Иран дал миру блестящее мировоззрение, основанное на противостоянии добра и зла; оно, адаптированное христианством, оказало колоссальное, возможно – решающее воздействие на развитие человечества. Иранский митраизм в начале нашей эры широко распространился по Ближнему и Среднему Востоку, массово исповедовался в Римской империи, оказал большое влияние на древнеславянские племена, проник в Центральную Азию, южную Сибирь и Китай.
Учение искажённого света
В III веке персидский аристократ-интеллектуал Мани, попытавшись реформировать митраизм, создал совершенно новое мировоззрение, получившее название манихейства. Он много путешествовал по Передней Азии, был знаком с различными направлениями христианства, буддизмом, индуизмом, иудаизмом, гностицизмом, зороастризмом, и постоянно дискутировал с приверженцами этих религий.
Пытливый перс пришел к выводу о сущностном единстве всех религий и решил объединить их в единое целое. При этом Мани совершенно определённо страдал манией величия - он провозгласил себя пророком, причём последним в истории человечества: среди своих предшественников он числил Авраама, Моисея, Заратуштру, Иисуса и Будду. В основе учения – та же борьба добра и зла, что и в митраизме и его генотеистическом персидском варианте – зороастризме. Однако дьявол, как известно, кроется в деталях: манихейство, отличаясь от митраизма, на первый взгляд, лишь более скрупулёзно разработанной доктриной, поменяло акценты и, по сути, изменило внутреннюю сущность учения.
Манихейство учило, что соотношение сил Света (добра) и Тьмы (зла) в мире постоянно меняется. Вначале существовало абсолютное и идеальное равновесие между силами Света и Тьмы, затем они перемешались между собой, одно проникло в другое, и между ними началась борьба. Борьба ведется с переменным успехом, но в конце концов силы Света одолеют Тьму.
Когда силы Тьмы вторглись в обиталище Света, правитель Царства Света послал своего единородного сына, Первочеловека (Сына Света), в Царство Тьмы для борьбы со злом. Однако Первочеловек «не учёл коварства и подлости, на которые был способен князь Тьмы, - он был усыплён, а пять священных элементов (части его тела) поглощены тьмой». В результате частицы Света оказались объятыми со всех сторон Тьмой и изолированы друг от друга.
Мани разработал весьма оригинальную стратегию освобождения «запертых частиц света», вокруг которой и выстроено все его учение. Само человеческое тело рассматривалось как силы Тьмы, держащие в плену частицу Света – человеческую душу. Вот тут и начинается самое интересное: отношение к человеческому телу как к злу приводит к фундаментальному изменению отношения манихеев ко всему окружающему миру. Из этого логично вытекает идея о том, что вообще весь материальный мир создан Тьмой.
«Для всего человечества идеалом и окончательной целью в принципе было всеобщее самоубийство. Оно мыслилось или самым непосредственным образом (с осуществлением этого взгляда мы встретимся позже), или через прекращение деторождения… Отношение катаров к жизни вытекало из их представления о зле, разлитом в материальном мире. Продолжение рода они считали делом Сатаны, верили, что беременная женщина находится под влиянием демона, а каждого рождающегося ребенка тоже сопровождает демон…
…Призыв к общности имущества был довольно распространен среди катаров, так как о нем упоминается в некоторых направленных против них католических произведениях. Так, в одном из них катары обвиняются в том, что этот принцип они провозглашают демагогически, сами же его не придерживаются: «У вас не все общее, одни имеют больше, другие – меньше».
Безбрачие совершенных и общее осуждение брака встречается у всех катаров. Но в ряде случаев греховным считается только брак, но не блуд вне брака. (Надо помнить, что «не прелюбосотвори» признавалось заповедью злого бога). Тем самым эти запреты имели своей целью не столько обуздание плоти, сколько уничтожение семьи. В сочинениях современников все время встречается обвинение катаров в общности жен, «свободной» или «святой» любви.
