исторически располагались основные промышленные районы страны. В результате боевых действий было уничтожено 23 000 промышленных предприятий, сельское хозяйство потеряло 4,3 млн. гектар сельскохозяйственных земель, поголовье крупного рогатого скота снизилось на 2,4 млн. голов. Даже несмотря на выполнение огромных военных заказов, общий объем промышленного производства во Франции за 1914-1918 годы сократился на 40%.
Немецкие репарации в основном должны были быть направлены на ликвидацию последствий войны. Из общей суммы репараций (20,7 млрд золотых марок), которые должна была выплатить Германия, Франция получила 8,2 млрд марок, преимущественно в натуральном виде. Из Германии поступал уголь, цемент, лес, сталь, что позволяло заметно снизить издержки производства, снизить стоимость продукции и увеличить объемы. Однако в полном объеме восстановить довоенный уровень промышленного производства Франция смогла только в 1924 году.
Отдельно стоит отметить, что для военного сектора экономики Франции победа государства в Первой мировой войне обернулась натуральным крахом. Собственные вооруженные силы после окончания боевых действий обладали избыточным количеством вооружений, а мировой рынок внезапно оказался завален горами дешевого оружия, которое, в частности, было изъято у Германии в качестве репараций. Потенциальные покупатели вооружений из Восточной Европы получали излишки французских военных запасов, фактически за бесценок. Промышленные производства, производившие военную продукцию, были жестко закредитованы в ходе войны, а разоренное войной государство (внешний долг Франции к концу войны составил 20 миллиардов франков) не могло оказать им существенной поддержки. В результате этого уже в 1918 году 3800 крупных промышленных предприятий, специализировавшихся на военной продукции, разорились и были закрыты, без возможности конверсии. Фактически до середины 30-х годов французская военная промышленность переживала тяжелейший кризис, выживая в основном за счет экспортных заказов. Внутренняя политика государства не способствовала развитию военного производства – заказы от правительства были маленькими, зачастую изготовленная продукция не выкупалась или заказ отменялся в процессе изготовления. Причем зачастую политики спекулировали общественным мнением, направляя его негодование на «торговцев смертью», когда последние высказывали свое возмущение из-за срыва контракта. К 1936 году политика государства в отношении авиапроизводителей привела к массовому банкротству заводов, и их национализации. С одной стороны это позволило сконцентрировать производство авиатехники в одних руках, с другой стороны, на пару выключило французскую авиапромышленность на ключевом этапе гонки вооружений.
В третьих, серьезнейшим ударом по французской экономике стал фактический крах экономической политики внешних инвестиций. До начала первой мировой войны Франция попала в зависимость от доходов от инвестиций в другие государства, в частности в Российскую империю. В 1913 году прибыль от иностранных капиталовложений составила 8,4 млрд. франков, что на 13% процентов перекрывало дефицит торгового баланса страны. В результате войны объем капиталовложений Франции за границей сократились с 250 до 90 млрд. франков, соответственно упала и прибыльность. К 1929 году французы смогли довести прибыль с зарубежных вложений до 5,5 млрд. франков, что составляло 72% от дефицита торгового баланса, после чего грянул кризис, и в 1932 году прибыль составила всего 0,6 млн. франков, несмотря на увеличивающиеся капиталовложения.
Промышленность Франции была крайне зависимой от импорта ресурсов, в первую очередь энергоносителей. Франция, контролируя более 50% разведанных мировых запасов бокситов, производила в 8 раз меньше алюминия, нежели Германия из-за острого недостатка электроэнергии. В области металлургии в 1913 году Франция критически отставала от США, Германии и Великобритании, из-за отсутствия сырья. По результатам Версаля страна вернула себе рудники Лотарингии и Эльзаса, однако, слишком низкий уровень добычи угля и недостаточно высокое его качество препятствовал развитию французской металлургии. В 1929 г. её объём достиг наивысшего уровня за предвоенный период, но Франция была вынуждена всё равно импортировать более 32 млн. т. угля при собственной максимальной добыче 68,5 млн. т. Ежегодно Франция ввозила за деньги более 7 миллионов тонн нефти, при собственной нефтедобыче в 90 тысяч тонн в год.
