В Российской империи Рождество праздновали 25 декабря. В этот день почти все крестьяне бывали в церкви, после которой возвращались домой и садились за праздничный обед. Вот как в книге 1907 года описана со слов хозяина рождественская трапеза русского крестьянина:
Сегодня мы встали поздно: уже звонили к заутрене. Отец, я и два старших моих сына пошли в церковь, а меньший остался доглядать скотинку; жена моя и мать также остались дома готовить обед. Пришедши из церкви после обедни, я развел в черепку огонь, бросил туда ладану и затеплил свечу перед образами. Потом все стали и помолились Богу да и сели за стол. У каждого из нас свое определенное место за столом. Старик-отец сел на первом месте под образами у дворового окна, с левого боку отца села мать, с правого - я, потом мой старший сын и младший, а жена и средний сын сели по другую сторону стола, против нас на скамейке. Когда мы уселись, отец мой говорит: «а ну, Наталья (на мою жену) давай-ка тот пирог, што на всю лопату!» Мы все усмехнулись. Жена подала на деревянной тарелке большой пирог с вчерашнею кутьею, а сверху помазан маслом. (Это у нас такой уж обычай: начинать на Рождество обед пирогом с кутьею, а для чего? - не знаю. Деды и прадеды держались этого и мы не бросаем). Отец взял нож, порезал пирог на части, первый взял себе рожек пирога, перекрестился и сказал: «Господи, благослови!», откусил пирога да и прибавил: «святые москали, хахлы крученые». Дети начали смеяться, но я был серьезный: во время еды не люблю смеяться. За отцом и мы все взяли по куску пирога. Поевши пирога, жена встала, сняла со стола новую скатерть, а застлала старою и пошла к печке налить борщу. Отец нарезал хлеба и положил перед каждым из нас по ломтю, а жена тем временем разложила ложки и поставила на середину стола большую миску борща. Борщ был с солониной и мы все, начиная с отца, стали есть. Во время еды меньший мой сын нечаянно уронил на пол краюшку хлеба; я посмотрел на него косо, а отец заметил и говорит «это он упустил на кошачью долю, а то мы себе нарезали хлеба, а про нее забыли». После борщу подала жена пироги с сыром.
После пирогов подали лапшу со свининой, скоро в миске ничего не осталось; подали вторую и затем третью миску лапши. Отец говорит: «наши ребята на борщ губы сморщь, а на лапшу губы распусти». После лапши у всех явилась жажда, и все начали пить воду, которую подавал меньший сын. Потом подали на большой деревянной тарелке солонину из борща и свинину из лапши; отец взял нож и порезал все мясо на кусочки, порезавши посолил, все принялись есть уже без всяких разговоров. Встает жена из-за стола и говорит: «ну, не прогневайтесь! больше ничего нет». Все вышли из-за стола, помолились Богу и пошли отдыхать, а жена прибирала все со стола, сняла старую скатерть, а на стол положила хлеб, поставила солонку с солью и накрыла опять новою скатертью.
Так выглядел праздничный стол одной крестьянской семьи: пирог с рождественской кутьею (каша из зерен пшеницы с медом, маком и изюмом), приготовленной накануне в сочельник, борщ с солониной, лапша домашняя со свининой, пироги с сыром (вероятнее всего имеется ввиду творог). Борщ и лапшу подавали в общей миски для всей семьи, но ложки у каждого были свои - особые, помеченные каким-нибудь знаком (крестиком, кружком, черточкой). Также строго следили, чтобы во время обеда на столе не было лишних ложек, которые некоторые старухи называли «злыднями» и бросали в печь. Лишние ложки на столе предвещали беду.
Мясо подавали отдельно от первых блюд, и, как видно из рассказа, ели его молча, так как мясо не часто появлялось на крестьянском столе. Обычные блюда, подаваемые на стол в Рождество: постные пироги, постная капуста, сало, колбасы, пироги скоромные (на основе молока или кисломолочных продуктов), лапша с мясом, кутья и узвар. В украинских семьях во время рождественского обеда и иных больших празднований не рекомендовали пить воду, чтобы во время полевых работ человек не испытывал сильной жажды.
