Продолжение статьи о буднях старообрядцев, о быте и взглядах на жизнь.
Первая часть: молитвы, особенности питания, комплекты посуды.
Иконы
В деревнях беспоповцев Новгородской губернии в домах держали два типа икон: “мирские” и хозяйские. Мирские, не закрытые занавесью, оставляли для приходящих из мира, чтобы было куда перекреститься, от входа. Иконы хозяев тщательно укрывали и пришлые люди их увидеть не могли.
Если в семью брали никонианина, прихожанина-прихожанку синоадльной церкви — в домах также ставили по два набора икон, в отдельных углах. Притом иконы “чужой” веры тщательно укрывались от глаз иноверца, даже семейного, жены или мужа. Если родственник крестился в древнее благочестие — чуждые иконы из дома убирали.
Не креститься… Допускалось. Но муж или жена, принявшие иноверца, который не перекрестился, считались “отрезанным ломтем”. Такие союзы-браки “отделяли” от общины, общинников больше не допускали к общей молитве. С старообрядцами других толков брак допускался, а необходимость им переходить в согласие — зависело от конкретной деревни и мнения людей общины.
Мирское и грехи
Общение с иноверцами, не по нужде, вне работы и торговли, строго ограничивалось. Кроме молодых лет - о которых чуть ниже - не по нужде беспоповцы пересекались с никонианами в считанном количестве случаев. Например, на поминках допускалось присутствие иноверцев- замирщенных. Хозяева накрывали два стола: отдельно для людей общины, рабных, отдельно для замирщенных, с отдельной посудой. Иноверцам при этом запрещалось осенять себя крестом при поминальным молитвах, читаемых наставниками общин.
Еще одной “формой” нужды общения с иноверцами считалось обращение их в свою веру, “доброе дело”. Добрые дела, при том, редко совершали какой-то открытой агитацией — только через общение и личный пример. Но и общение старались зарегламентировать. В тех селах и деревнях, где беспоповцы, федосеевцы и филипповцы, соседствовали с никонианами, на всех дверях ставили две пары ручек-скоб. За одну могли браться мирские, заходя в дом к староверам, за другую — только люди из общины.
Грехом, но неизбежным и “допустимым”, возможным к замаливанию или исправлению добрыми делами, считалось посещение никонианских церквей. Наставники и старшие поколения общин хотя и накладывали запрет, но понимали, что молодежь всё равно попробует познакомиться с чужой верой, пусть из любопытства. В таком грехе обязательно надо было исповедоваться наставнику-батюшке, и беспоповцам и поповцам, и попросить прощения.
Другим неизбежным грехом считался блуд. И у поповцев интимные связи мужа и жены, и у беспоповцев, в союзе вольных, считались делом не совсем чистым. Старообрядцы “преобразовали” понимание этого греха в санитарно-гигиеническом ключе: после каждой ночи любви староверка нужно было обливать себя водой с ног до головы водой, в доме или в хлеву. На время постов и перед духовными праздниками, а также в ночь на воскресенье, перед коллективной молитвой, от блуда воздерживались вовсе.
Зеленый змий, распитие алкоголя — также воспринимался как грех, на который накладывали запрет. И который также можно замолить или исправить. Для мужчин, женщины не пили вовсе. Мужчины пили редко, обычно — на праздничные дни. Потому что за любым “пьянством” следовали шесть недель поста и три тысячи поклонов, во исправление. Наставники общин греховность алкоголя объясняли через невозможность добрых дел: выпивший себя не контролирует и может совершить много греховных действий.
К табаку относились строже — он был под полным запретом. Если общинник все-таки хотел не подчиниться закону, согласия и Божьему, то никогда не курил дома, в молельной, в церкви (если поповец), или у колодца с водой. Неподчинение закону нужно было замаливать, или исправлять многими делами, включая посты и тысячи поклонов, с молитвами на лестовках. По федосеевцам, табак вырос из мертвого блудной черноризицы, которую изнасиловал «любодейчивый демон». Пакость, в общем.
Еще один запрет налагался на танцы. Точно также — запрет не жесткий. Молодежь и у староверов любила поплясать, но знала, что потом грех надо было исправлять, иначе после смерти ждет неминуемое наказание: плясать придётся или на гвоздях “калёныих”, или “на угольях”. Другие светские развлечения, от театра до музицирования, проходили по такому же разряду. На праздники, молодым людям — можно. С неизбежно следующими молитвами и необходимостью поклонов и добрых дел.
Но музыки в жизни староверов хватало. Вместе с музыкой на богослужениях, допускался такой тип музицирования, как духовные стихи. Стихи исполняли в молельнях, очень часто — в Великий пост. Сами стихи накладывались на разнообразную музыку,нередко с “задорными” мелодиями.
Болезни
Заболевшие староверы к докторам обращались редко. Болезнь часто воспринимали, как испытание свыше: “кажинная болесть от Престола Божьяго, от Его изволения посылается на испытание людям”. К тому же, если доктор был иноверцем — старовер замирщался, что нужно было исправлять, по выздоровлению. Многим казалось, что проще “потерпеть”, почитать каноны святым… и все равно потом бить поклоны: многие давали завет, что по выздоровлению отмолят на лестовках свою хворобу. Или, как в деревня Ляков,а давали завет, что пешком пройдут путь до Новгорода, поклониться преподобному Варлааму Хутынскому. До Новгорода от деревни путь был не близкий, 100 километров в одну сторону.
В некоторых деревнях болезни воспринимали даже не как испытание, а как пользу для души: “когда болеешь — трудишься за свои грехи”. На том свете зачтется.
Наружные лекарства, мази и припарки, пусть с неохотой, но использовали. Внутренние — нет, как и не допускали староверы какого-либо хирургического вмешательства: “резанный то же, что жид обрезанный, не войдет в Царство Небесное”.
******
В следующей части — об отношении к ругательствам и про "регулирование" поведения общинников.
При написании статьи я использовал:
Воскресенская Т.А. Новгородские старообрядцы-беспоповцы: эсхатологические основы мировосприятия и быт
******
Любезный мой читатель! Если тебе не сложно - и вдруг статья понравилась - кликни на лаек, поставь палец вверх. Пожалуйста. Тебе не сложно, а мне алгоритм Яндыкса статью бодрее откручивает.