Импорт сырья, включая транспортные расходы, повышал стоимость продукции французской промышленности, сокращая ее экспорт, что, в свою очередь, приводило к сокращению импорта и стагнации промышленности. Это, в свою очередь, приводило к падению объемов и, соответственно, удорожанию промышленного производства, что делало его неконкурентноспособным на мировых рынках. При этом объем внутреннего рынка Франции был малым, как в силу относительно малой численности населения, так и в силу структуры экономики страны – на 1920 год примерно более половины населения была занята в сельском хозяйстве. В основном это были мелкие предприятия, ведущие практически натуральное хозяйство, которым попросту не нужна была продукция французской промышленности. Узость внутреннего рынка не позволяла Франции развивать промышленность за счет него. Ситуацию несколько скрашивали поставки в колонии, но с учетом их неразвитости они могли переварить лишь небольшие объемы промышленной продукции.
Еще одной проблемой промышленности являлась ее отсталость в техническом отношении. В 20-е годы усилия страны были направлены на восстановление, а не на модернизацию производства, а в условиях кризиса об обновлении промышленности речи не велось в принципе. 1930-е годы оказались для Франции периодом, когда все заметнее стала ощущаться техническая отсталость промышленности, поскольку оборудование предприятий в течение многих лет почти не обновлялось. Так, в 1938 году средний возраст машин во Франции составлял 25 лет, тогда как в Англии - 7-8 лет, в США - 5-7 лет, в Германии - 3-4 года. Это снижало производительность труда. В 1934 году сложилась парадоксальная ситуация, когда французская металлургия поставила 2,4 млн. тонн стали и чугуна в Германию, при том, что внутренняя промышленность испытывала дефицит металла для выполнения собственных военных заказов. В 1935 году промышленность оказалась настолько слабой, что не смогла реализовать 60% военных заказов, несмотря на то, что средства были выделены в полном объеме. Уже в ходе войны французы активно закупали оружие, в частности самолеты, в США, потому что своя промышленность попросту не справлялась с необходимыми объемами поставок.
Сельское хозяйство Франции имело свою особую специфику, оказывавшую влияние на общую экономическую ситуацию. К началу Второй мировой войны, число занятых в сельском хозяйстве Франции, составило 27.8 % от населения страны. При этом, подавляющая часть хозяйств было мелкими, в силу этого их производство не было механизировано или даже электрофицировано. Эти хозяйства было неконкурентоспособны и нерентабельны, несмотря на протекционистские меры государства, одним из основных предметов импорта было продовольствие. По большому счету, для экономики было бы выгодно разорение мелких хозяйств с последующим поглощением крупными сельхозпредприятиями, но на это правительство не могло пойти, поскольку владели этими хозяйствами и работали на них – французские избиратели, за голоса которых приходилось бороться. Ради сохранения союза с крестьянами-избирателями сменявшиеся правительства оказывали им помощь: устанавливали протекционистские торговые квоты, высокие таможенные тарифы, снижали налоги, выдавали премии за сокращение площадей в условиях кризиса. В целом правительство Франции в 30-е годы было вынуждено субсидировать до 62% сельских хозяйств страны, только в 1939 году, в связи с увеличением военных расходов объем помощи был сокращен, но все равно 42% хозяйств получали государственную поддержку.
