В Темных веках хозяевами моря, которое позже стали называть Балтийским, были. конечно же, викинги. Считать ли их пиратами, с учетом того, что вся жизнь скандинавских бродяг протекала в грабеже, будь то на воде или на суше, - вопрос сложный. Пиратство как чистой воды (пардон за тавтологию и каламбур одновременно) уголовщина на морских просторах стало характерно для Ostsee в эпоху Высокого Средневековья. Точнее, пиратов буквально привели за собой купцы, проложившие торговые пути из Северной Европы в Гардарику (то бишь, на Русь) и прочие земли, имеющие выходы к Балтике. Как говорится, где собака, там и блохи.
Самыми свирепыми среди морских отморозков считались так называемые «братья-витальеры». Свое название они получили во время очередной датско-шведской заварушки, когда датчане осадили Стокгольм. Осажденные быстро подъели весь имевшийся у них запас продуктов и пухли от наставшей голодухи. Сообразив, что еще немного, и решительный приступ датчанам вообще не потребуется - они спокойно войдут в Стокгольм по телам протянувших ноги шведов, ихний герцог Мекленбургский решил плюнуть на приличия. Через столь же небрезгливых посредников вельможа вышел на связь с балтийскими пиратами. Те, конечно, заломили втридорога, но выбирать не приходилось по причине, мягко говоря, ограниченного предложения на рынке профильных услуг.
- Герцог-батюшка согласился! - обрадовали посредники витальеров, и те принялись разрабатывать хитроумный план. Ибо переть на регулярный флот в открытую дураков не было даже среди самых отчаянных головорезов.
Тактику выбрали простую, но эффективную. Пиратский авангард неожиданно налетал на датские корабли и завязывал с ними короткий бой. Именно короткий, поскольку в позиционном сражении разбойников изрубили бы в морскую капусту. Ну а остальная часть витальерского флота под шумок проскакивала в гавань с грузом продуктов. Вот только не говорите ничего после этого про эстонцев-тормозов. Датчане три года (три года, Карл!) неизменно попадались на эту примитивную уловку, позволяя пиратам доставлять стокгольмцам провиант - по-датски «виктуальер». Осаду в итоге, конечно. пришлось снять, оставив на память о ней кличку, прилипшую к дерзким контрабандистам.
Своего пика деятельность витальеров достигла, когда братство возглавил некий Клаус Штёртебекер. Его биографию можно считать классической для пиратов всех времен и народов. Выходец из города Росток, сначала ходил в моря честным матросом. Но, имея непокорный и вспыльчивый характер, однажды подбил своих товарищей поднять бунт на корабле. Мятежники скормили рыбам шкипера и подняли черный флаг, после чего все, включая, понятное дело, предводителя, были на родине объявлены вне закона.
Вот как описывает знаменитого пирата Вилли Бредель в своем романе «Братья витальеры».
«Капитан Штёртебекер первым сошёл со своего корабля на берег. Он был одет в ярко-красную куртку, которая достигала бёдер, на ногах его были светло-коричневые рейтузы из мягкой кожи, темный берет прикрывая длинные, цвета соломы волосы. На боку висел широкий меч. Сила и гордость были в облике этого предводителя пиратов. Перед ним расступились с почтением и, пожалуй, даже со страхом. Штёртебекер, широко улыбаясь, приветствовал горожан и моряков».
На подхвате у Штёртебекера подвизался Годеке Михельс - тоже тот еще добряк! Подходящую компанию им составила другая одиозная парочка - Мольтке и Мантейфель (фамилии ничего не напоминают?). Криминальный квартет быстро прибрал к рукам бразды правления всем буйным братством, и на Балтике настал полный беспредел. В 1394 году витальеры даже овладели Висби (Висбю), главным городом датского тогда острова Готланд (датчанам вообще от пиратов перепадало едва ли не больше всех), обустроив там свою опорную базу.
Подсчитывая нанесенные пиратами убытки, ганзейские воротилы неслыханно богохульствовали и плевались так, что пересыхало во рту. Пушки далеко не всегда помогали отбиться, а просто улепетнуть от погони тихоходные «когги» были не в состоянии. Кстати сказать, сопротивления витальеры на дух не переносили, и за малейшую его попытку топили потом пленных, как котят. Разве что предварительно опросив матросов, не желают ли те сменить работодателей (многие желали, еще бы!). Ну, соответственно, если кому-то из пиратов доводилось живым попасть в руки купчинам, свою последующую биографию он мог уверенно изложить в нескольких словах: «сельдяная бочка - городской суд - «дружеская беседа» (как на жаргоне именовалось повешение).
Карательные экспедиции стабильно проваливались. Дошло до того, что вконец «потерявшие берега» (еще раз пардон за каламбур) от безнаказанности витальеры принялись грабить даже рыбаков, промышлявших сельдь. В результате встала не только морская торговля, но и рыболовство. И вот тут решили вмешаться рыцари Тевтонского ордена, благосостояние которого держалось отнюдь не только на пожертвованиях добрых христиан.
- Мы им покажем, кто на море хозяин! - уверенно бросил Великий магистр Конрад фон Юнгинген, решив бить разбойников их же оружием и прямо в сердце.
Как следствие, 21 марта 1398 года мощный орденский флот неожиданно высадил десант (по разным данным, от двух до четырех тысяч воинов) на Готланде. Пиратские крепости Вестергарн, Варвсхольм-Ландескроне, Слите капитулировали одна за другой. Потом тевтонцы на кораблях с боем прорвались в гавань Висби, подошедшие с тыла сухопутные войска начали штурм, и 5 апреля пиратская столица пала. На Балтике господству витальеров был положен конец, Великий магистр свое слово сдержал. Пираты - кому посчастливилось избежать рыцарских мечей и топоров городских палачей – поспешили убраться с острова, ставшего для них откровенно неуютным. И в итоге доплыли, говорят, до Северного моря, где потом еще долго пакостничали.
Штёртебекер также смог ускользнуть, но ненадолго. Сенат ганзейского города Гамбург открыл на сменившего поле (точнее, море) деятельности разбойника настоящую охоту, послав в погоню за ним целую эскадру во главе с кораблем «Пестрая корова». Зимой 1401 года под прикрытием густого тумана флагману, наконец, удалось подобраться к кораблю Штёртебекера. Согласно самой популярной версии, штурман «Пестрой коровы» на шлюпке тихонько подплыл к корме пиратского судна и расплавленным свинцом залил рулевые тяги. После этого потерявший маневренность корабль взяли на абордаж. В отчаянной схватке на палубе Штёртебекер отбивался до последнего, разя врагов двуручным мечом. Одолеть богатыря смогли, лишь набросив на него рыбацкую сеть.
Говорят, когда Штёртебекер взошел на эшафот, он обратился к судьям с удивительной просьбой.
- Я прошу помиловать всех моих братьев, мимо которых я пробегу, когда мне отрубят голову!
От души посмеявшись над безумцем, судьи согласились. Палач взмахнул своим огромным топором – голова пирата скатилась с плахи. И вдруг казненный вскочил с колен и побежал мимо цепочки дожидавшихся своей очереди пленных витальеров, орошая их кровью, бившей из перерубленной шеи. Упал пиратский капитан, только когда миновал одиннадцатого соратника…
