Маршал Победы Георгий Жуков дал не так уж много интервью за свою жизнь. Наиболее подробно его действия, решения и ошибки описаны в автобиографии “Воспоминания и размышления” и нескольких разговорах с писателями и журналистами. Борис Соколов, автор наиболее объективной биографии советского полководца, обозначил основные расхождения событий, описанных Жуковым, с реальной историей.
История с Коневым
Это самое известное вранье в исполнении Жукова. Заслугу за спасение маршала от военного трибунала и гнева Иосифа Сталина Жуков приписал себе. В мемуарах он описал это следующим образом: в 1941-м году Западный фронт, которым командовал Конев, не смог проявить себя должным образом в боях против немцев, активно наступавших на Москву. После прорыва в районе Вязьмы, поставившего позиции столицы под огромную опасность, Сталин спустил на Конева всех собак. По версии Жукова, он ругал его последними словами и грозился военным трибуналом. Георгий Константинович не побоялся защитить Конева и сказал главнокомандующему, что жесткими мерами «ничего не исрпавишь и никого не оживишь». Сталин в ответ поинтересовался мнением Жукова на счет судьбы Конева. Жуков предложил оставить его своим заместителем. Сталин дал согласие.
Получилось жертвенно и живописно – Жуков перевел гнев Сталина в милость – однако на самом деле все было не так: расстреливать Конева никто не собирался. С предложением о назначении Жукова главнокомандующим Резервного фронта, в котором Конев был его заместителем, выступили сам Конев, Ворошилов, Молотов, Булганин и Василевский. Они ориентировались на сложную обстановку, в которую попали войска под Москвой, и предложили объединить два фронта – Западный и Резервный. Таким образом, получив от Сталина добро на свое предложение, Конев автоматически потерял статус командующего. В своих мемуарах Конев утверждал, что Сталин взвалил всю вину на поражение под Москвой на кавалеристов, которыми командовали Буденный и Еременко.
Интересно, что об истории своего перевода на Западный фронт Жуков умолчал в первой редакции своих мемуарах. Реальная история того, как он возглавил фронт, не вяжется с его версией событий про гнев Сталина на Конева, поэтому, видимо, маршал и постарался избежать подробного описания этого события.
История с неудавшимися контрударами
Звучит поразительно, но факт: ответственность за неудавшийся контрудар под Волоколамском в ноябре 1941 года Жуков в своей биографии возложил на… Сталина. Разумеется, после его смерти. Ни для кого не секрет, что Жуков любил контратаки, для которых искал любую возможность. Это приводило к большим потерям из-за недостатка подготовки людей и техники, но и –к успехам. Рокоссовский вспоминал в своих мемуарах, что однажды неожиданно получил приказ от Жукова, который командовал фронтом, о нанесении удара из района севернее Волоколамска по врагу. Доводы о неразумности такого шага он слушать не стал. В результате кроме больших потерь армия ничего не добилась, случился провал, чудом не превратившийся в окружение. Жуков утверждает, что соответствующее распоряжение получил от Сталина, который велел ему использовать силы армии Рокоссовского для того, чтобы сорвать готовящийся удар противника. «Этого делать нельзя, - сказал в ответ на приказ Сталина Жуков. – Мы не можем бросать в бой последние резервы фронта на сомнительные контрудары. В таком случае нам нечем будет подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление». Однако Сталин отметил, что это вопрос решенный.
На самом же деле все было ровно наоборот: это Жуков советовал Сталину нанести упреждающий удар к северу от Волоколамска. Иначе как объяснить, что в приказе, датированном началом ноября, Жуков сообщал, что не надо дожидаться ударов противника, когда можно самим переходить в контратаки.
История об унижении Рокоссовского
Большими мифами обросла история с назначением командующего на главном направлении. В конце 1944-го Жуков и Рокоссовский были вызваны к Сталину. Передавая разговор, случившийся в Генштабе, Жуков подчеркнул, что при едином отрицательном мнении относительно предложений Сталина Рокоссовский отвечал главнокомандующему куда более мягко. «Зачем же ты так сделал?» - спросил у него Жуков, выйдя из кабинета. «Ты не заметил, как зло принимались твои соображения? Ты что, не чувствовал, как Берия подогревает Сталина? Это может плохо кончиться. Уж я-то знаю, на что способен Берия, побывал в его застенках».
В итоге Сталин изменил точку зрения, согласившись с Жуковым и Рокоссовским. На следующий день главнокомандующий позвонил Жукову и сообщил о намерении заменить им Рокоссовского, который командовал 1-м Белорусским фронтом, который находился на берлинском направлении. Это было вызвано сокращением количества фронтов. Жуков утверждает, что позаботился о реакции Рокоссовского на такую замену, на что Сталин ответил, что это не его забота.
Соколов утверждает, что встреча со Сталиным и членами Политбюро была выдумана Жуковым от начала и до конца. Повода так бояться Берии у Рокоссовского не было: при Лаврентии Павловиче его выпустили из тюрьмы. Кроме того, считается, что Сталин более вежливо отнесся к Рокоссовскому, убирая его с должности командующего фронтом. Все-таки уважения к нему было не занимать. В общем эта часть истории была использована Жуковым, чтобы уязвить Рокоссовского, который вовсе не заслуживал этого.
История с отстранением Еременко
Генерал Андрей Еременко, который возглавлял Сталинградский фронт в самые сложные месяцы борьбы, был отстранен от командования. Дело обстояло так: так как успех под Сталинградом был решенным делом, Сталин предложил объединить два фронта в один для окончательного завершения окружения противника. А для этого нужно было решить, кто будет им командовать.
Жуков описал эту сцену в своих мемуарах и в письме писателю Василию Соколову в 1964-м году по-разному. Автор его правдивой биографии Борис Соколов утверждает, что письмо получилось абсолютно лживым. Жуков писал, что Сталин, приняв решение, что Еременко во главе фронта сменит Рокоссовский, уничижительно предложил тому отдохнуть в резерве или полечить больную ногу. На самом же деле Еременко был сразу переведен на новый Южный фронт. Кроме того, главной фигурой, поддержавшей кандидатуру Еременко во главе Сталинградского фронта, якобы был Берия: на момент написания письма Соколову Берия превратился в одиозную фигуру-советчика, которого Сталин практически никогда не слушал и делал все наоборот. Кроме того, Жуков, по обыкновению, вложил в уста Сталина несколько обидных характеристик Еременко, в которых можно усомниться. Маршал утверждал, что главнокомандующий назвал Еременко «нескромным хвастуном» и отметил, что «войска его не любят». Да и в целом Сталин, якобы, сказал, что оценивает Рокоссовского выше Еременко.
Причиной для такой явно унизительной оценки генерала стала, видимо, злопамятность Жукова: в 1957-м году на партийном пленуме Еременко выступил с резкой критикой маршала. До этого он тоже не раз его критиковал в разговорах с Генштабом и лично Сталиным, чего не скрывал.