Первые серьезный экономический кризис во Франции произошел в 1924 году. Истощенная немецкая экономика не могла обеспечивать выплаты репараций, и для обеспечения исполнения обязательств Германии перед Францией и Бельгией на территорию Рурского промышленного района были введены оккупационные войска. Немецкое правительство всячески саботировало выполнение условий договора, прибегая к так называемой политике пассивного сопротивления. Оккупационная франко-бельгийская администрация не смогла наладить нормальную работу шахт, поэтому добыча угля вскоре прекратилась. В результате многие металлургические заводы Франции, получавшие уголь из Рура, оказались под угрозой остановки. Кроме этого экономику Франции подорвали серьезные оккупационные расходы. В результате кризиса франк потерял 4/5 своей стоимости стоимости, стабилизировать финансовую систему страны удалось только в 1927 году.
В мировой экономический кризис «Великой депрессии» Франция оказалась вовлечена позже других капиталистических государств. В 1929 и даже в 1930 годах проблемы испытывали только некоторые отрасли промышленности, ориентированные на экспорт, страна сохраняла внешние признаки экономического здоровья: рос валютный запас, бюджет оставался стабильным и имел профицит в 5,4 млрд. франков, однако уже в 1931 году наступило резкое ухудшение положения экономики страны. Число безработных выросло в одиннадцать раз и составило 150 тысяч человек, дефицит бюджета составил 4,19 млрд. франков. Надо отметить, что применительно к Франции, экономический кризис имел свои особенности – во-первых, он был не таким резким как в других государствах, во вторых он был значительно более затянутым. Это было обусловлено, во-первых, относительной слабостью французской промышленности, и тем, что она не играла ключевой роли в экономике страны, а во вторых зависимостью от состояния экономики соседей. К 1936 году, когда экономика большинства развитых стран уже начала выходить из кризиса, во Франции он достиг своего пика – число безработных достигло рекордных 450 000 человек, падение уровня промышленного производства достигло 82% от докризисного уровня, дефицит бюджета достиг 10 млрд. франков. Только в 1936 году во Франции, наконец, начался промышленный подъем, однако он происходил на фоне огромных заимствований страны. К 1938 году внешний долг Франции достиг 413 млрд. франков, на обслуживание этого долга страна тратила 32 млрд. франков в год, доходы бюджета составили всего 82,5 млрд. франков, при этом дефицит бюджета составил 25,5 млрд. франков.
В 1938 году, на фоне Мюнхенского кризиса Франция увеличила свои усилия в военной сфере. Военный бюджет в 1938 году составил 29,3 млрд. франков, в 1939 году его увеличили до 37 млрд. франков. Увеличение военных расходов шло за счет сокращения социальных расходов, и за счет дальнейшего увеличения госдолга. Несмотря на военные заказы, промышленное производство Франции не достигло к 1939 году уровня 1929 года, уровень промышленного производства страны был более чем в два раза ниже немецкого. Этот фактор, а также тяжелое финансовое положение Франции делали ее крайне зависимой от политики Великобритании, поскольку в случае войны с Германией, Франция была вынуждена рассчитывать на английскую экономику.
Как известно Франция была серьезной колониальной империей, по площади занимала она второе место в мире после Великобритании. В 1918 г. в неё входили территории общей площадью 10,6 млн. км с населением 55 млн. чел., к 1936 году население колоний увеличилось до 69,1 млн. человек. Колонии играли важную роль во французской экономике: в 1937 году на них приходилось 27% внешнеторгового товарооборота государства, однако в промышленном отношении они были не развиты: на колонии приходилось от 3 до 8 % внешних инвестиций Франции. В 1936 году ряд ведущих французских экономистов поднял вопрос об изменении колониальной политики страны, рассматривая капиталовложения в развитие промышленности колоний в качестве средства для вывода страны из кризиса. Однако даже приблизительная оценка необходимых капиталовложений поставила крест на этих планах. Отдельно хотелось бы отметить, что еще в 1938 году была озвучена идея того, что в случае поражения Франции в континентальной войне, колонии сыграют роль «спасителя нации». Однако вердикт начальника генерального штаба колоний генерал Ж. Бюре, вынесенный в том же году, гласил что: «...недостаточность финансирования обороны колоний, неподготовленность личного состава колониальных войск, невозможность мобилизации и отсталость колониальной промышленности не позволят колониям выполнить возлагаемые на них надежды».
