В зарубежной историографии Вторая мировая зачастую называется «Войной машин» - в атаку шли тысячи танков, самоходок, подлодок и самолётов, а пехота перевозилась на грузовиках и бронетранспортёрах. В связи с этим у обывателей сложилось несколько предвзятое отношение к крупным кавалерийским соединениям в РККА, дескать отсталые Иваны не смогли в мотопехоту. В качестве дополнительного довода использовался факт просто огромных поставок грузовиков по Ленд-лизу.
И, в определённой степени, доля правды в этих утверждениях имеется, но есть один нюанс. К началу войны кавалерия сохранялась и в «сверхразвитой» немецкой армии, а гужевой транспорт зачастую был единственным средством передвижения по просторам России в месяцы распутицы. Но вернёмся к боевым кавалерийским частям и тому, как они ходили с шашками наголо против танков.
Миф о бесполезности кавалерии в на заре развития мотопехоты зародился в начале Второй мировой войны, когда немецкие части вторглись в Польшу.
Согласно легенде, 1 сентября 1939 года под Кроянтами 18-й Померанский кавполк польской армии, желая оказать врагу хоть какое-то сопротивление, выставив вперёд пики атаковал в конном строю части 19-го танкового корпуса Хайнца Гудериана. Полк был предсказуемо разбит, но такая дерзость деморализовала немцев и они в течении суток восстанавливали порядок в частях.
На деле же польские уланы атаковали 76-й пехотный полк 20-й моторизованной дивизии. Полк прикрывал танковые соединения с фланга и имел на своём вооружении только противотанковые пушки и лёгкие бронемашины. Более того, поляки атаковали из засады, когда пушки врага двигались на прицепе в походном положении, а бронемашины ушли вперёд на разведку.
Как видно, никаких танков в районе боя не было, кроме нескольких польских танкеток приписанных к полку, но они остались в резерве. 800 немецких пехотинцев оказались одни на пути 250 польских улан.
Во преки другому распространённому мнению, немецкие солдаты вовсе не были массово вооружены так называемыми «Шмайсерами», в их распоряжении были лишь винтовки «Маузер» 98К, созданные аж в 1888 году, за полвека до начала Второй мировой. Таким образом растянувшийся на пересечённой местности 76-й полк не мог создать плотность огня, достаточную для отражения кавалерийской лавины.
Уланский наскок мог обернуться грандиозной викторией, но неожиданно из разведки вернулись бронемашины Sd.Kfz.222 , экипажи которых стали свидетелями надвигающейся катастрофы. Они незамедлительно открыли пулемётный огонь по флангу кавалеристов и ситуация переменилась с точностью до наоборот. Ходе начавшегося беспорядочного отступления погибло большинство польских офицеров, что усугубило ситуацию и уланский полк потерял треть личного состава. Потери врага составили только 11 солдат.
Как видно, даже по числу понесённых потерь значимым это сражение сложно назвать. Тем не менее, оно действительно остановило немецкую часть на сутки. Известной же эта история стала благодаря итальянским журналистам, прибывших на следующий день в Кроянты. «Очевидцы» пересказали историю боя на свой лад, назвав бронемашины танками. История моментально разлетелась по газетам и развенчивать миф уже было бессмысленно, тем более, что обе стороны сражения обратили его в свою сторону. Немцы преподносили уланскую атаку как крайнюю глупость польских командиров, поляки же оценивали сражение как пример храбрости, добавляя, что пару танков подбить всё же удалось.
После Гражданской войны в России красные командиры не спешили отказываться от традиционных кавалерийских соединений. Однако использовались они обычно не для атак в лоб, а для разведки и рейдам по тылам врага. Если же дело доходило до полноценного боя, то советские кавалеристы использовали тактику драгун, спешиваясь на время стычки. Классические же кавалерийские атаки использовались лишь для преследования врага, но были и исключения.