Св. Бернард Клервосский в 1130-1150 гг. обвинял катаров в том, что они проповедуют против брака, но находятся в свободном сожительстве с женщинами, бросившими семью… В изданной в XII веке книге против ересей Алан из Лилля приписывает катарам такие взгляды: «брачные узы противоречат законам природы, так как эти законы требуют, чтобы все было общим» (И.Шафаревич «Социализм как явление мировой истории», глава II «Социализм ересей»).
«Учением искажённого света» назвал манихейство Блаженный Августин, который сам в молодости принадлежавший к последователям Мани.
Вот как описывает влияние манихейства на общество Л.Гумилев: «Таким образом, у манихеев мир - не творение, заслуживающее любви, а результат катастрофы и подлежит уничтожению. Это учение - весьма последовательно, и именно поэтому оно вызывало отвращение всюду, где проповедовалось: в Риме, Иране, Китае.
Римлян шокировала нетерпимость манихеев и их заумная натурфилософия, претендовавшая на то, чтобы вносить поправки в естествознание, в то время достаточно совершенное (т.е. воинствующее невежество); персов и арабов - безбожие и ложь, не только разрешенная, но и прямо предписанная манихейским «верным» как средство борьбы с материей; китайцев - запрещение семьи и изнурение плоти путем аскезы и коллективного разврата, чтобы вызвать в себе отвращение к жизни; буддистов - жестокость по отношению, к людям и животным, которых манихеи считали «злыми», т.е. несогласными с их учением. Только уйгуры приняли манихейство как государственную религию. И тогда в Великой степи впервые начались гонения за религиозные взгляды…
…Уйгурские простолюдины тяготились новой религией. Возможно ли было растолковать пастуху, неграмотному храброму воину, что родная благоухающая степь, любимая жена и весёлые дети - страшное зло, от которого надо отречься? Мог ли он представить себе абстракцию борьбы лучистого Сияния с беснующимся Мраком? Мог ли он возненавидеть свои крепкие руки, натягивающие тугой лук до уха, и своего боевого коня, носившего его к победам над врагами?» (Л.Н.Гумилев «Дуальное манихейство как причина гибели Уйгурии и Ирана»).
Результатом победы манихейства стала гибель обществ, принявших его. Так погибла Уйгурия, ставшая первой страной, официально принявшей в VIII веке религию «последнего пророка»: «В Уйгурском степном ханстве стало мало искренних жертвенных людей, способных сплотиться вокруг хана, но их было достаточно для оппозиции правительству и возбуждению племён к отпадению. Честолюбивые претенденты в борьбе между собой привлекали иноземцев, а в племенах наряду с вольнолюбивыми богатырями, которых становилось все меньше и меньше, умножались люди, склонные к праздности. Это и есть снижение пассионарного напряжения, ведущее этническую систему к последней фазе - обскурации. Тогда этнос разваливается на части и никто уже не в силах остановить этот необратимый процесс» (Л.Н.Гумилев «Дуальное манихейство как причина гибели Уйгурии и Ирана»).
Сам пророк бы убит по требованию персидских магов (традиционного зороастрийского духовенства): они поняли, какую опасность для Ирана несет его учение и объявили Мани предшественником явления Сатаны. Но манихейство под разными названиями просуществовало ещё несколько веков, провоцируя социальные коллизии и катастрофы на юге Франции (альбигойские войны), Балканах (движения павликиан в Болгарии и Боснии) и стало причиной гибели Кыргызского каганата – мощного государства, располагавшегося в IX-XII веках на юге современного Красноярского края.
Одетые в красное и в чёрное
Манихейство стало первой, но, к несчастью, далеко не последней в истории идеологией, которая несла неизбежное разрушение обществу, которое её принимало.
После разгрома манихейства и казни его основоположника несчастья древнего Ирана не прекратились. Всего через поколение после гибели Мани зороастрийский священник Зардушт-и-Хурракан начал собственную проповедь, так же, как и у его предшественника, основанную на том, что суть мирового процесса - это борьба между добрым началом, действующим разумно и закономерно, и тёмным, злым началом, представляющим собой хаос и случайность, и что эта борьба неизбежно завершится (уже в «этом мире») победой «добра» над «злом». (Интересно отметить, что на Зардушт-и-Хурракана большое влияние оказали не только идеи Мани, но и гностиков Карпократа и римлянина Бундоса, переселившегося в Иран в 300 г.н. э. Карпократ - гностик из Александрия II века н. э., видел задачу жизни в отрешении от мира и в презрении к создавшим его мятежным звёздным духам. Путь к такому презрению в совершении всевозможных плотских грехов. Ученики Карпократа основали в 160 г. н. э. в Риме особую секту с общностью жён).