Правилом хорошего тона является обвинение французских военачальников в «закостенелости», «непонимании принципов новой войны», «оборонных настроениях» вменяя им те недостатки, которые, в конечном итоге, привели Францию к поражению в войне. На самом деле вопрос о развитии вооруженных сил Франции между войнами несколько стоит несколько сложнее. Французские военачальники исходили из той реальности, в которой им приходилось действовать.
После победоносного окончания Первой мировой войны армия Франции была по вынужденным причинам законсервирована в текущем состоянии. Этому, без сомнения способствовали Версальские ограничения, наложенные на основного вероятного противника. Фактически, Германия была беззащитна перед Францией, что было продемонстрировано оккупацией Рура в 1924 году. Однако, вопреки ожиданиям руководства Франции оккупация немецкой территории, вместо решения экономических проблем страны, вылилась в дополнительные расходы, которые, во многом, привели к экономическому кризису 1924 года. Тяжелая экономическая обстановка в стране не могла не оказывать влияния на состояние вооруженных сил. Практически все разработки новых вооружений, модернизация и закупки оружия были заморожены, офицерский корпус сокращен, также был вдвое сокращен срок военной службы по призыву. В 1928 году срок службы по призыву был установлен в один год, что окончательно оформило переход армии в «милиционную» систему. Надо отметить, что основным фактором Версальских соглашений, влиявшим на боеспособность армии Германии, было не ограничение вооружений, которое в принципе можно было обойти, а невозможность подготовки резервистов, что ограничивало возможность развертывания массовой армии. Получилась так, что экономические проблемы фактически наложили на французскую армию аналогичные ограничения, так что потенциальные противники к моменту начала скрытого противостояния находились практически в одинаковом положении.
В реальности, французские призывники проводили в частях не более полугода, в ходе которых они фактически ничему не учились – на это не хватало средств, в результате в ходе мобилизации 1939 года в войска пришли резервисты, которые «с благоговейным ужасом взирали на врученные им винтовку и гранаты». Закон предусматривал сохранение профессионального ядра армии, в задачу которого входила подготовка граждан-солдат в мирное время. В случае мобилизации, профессиональные кадры должны были принять и организовать массу резервистов, возможностей для организации соединений постоянной боевой готовности, состоявших из профессиональных солдат у армии Франции не было.
После сокращения срока службы до одного года, французская армия вынужденно отреагировала на это внедрением оборонительной доктрины. Первый план строго оборонительного характера был принят уже в 1929 году. До этого, французские планы войны с Германией базировались на идее решительного наступления и оккупации Рурского промышленного района. Однако оценка боеспособности армии показывала, что призывник с малым сроком службы не мог действовать в рамках наступательной доктрины. Военные говорили, что неподготовленный призывник не мог выполнять сложные маневры в наступлении, не обладал должным боевым духом, короткий срок службы не позволял развить чувство сплоченности в частях, что делало армию ограниченно боеспособной. «Эти люди, после всего 6-11 месяцев службы, далеки от устойчивости профессиональных солдат. В целом эта масса резервистов будет хороша только для второго эшелона». Кроме этого, по мнению французских генералов, «абсолютно невозможно за один год службы дать нашим контингентам обучение, отвечающее требованиям современной войны». Когда же обучение заканчивалось, срок службы солдата также подходил к концу и на его место приходил другой, так же необученный новобранец.
Французская армия полагала, что солдаты с кратким сроком службы способны только на статичную войну и только профессионалы могли действовать маневренно. Особенно ухудшало ситуацию, по мнению французских военных то, что на низшие командные должности в случае войны приходили офицеры-резервисты, не обладающие должным опытом. На заседании Верховного военного совета 14 декабря 1927 году генерал Ньессель (Niessel) заявлял, что в ходе Первой мировой войны офицеры –резервисты плохо себя проявили: «Мы не должны забывать, что это была война позиционная. Мы не можем позволить в начале кампании, особенно если это будет маневренная война, офицерам-резервистам возглавлять пехотные или кавалерийские батальоны». Генерал Тарж (Targe) отмечал в 1930 году, что «только профессиональная армия может действовать за пределами наших границ… милиционная армия приспособлена для обороны на подготовленных позициях, но не для маневра».