Летом 1942 года немецкие войцса продолжали вести активное наступление на позиции РККА. В последних числах июля элитные 1-я горнопехотная дивизия «Эдельвейс» и 4-я горнострелковая дивизия «Гречанка», а также две пехотных дивизии и румынские кавалеристы наступали широким фронтом в районе станицы Кущёвской, что в Краснодарском крае. Непосредственно саму станицу защищала 216-я Сивашская стрелковая дивизия.
30 июля после нескольких приступов, советское командование приняло решение оставить станицу дабы не попасть в окружение. Немецкие части попытались организовать преследование, но напоролись на неожиданно появившийся перед ними 17-й Кубанский казачий кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Николая Кириченко. после короткой стычки противники разошлись - немцы начали окапываться вдоль берегов реки Ея с Кущёвской в центре обороны, казаки же закрепились на пересечённой местности, укрывшись в густом кустарнике и рощах. Врагов разделяли поля кукурузы и подсолнечника.
Перед казаками стояла одн главная задача - задержать врага, пока остальные соединения Северо-Кавказского фронта отходят за Кубань. Но Кириченко решил воспользоваться своим преимуществом в мобильности и обороняться контратаками. Уже в ночь на 1 августа казаки предприняли ночную попытку отбить Кущёвскую. Вылазка удалась, но в темноте пехотинцы 216-й дивизии не успели занять отвоёванные позиции и кавалерия вернулась на исходные позиции.
Днём же первого августа на свои позиции вышли танки Орловской танковой бригады, приданной кавкорпусу для усиления. В распоряжении подразделения были лёгкие танки Т-60, БТ-7 и некоторое число средних Т-34. По большому счёту, использовать эту силу можно было ещё в ночном бою, но Кириченко не спешил бросать бригаду в бой, потому как она всего месяц назад была сформирована из курсантов Орловского танкового училища. Генерал дал ещё не бывавшим в крупных боях парням отдохнуть после марша и проверить свои машины.
Утро 2 августа со звуков взрывов - артиллерия кавкорпуса била по врагу, дополнительно работала авиация. Немцы перегруппировывали силы и подтягивали резервы, готовя общее наступление на следующий день. Однако в полдень перед ними предстала картина, которой они явно не ожидали.
Первыми из полей кукурузы и подсолнечника вынырнули танки с десантом на броне. Их было слишком мало для реальной угрозы, поэтому немецкие офицеры решили отбиться своими силами. Но конда под их ногами загудела земля, то стало ясно, что они допустили свою последнюю ошибку. Фронтом шириной в два километра на врага неслась четырьмя рядами настоящая кавалерийская лавина - тысячи казаков по команде перешли в галоп.
Первые потери кавалеристы понесли от артиллерии. Но из-за неверной оценки угрозы немецкими офицерами пушки заговорили слишком поздно. Совсем опоздала авиация, пилоты могли лишь наблюдать, как казаки в рукопашной схватке сотнями вырезают немецких пехотинцев. Единственной серьёзной силой у немцев под Кущёвской были бронемашины. Как показывает польский опыт, против кавалерии этого вполне достаточно. Но у казаков был свой ответ.
Пользуясь преимуществом в скорости и манёвренности кавалеристы обходили броневики по бокам и прямо с лошадей заскакивали на машины. Там он поджигал бутылку с горючей смесью и разбивал ей о моторное отделение. С теми же броневиками, что были без крыш, было и того проще - хватало гранаты.
Кущёвская была занята с ходу. Аналогичные атаки шли и на флангах, но меньшими силами, там враг также был опрокинут. Но, как бы то ни было, численно враг превосходил казаков в разы, и смог организовать контрнаступление. Станица трижды переходила в тот день из рук в руки, но в итоге осталась за кавалерией.
По большому счёту, Кириченко и 17-й кавкорпус могли бы и дальше развить наступлению, однако по обоим флангам советские части отступали, что грозило окружением. В связи с этим казаки оставили отбитые позиции и начали отступление.
Только в схватке за Кущёвскую немецкие части потеряли до 2000 человек убитыми. В целом жена всём фронте наступления корпуса за три дня они потеряли 5000 солдат. Кавалеристы лишились порядка 2200 соратников, половина из которых сложила головы под Кущёвской.