«Зардуштаканы», как стали называть адептов нового учения, представлявшего собой по сути вульгаризированное и упрощенное манихейство, боролись со злом весьма своеобразно – проповедуя общность имущества и женщин и устраивая оргии.
В конце V века маргинальная секта, привлекавшая прежде в основном пресыщенных жизнью интеллектуалов, внезапно приобрела характер массового народного движения. Несколько неурожайных лет подряд и неудачные войны с Византией привели к массовому голоду и невероятной даже по восточным меркам социальной дифференциации. «Сильные дома», т.е. аристократия, сосредоточили в своих руках огромные земельные наделы, покупавшиеся или отбиравшиеся силой у разорившихся крестьян, а также громадные запасы продовольствия и гаремы с десятками тысяч женщин.
Иранское общество было привычным к многожёнству, но в условиях социальной катастрофы и произвола «сильных» молодые и красивые девушки покупались аристократами, или же просто захватывались силой (в последнем случае они становились «саккар» - «ненастоящими», бесправными женами). Поэтому идеи зардуштаканов об обобществлении имущества и женщин получили горячую поддержку обнищавшего населения. Появился у движения и харизматический лидер – маг Маздак, сын Бамдада. Как и Мани, он был высокообразованным человеком, умевшим подчинить толпу.
В 491 г. огромные толпы народа заполонили иранскую столицу Ктесифон и потребовали у шаха Кавада I «правды Маздака». Шах под угрозой всеобщего восстания назначил Маздака и его сторонников на ключевые посты в правительстве. Маздакиты тут же начали перераспределение богатств знати: чиновники нового режима («деристденаны» - одетые в красное), передавали нуждающимся продовольствие, орудия труда, скот и женщин – поначалу только тех, кто заявлял о своём желании покинуть гаремы «сильных».
На первом этапе маздакизм был в общем-то обычным социально-политическим движением, возникшим в условиях жестокого кризиса. Конечно, революцией, как это всегда бывает, воспользовались уголовники, грабившие и насиловавшие под прикрытием «правды Маздака», но поначалу им противостояли десятки тысяч «одетых в красное» - искренних борцов за социальное освобождение. Однако революция всегда развивается в соответствии с логикой радикализации: из-за сопротивления «сильных» маздакиты создали спецслужбу – «одетых в чёрное». Этих людей никто не должен был знать ни в лицо, ни по именам, и они имели право убивать и проводить экспроприации (то есть грабить) по своему усмотрению.
Это – факт, говорящий об очень многом: в дуалистической системе иранского мировоззрения чёрный – цвет Тьмы и Зла, а ночь, когда «одетые в черное» выходили на свой кровавый промысел, как известно, - время, когда силы зла властвуют безраздельно. То есть даже внешняя атрибутика «чёрных» маздакитов свидетельствует об их переходе на сторону Тьмы. «Чёрные» набрали такую силу и мощь, что сумели организовать резню «одетых в красное»: за одну ночь они были разоружены и уничтожены по всему Ирану. Страна погрузилась в безумие, когда власть принадлежала группам людей, чьи имена и лица никому не были известны.
Сам Маздак, человек абсолютно честный и совсем не злодей, не дожил до превращения своего движения в свою противоположность. Он уехал из столицы проверять справедливость слухов о насилиях, творимых «людьми в черном» и бесследно исчез где-то в горах северного Ирана. Пайгансалар – глава «одетых в чёрное» - цинично говорил, что маг-реформатор был настолько велик, что Небо забрало его к себе. После исчезновения сына Бамдада «Маздак» из имени собственного превратился в титул главы правительства. «Маздаками» признавали то одного «чёрного», то другого – из тех, кто был членом руководства этого то ли тайного ордена, то ли спецслужбы, то ли, как это часто бывает, того и другого одновременно (Гестапо, СС и НКВД тоже называли себя «орденами»).