Именно уменьшение срока службы заставило французское командование менять свои наставления и руководства, чтобы подогнать их под возможности «недостаточно подготовленных» войск. Как писалось в одном из наставлений 1928 года: «Необходимо упростить все, что можно упростить, чтобы ограничить функции программ подготовки». Армия придавала особое значение управляемому позиционному сражению, потому что это был единственный вид войны, к которому пригодны призывники с коротким сроком службы. Руководство 1935 года гласило: «Подготовленное оборонительное сражение является такой формой войны, в которой меньше всего непредусмотренного, и которая наилучшим образом отвечает возможностям войск, недавно мобилизованных и отправленных на фронт». Французское военное руководство отказывалось от идеи наступления на Германию, потому что не имело инструмента для проведения наступления.
Разумеется, отказ от наступления на первом этапе войны, подразумевал необходимость организации обороны, для защиты собственной территории. При этом особенности экономического развития территории Франции делали для военных неприемлемыми серьезные утраты территорий в результате наступления противника, поскольку основные промышленные и ресурсные районы страны находились недалеко от границы. Это предопределило необходимость постройки оборонительных линий, расположенных вдоль границ и прикрывающих жизненно важные области страны. На постройку этих линий уходили значительные средства, и укомплектовывались они по возможности лучшими кадрами.
По мере того, как с Германии снимались Версальские ограничения (так, право на неограниченное производство вооружений было предоставлено соглашением пяти держав еще в 1932 году), французские военные уже не испытывали иллюзий, касательно того, с чем им придется иметь дело в будущей войне с Германией. Они понимали, что объявление Гитлера о создании Вермахта закрепляет уже сложившееся положение вещей.
В апреле 1936 французский генерал Rene Tournès, служивший военным атташе в Германии, обрисовал следующую картину состояния немецких вооруженных сил:
«Ситуация изменилась, когда Гитлер пришел к власти в январе 1933 года. Страна быстро превратилась в строительную площадку, и производство всех видов орудий войны было развернуто на полную мощь. В 1935 году Германия полностью сбросила маску. По закону от 16 марта она восстановила обязательную военную подготовку продолжительностью один год, которой предшествует год в «Службе труда». По закону от 21 мая она фактически поставила всех граждан рейха, даже в мирное время, в распоряжение военного министра. В результате к концу 1935 года немецкий генеральный штаб создал десять армейских корпусов, состоящих из двадцати четырех пехотных дивизий, трех механизированных дивизий, двух кавалерийских дивизий, в общей сложности около 480 000 человек. К ним следует добавить другие регулярные силы (Landespolizei, Schutzstaffeln) с численностью около 550 000 человек плюс 200 000 человек в «Службе труда». К концу 1936 г. полная реорганизация немецкой армии, намеченная Гитлером, вероятно, будет завершена. Затем он будет содержать двенадцать армейских корпусов, состоящих из тридцати шести пехотных дивизий и усиленных неизвестным теперь количеством механизированных и кавалерийских дивизий. Тогда в Германии будет армия мирного времени (не считая «Службы труда») из 700 000 человек, из которых 260 000 будут профессиональными солдатами. Немецкий авиапарк, насчитывающий не менее 1500 машин, превосходит как по количеству, так и по новизне британцев или французов.
В течение трех лет немецкие заводы интенсивно работали над выпуском самых современных видов оружия: самолетов, танков, тяжелой артиллерии и других орудий и боеприпасов, необходимых армии для ведения боевых действий. Размер этой армии военного времени будет огромным. Действия Германии в мировой войне дают нам представление о том, на что она способна: в августе 1914 года она выставила на поле сражения 107 дивизий, а в мае 1918 года, в момент ее максимальных усилий, 250 дивизий.»
