Мюзикл Московского театра оперетты «Вольный ветер мечты» посвящен создателям советской музыкальной комедии. В частности, речь о создании фильма «Веселые ребята». Имена основных действующих лиц изменены, но узнаваемы: кинорежиссер Григорий Сергеев – Александров, композитор Осип Немановский – Исаак Дунаевский, певец Леонид Откосов – Утесов, писатели Балтман и Красс – Эрдман и Масс, актриса Вера Шатрова – Любовь Орлова.
Название же отсылает к дважды экранизированной оперетте Дунаевского «Вольный ветер». В спектакле даже фигурирует название кабачка оттуда: «Седьмое небо». Вообще вся музыка написана Дунаевским-старшим. Это, безусловно, плюс. А вот драматургия подкачала. По сути получилась не столько пьеса, сколько капустник, попурри из старых фильмов и оперетт.
Над некоторыми персонажами нависает угроза: ОГПУ не дремлет. И в реальности часть съемочной группы, действительно, подверглась репрессиям. Но здесь-то все весело, с танцами, ведь «нам песня строить и жить помогает». Второе отделение вообще предстает чередой отдельных концертных номеров. Небольшое напряжение возникает, лишь когда Балтман читает басню (считается совместным творчеством Николая Эрдмана и Владимира Масса):
Рояль был весь раскрыт
И струны в нем дрожали.
— Чего дрожите вы? — спросили у страдальцев
Игравшие сонату десять пальцев.
— Нам нестерпим такой режим —
Вы бьете нас — и мы дрожим!..
<…>
Смысл этой краткой басни ясен:
Когда б не били нас,
мы б не писали басен.
По тем людоедским временам поэты отделались легким испугом: всего три года ссылки. Эрдману даже вручили в 1951 году Сталинскую премию. Арестованному через несколько лет оператору Владимиру Нильсену повезло меньше: его расстреляли. Мораль сей басни такова: иногда лучше сесть пораньше, пока палачи не вошли во вкус. Кстати, злые языки говорили, что донос на Нильсена написал Александров. Подтверждений этому нет. Разумеется, имена репрессированных убирали из титров.
Мы видим, как снимались некоторые сцены знаменитой комедии. Сценический вариант сильно отличается от кинематографического. А жаль, можно было бы поиграть с выстраиванием «покадровой» композиции. Но это уже было бы эстетство, к которому режиссер и либреттист Жанны Жердер не стремилась. Она хотела сделать веселый спектакль-фантазию о веселых и счастливых людях. Построение мифа – чем, собственно, и занималось искусство 30-х годов. Местами даже получается талантливо. Но цельности спектаклю, конечно, недостает. Провисания сюжета хореографией не исправишь. Все-таки зря наши режиссеры берут на вооружение достижения Болливуда: в любой непонятной ситуации пой и танцуй.