Маздакитский террор, начавшись как подавление политических противников движения ради устрашения аристократии и магов, после «чёрного» переворота приобрел ненаправленный, безадресный характер. Он утратил всякий политический смысл, превратившись в средство удовлетворения уголовных наклонностей и низменных инстинктов «одетых в чёрное». А также средством удовлетворения психопатических наклонностей маньяков-садистов, число которых в тяжело больном иранском обществе очень умножилось. «Чёрный» период маздакизма – один из примеров социопатии, пришедшей к власти, - это зеркальное отражение «Большого террора» в СССР 1936-39 гг., точно также не имевшего ни адресности, ни политического, ни какого бы то ни было другого практического смысла.
Приступив к беспорядочному террору, «чёрные» маздакиты оставили в покое уцелевших магов и недобитую аристократию; те, укрывшись в отдалённых храмах и провинциальных усадьбах-крепостях, могли, в отличие от беззащитных городских и сельских жителей, оказать сопротивление. А «чёрные» всех мастей, будь то маздакиты, чекисты или айнзацгруппы, рисковать собой не любят и всегда ищут добычу полегче. В конце концов движение выдохлось, и в 528 г. шах Кавад устроил открытый диспут, на котором маздакиты потерпели поражение от традиционного зороастрийского духовенства. После этого вожди маздакитов подверглись казни, известные активисты перебиты армией, а само движение - запрещено.
Жизнь после смерти
Урон, нанесённый маздакизмом иранскому обществу, оказался непоправимым. Страна так и не смогла от него оправиться: потерпев ряд поражений в войнах с византийцами и эфталитами, огромная страна с многомиллионным населением и высокой культурой была легко захвачена малочисленными арабами-мусульманами. Они начали последовательное уничтожение иранской культуры и национальной религии. И персы, создатели блестящего мировоззрения, массами отказывались от традиций и религии предков. Древний Иран умер, его территория стала обителью арабизированных мусульман-шиитов, частично сохранивших свой язык и национальное самосознание.
Но парадокс в том, что сам маздакизм, уничтожив иранскую цивилизацию, не умер: ещё почти 900 лет (!), подобно паразиту или вирусу, он продолжал жить в её мёртвом теле. В исламизированном Иране маздакитские общины стали называться хуррамитскими, т.е. приверженцами «счастливой религии». Первое восстание хуррамитов было в 778 году. Хуррамиты участвовали в восстании Абу Муслима (747-750), Сумбада Мага (755), «Краснознамённых» (778-779), Муканны (конец VIII века) и Бабека (IX век).
Почему дикую, безумную ересь называли «счастливой»? На этот вопрос отвечают средневековые хронисты: «время хуррамиты, согласно летописям, якобы проводят в вечном веселье, попойках, плясках и пении под звуки весёлой музыки». Абу-Музаффар Исфараини свидетельствует: «Бабекиты (участники восстания под руководством Бабека) обоего пола собираются в одну из ночей года на той горе для совершения всяких порочных дел, с музыкой и вином. Затем гасят светильники и идёт каждый из них к одной из женщин».
«Революционный ересеначальник, проповедовавший коммунизм, Бабек Весёлый, двадцать лет наполнял Багдадский халифат смертью и разорением. Говорят, что миллион людей погиб по его вине, и один из десяти палачей, находившихся у него на жалованье, хвастался, что убил двадцать тысяч. Сам Бабек Весёлый, смеясь, умер от руки одного из своих товарищей. Но эти убийства происходили не от одних враждебных религиозных взглядов; политическое честолюбие имело в них большую долю» (Н.Макарова, «Тайные общества и секты». Часть II. «Секты», Раздел 2. «Секты ислама»).
Только монгольские завоеватели, сурово преследовавшие опасные секты, окончательно уничтожили опасное течение. Но религиозные и политические течения, основанные на массовых социальных патологиях, до нашего времени в разных обличьях продолжают появляться во многих странах.