В общем, французским военным было понятно – новые обстоятельства требуют новых решений, армию придется развивать. Во Франции практически параллельно с Германией стартует разработка «новых видов вооружений», таких как современные танки и современные самолеты, при этом, Германию уже ничего не сдерживает, а промышленность Франции переживает не лучшие времена. Разумеется, у французов был гандикап, в виде имевшихся запасов оружия с времен Первой мировой войны, пригодных, и успешно применяемых на полях сражения Второй мировой, но по некоторым современным позициям, таким как противотанковые пушки немцы уже имели серьезный отрыв. Одновременно с внедрением новых видов вооружений, открывавших широкие возможности в будущей войне, велась дискуссия об их месте и способе применения на поле боя. Правилом хорошего тона, в данном случае является упоминание о предложениях Ш. Де Голля, направленных на создание мобильной механизированной профессиональной армии, которые, по неизвестным причинам «устаревшие ретрограды-военные» не приняли. На самом деле «все было немного не так», и, понятное дело, никто из военных во Франции не отрицал необходимость создания мобильных соединений, они были созданы и одним из них, к слову, де Голль и командовал в 1940 году. Проблема была значительно глубже – Де Голль предлагал создание профессиональной армии постоянной боевой готовности, которая могла оперативно отреагировать на внезапное нападение немцев, или, ха-ха, по приказу командования упредить немецкое развертывание на Рейне. Идея была, безусловно, красивой и интересной, однако формирование такой армии съело бы все профессиональные армейские ресурсы французов, оставив развертываемую призывную армию без нормальных кадров. Это решение было бы актуально в борьбе с Веймарской Германией, в столкновении же с Вермахтом использование подобного ударного кулака было бессмысленно, так как обезглавленная и обезоруженная призывная армия не смогла бы воспользоваться первоначальным успехом «профессионального корпуса».
В остальном же тенденция на формирование подвижных соединений – легких механизированных дивизий, кавалерийских дивизий (с ударным танковым кулаком), моторизованных пехотных дивизий и, в конечном итоге, тяжелых бронетанковых дивизий РГК затронула и Францию. Более того, в 1940 году только три армии в мире имели подвижные механизированные объединения – РККА, вермахт и армия Франции (кавалерийский корпус Приу). Правда, не обошлось, как водится без влияния экономики – на опытных маневрах чудовищный расход топлива автотранспортом моторизованных дивизий побудил французов, «на всякий случай», изъять транспорт из моторизованных дивизий, и переподчинить его вышестоящим штабам, так что в 1940 году эти соединения были «условно подвижными».
Еще одним отличием «французской» системы от немецкой был взгляд на использование авиации. Если немцы осознанно и системно делали ставку на самолеты «поля боя», которые были способны сопровождать свои войска в маневренной войне, то французское видение будущей войны ориентировало на решение огневых задач на поле боя артиллерию, для содействия которой имелось огромное количество самолетов разведки и корректировки артогня.
Уже в 1936 году военное руководство Франции осознавало, что войну с Германией, по крайней мере на первом этапе, придется вести в условиях немецкого превосходства в силах. Именно поэтому ставка была сделана на стратегическую оборону, расчет победы строился на том, что совместная мощь экономик Великобритании и Франции при полной поддержке экономики США пересилят задавленную блокадой Германию. Чтобы увеличить численность армии мирного времени Франция ввела двухгодичный срок службы, однако большая численность населения Германии приводила к тому, что в численном отношении и в отношении подготовленных резервистов Вермахт опережал армию Франции. Поскольку большую численность противника надо было чем-то компенсировать, французская военная доктрина делала ставку на ведущую роль огня и подготовку поля боя к сражению. Подвижным соединениям уготавливалась роль завязки сражения, обеспечения развертывания войск и нанесения контрударов по прорвавшемуся противнику. Разумеется, ни о какой легкой победе путем удара в спину немцам, занятым войной с восточными союзниками Франции речи не шло – страна планомерно готовилась к победе в тяжелой, затянутой войне на истощение.