Но в начале войны победа была далеко не всегда на стороне советских солдат. В середине августа 1942 года 304-я дивизия РККА удачно нанесла удар прямо в стык 8-й итальянской и 6-й немецкой армий, двигавшихся вдоль Дона. Чтобы хоть как-то залатать образовавшуюся дыру, итальянское командование отправило в бой свою элиту из элит - кавалерийский полк «Савойя».
Подразделение имело в распоряжении 700 человек и три века истории полной побед. В полк отправлялись служить члены самых знатных аристократических семей, которые хотели не только получить красивую форму, но и отличиться на поле боя. В ходе войны отряд действовал как и советские кавалеристы: передвижение - на конях, в бой - пешком.
20 августа полк «Савойя» вышел к месту прорыва, помимо карабинов и сабель у кавалеристов были с собой миномёты и пулемёты, буксируемые лошадьми. Предполагая, что рядом могут быть советские части, комполка Алессандро Беттони Каццаджо приказал на ночь вырыть вокруг лагеря окопы.
Тем временем за врагом издали наблюдали советские солдаты, три батальона 812-го Сибирского полка брали итальянцев в клещи. Атака была назначена на раннее утро, на ночлег же сибиряки расположились в трёх отдельных лагерях - два недалеко от итальянцев, третий поотдаль, в резерве.
В 3:30 утра 21 августа советске подразделения вели подготовку к предстоящей атаке, когда рядом с одной из позиций раздался выстрел. Как оказалось, ночью Каццаджо выслал несколько своих кавалеристов в разведку, которые в потёмках наткнулись на одного сибиряка, сидящего в кустах. По версии озвученной самими итальянцами, боец присел там по нужде. Как бы то ни было, но кавалеристы приняли его за немца и поприветствовали. В ответ же прилетела пуля, которая выбила одного итальянца из седла, остальные бросились к своему лагерю.
Услышав выстрел советским офицерам стало ясно, что они обнаружены врагом. Скрываться больше не было смысла и миномёты открыли огонь. Итальянцы ответили тем же, о били наугад. Тем временем два сибирских батальона занимали позиции вокруг лагеря врага.
Советские миномёты били точно, а пулемётчики не давали врагу поднять головы из окопов. Но комполка Серафим Меркулов полагал, что на звуки боя могут подойти свежие силы врага, поэтому отдал приказ пехоте подниматься в атаку.
Каццаджо видел, как рушится оборона лагеря, ещё полчаса, и можно будет сдаваться. Когда ему сообщили, что русские пошли в атаку, он приказал полку сесть в сёдла и повёл «Савойю» в сабельную атаку. Сибиряки оказались в затруднительном положении, на них неслось полтысячи всадников, а пулемётчики, оставшиеся в тылу, не могли открыть спасительный огонь.
Исход боя решился после первого же удара кавалерии. Итальянцы потеряли 120 человек тяжело раненными и убитыми, советские батальоны - 150 погибших. Уцелевшие отошли к лагерю третьего батальона, где заняли круговую оборону. Но на следующий день стало известно, что пробитая в фронте брешь закрыта и путь к отступлению закрыт. Порядка 600 солдат предпочли сдаться, остальные же, разбившись на небольшие группы, попытались скрытно перейти линию фронта. Скольким из них это удалось - доподлинно не известно.
По оценке современных историков, причина поражения советских солдат в бое у Избушенской одна - начавшаяся атака. Если бы Меркулов продолжил миномётный и пулемётный обстрел, то успех был бы на его стороне - других подразделений врага в районе боя в тот день не было, опасения были напрасны.
Тем не менее, ни какого значимого эффекта на последующие события тот бой не оказал. Однако итальянская пропаганда возвела это сражение местного значения в героический подвиг. О кавалеристах писали все газеты. Эйфория продолжалась даже после войны, когда в 195 году на экраны вышел фильм «Героическая атака».