Тем не менее, несмотря на все экономические и военные проблемы, к началу ВМВ французские вооруженные силы по количеству дивизий, личного состава, танков и авиации находились на сравнимом с Германией уровне. Соотношение сил в мае 1940 года не выявляло перспектив для стремительного разгрома французской армии.
В рамках рассмотрения причин поражения «до войны» нельзя не затронуть провальную внешнеполитическую деятельность Франции. После окончания Первой мировой войны Франция с целью обеспечения своего доминирующего положения на континенте планировала добиться как можно большего ослабления Германии путём передачи ей всего левобережья Рейна, расчленения Германии на ряд сравнительно мелких государств затем окружить эти слабые германские государства плотным кольцом стран, связанных с Францией военно-политическими союзами. Позиция США и Великобритании не позволили Франции в полной мере реализовать свои планы, Германия осталась единым государством, которое, потенциально оставалось более мощным, чем Франция. Поэтому основа безопасности Франции строилась на системе военно-политических союзов, направленных против Германии.
Однако эта система имела серьезные недостатки, во первых военно-политические союзы практически не подкреплялись экономическим сотрудничеством – грубо говоря в экономическом плане Чехословакия и Польша были больше связаны с Германией, чем с Францией. Во-вторых, государства Восточной Европы имели гораздо больше претензий друг к другу, нежели к Германии, и их объединение было практически невозможно, что в полной мере проявилось в ходе Судетского кризиса, когда один потенциальный союзник Франции на пару с Германией обгрыз другого потенциального союзника Франции. В-третьих, и это было основной проблемой выстраиваемого союза, с начала 30-х годов экономическое и военное состояние Франции не позволяло в полной мере рассчитывать на немедленные успешные наступательные боевые действия против Германии, а ее восточные союзники сами по себе были неспособны бороться с немцами. Простейшие расчеты развития событий в случае нападения Германии на Польшу или на Чехословакию, говорили о том, что эти страны будут быстро разгромлены или понесут тяжелое поражение до того, как Франция соберется с силами для решительного наступления на немцев. Собственно именно это и произошло в 1939 году с Польшей – небольшие страны Восточной Европы не имели такого запаса прочности как Российская империя в 1914 году и потому не могли обеспечить Германии полноценную войну на два фронта. Более того, геополитическое положение этих стран было таковым, что даже оказание экономической помощи со стороны Франции было затруднительным, если не невозможным.
В поисках решения этих проблем Франция начала налаживать отношения с СССР, что вылилось в заключение советско-французского договора о взаимопомощи 1935 года. Впрочем, подписание этого договора, по сути, было всего лишь политическим демаршем, призванным повлиять на Германию. В свете послезнания это соглашение выглядит серьезным дипломатическим просчетом французов – договор не получил развития и реализации – военная конвенция, которая должна была его сопровождать, так и не была разработана. Причиной тому была безжалостная география – реализовать на практике этот договор было невозможно, в силу того, что СССР от Германии отделяли третьи страны, не предоставлявшие права прохода через свою территорию советским войскам. Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне писал, что советско-французский договор "не имел никакого практического значения" поскольку «между французским и советским генеральными штабами никогда не было переговоров о том, каким образом русская помощь Франции могла быть реализована».
В 1936 году Германия ввела войска в демилитаризованную Рейнскую область, мотивировав это угрозой, вызванной советско-французским союзом. Главнокомандующий французскими вооруженными силами генерал Гамелен заявил: "Даже ограниченная военная операция была бы рискованной, следовательно, не могла быть предпринята без всеобщей мобилизации". В условиях тяжелейшего экономического кризиса правительство Франции не пошло на проведение мобилизации, ограничившись дипломатическим протестом. Ремилитаризация рейнской области похоронила для французов даже теоретическую возможность упреждения развертывания немцев по реке Рейн и окончательно определила оборонительную стратегию на случай войны с Германией. Бельгия, давний союзник Франции, объявила о своем нейтралитете и разорвала военный союз с Францией. Король Бельгии заявил:
«Повторная оккупация Рейнской области путем прекращения действия Локарнского соглашения почти вернула нас к нашему международному положению до войны ... Мы должны придерживаться политики исключительно и полностью пробельгийской. Политика должна быть направлена исключительно на то, чтобы вывести нас из конфликтов между нашими соседями".
Тяжелое экономическое положение Франции, а также уверенность в затяжном характере будущей войны, поставило внешнюю политику страны в зависимость от Великобритании. Для Франции жизненно важно было гарантировать участие Великобритании в войне на своей стороне, поскольку тогда она гарантировано могла рассчитывать на экономические возможности союзника и на установление блокады Германии. В свою очередь Великобритания, в ходе проведения переговоров с Францией, подчеркивала, что военный союз Англии и Франции вступал в силу только в случае, если одна из сторон подвергалась прямой военной агрессии со стороны Германии. В случае, если Франция самостоятельно вступала в войну, Великобритания оставляла за собой право оставаться нейтральной. Такое положение вещей в значительной степени связывало Францию в принятии самостоятельных решений на внешнеполитической арене.
В 1938 году усиление Германии продолжилось, состоялся аншлюс Австрии, в результате чего территория Германии увеличилась на 17 %, население — на 6,7 млн. человек, в состав вооруженных сил Германии были включены шесть австрийских дивизий.
Следом грянул Судетский кризис, в ходе которого действия немцев затрагивали уже непосредственного союзника Франции – Чехословакию. В ходе этого кризиса в полной мере проявились все просчеты внешнеполитической деятельности Франции. Чехословакия, раздираемая внутренними проблемами, оказалась неспособной на самостоятельное сопротивление. Польша, формально являвшаяся союзником Франции, заняла откровенно прогерманскую позицию, при этом условия заключенного с Францией договора обязывали поляков вступить в войну только в случае германской агрессии против Франции. Аналогичную позицию занимали англичане и перед Францией в полный рост встала перспектива войны с Германией один на один. Возможности Чехословакии на оказание активного сопротивления немцам были очень ограничены, по мнению французского генштаба, в результате немецкого наступления армия Чехословакии была бы вынуждена отойти в труднодоступные районы страны и там пассивно ожидать исхода противостояния Франции и Германии. Активное участие СССР, имевшего договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, в войне ограничивалось отсутствием общей границы с Германией и категорическим отказом третьих стран на пропуск советских войск через свою территорию.
В этих условиях французское руководство, вопреки своей начальной позиции, было вынуждено пойти на мирное урегулирование Судетского кризиса в пользу Германии, удовлетворившись гарантиями Гитлера в отношении Чехословакии.
Наконец настал ключевой в истории Второй мировой войны, 1939 год. В марте Германия стремительно захватила остатки развалившейся Чехословакии, прямо нарушив данные в Мюнхене гарантии и поставив, таким образом, крест на попытках дипломатического урегулирования конфликтов в Европе. Начиная с этого момента, во Франции война с Германией воспринималась как неизбежность, руководство Великобритании также осознало, что политика умиротворения Германии не приносит результатов. В этих условиях будущие союзники дали четкие гарантии Польше, вынуждавшие их вступить в войну с Германией в случае ее агрессии, и начали переговоры с СССР. Как известно, переговоры эти провалились, отчасти из-за позиции Польши, которая не желала этого союза, отчасти от того, что СССР требовал конкретики в военных и политических вопросах, не желая играть роль пушечного мяса. Не получив исчерпывающих ответов, Сталин предпочел дистанцироваться от грядущей войны, заключив пакт о ненападении с Германией.
Окончание следует:
