После возбуждения уголовного дела по мордовской ИК-14 жалоб на рабский труд стало больше
«Я не жаловалась оттуда и не жаловалась там. Потому что мне было страшно». В рамках подкаста бывшая заключенная мордовской ИК-14 рассказала про трудовые будни в колонии — как за невыполнение плана могут «головой об машинку ударить» или «превратить в кровавое месиво». И все это с немого одобрения сотрудников учреждения. Правозащитники уверены — рабский труд применяется не только в ИК-14 Мордовии, и даже привели аналогичные примеры из других регионов. Узнали, на что жалуются осужденные и какие механизмы есть у правозащитников и адвокатов, чтобы изменить ситуацию.
Слушать подскаст полностью на SALT.ZONE и в iTunes.
__________________________________________________________________________________________
Гелена Алексеева — бывшая заключенная мордовской ИК-14, экс-заместитель министра инвестиционной политики Саратовской области:
Находясь в ИК-14, жаловаться практически невозможно. Поэтому всех, кто там находятся, мне безумно жалко. Жалоба там равносильна тому, чтобы тут же куда-то переехать в более «надежное» место типа ШИЗО.
Я не жаловалась оттуда и не жаловалась там. Потому что мне было страшно. Страшно за свою жизнь. Я понимала, что у меня на свободе мама, муж, ребенок, и что никому не будет лучше, если меня просто по-тихому тут закопают или будут бить, пинать, превратят в кровавое месиво, отобьют где-то чего-то. Мне было страшно, поэтому я не жаловалась. Но я не жаловалась еще и потому, что у меня был небольшой срок назначен. И я понимала, что любая моя жалоба — это УДО в опасности. То есть — я отсюда раньше не выйду. Плюсом ко всему, любая жалоба — это будут самые тяжелые хозработы.
Она [Ирина Ушанова, автор одной из жалоб на мордовскую ИК-14] однозначно находится в опасности — не сомневайтесь в этом. Мне она не знакома. Но эта женщина в опасности, несмотря на то, что там нет уже Куприянова. То есть все остальные выполняют все то же самое. Меня очень удивило, почему один Куприянов [фигурант уголовного дела]. Там однозначно нужно вменять статью 210. Там ОПС [организация преступного сообщества]. Там все до единого это выполняют. Ни одного психически нормального сотрудника там нет. Может быть на «промке» [промышленных работах] есть отдельные мастера, за что им низкий поклон, которые ведут себя адекватно и по-человечески. Но это единицы.
Что касается рабочей ситуации. К большому стыду, в нашем государстве существует это место, которое можно назвать местом с рабами. По приезду их осматривают как лошадей, и происходит распределение на бригады. Каждая бригада ведет тот или иной пошив. Или это закройный цех — где я работала. Это наиболее тяжелый считается цех. На промзону выводят девочек на второй-третий день [после прибытия в колонию]. Никто там никого не учит. Просто некогда. Два-три раза показали. Естественно, она новичок — она не успевает. Конвейер разбит по операциям, и если она не может прострочить свой воротник — весь конвейер встал. Либо приходится за нее переделывать, либо более опытная швея вынуждена это делать вместо нее быстро.
Эту бедную девочку, естественно, будут бить, будут плевать в нее, могут головой об машинку ударить. Сами зэки. Их за это не наказывают, чтобы вы понимали. Это поощряется. «Делайте что хотите, но заказ должен быть выполнен». Должна быть выполнена норма, которая поставлена. Учите, бейте. Заводят — там есть определенные места, где камер нет, и этих девчонок там… А она, естественно, не умеет шить. Все это на виду, это не скрывается. Всем известно, что это происходит. Существуют бригадиры в этих бригадах. Старшие «ручницы» — это близкие к администрации люди, которые таким образом с новичками работают.
Булат Мухамеджанов — координатор «Зоны Права»:
Информация по принудительному труду в ИК-14 Мордовии, в общем-то, не новость. Об этом заявляла еще Надежда Толоконникова пять с лишним лет назад. Тогда фигурант был тот же. Тогда он был замначальника колонии, если я не ошибаюсь, по режимной части. Юрий Куприянов. И жалоба Толоконниковой также проверялась, но каких-то кардинальных изменений не произошло. Выявленных нарушений не было. И все оставалось без изменений до последнего времени. Притом что практически все осужденные, которые потом выходили из этой колонии, они заявляли, что практика сверхурочного труда оставалась.
Об этом заявляли осужденные, которые выходили. Но в публичное пространство эти заявления вышли только после того, как было возбуждено уголовное дело по материалу служебной проверки ФСИН. Именно после того, как в конце декабря 2018 года Следственный комитет привлек к ответственности Куприянова, к нам в «Зону Права» начали поступать обращения о рабском труде в ИК-14 Мордовии.
Давайте начнем с осужденной Ирины Ушановой, которая сейчас отбывает наказание в ИК-14. Она заявляла о том, что ее и других осужденных регулярно заставляют выходить на сверхурочную работу, которая продолжается до часа ночи. Если они отказываются, им угрожают: избиением, наложением различных дисциплинарных взысканий, непредоставлением поощрения, запретом приема пищи и т. д. Притом, по словам заключенной, нормы выработки искусственно завышены и фактически не под силу осужденным. Там есть еще факты, которые, скорее, предмет для проверки по линии прокуратуры.
Еще две осужденные, уже бывшие, в общем и целом подтверждают слова Ушановой. Например, осужденная Алексеева отмечала, что месячная зарплата составляет 350−400 рублей. Что пошив одежды делается незаконным путем. В том плане, что осужденных заставляют обшивать сотрудников колонии. Даже была информация, что не только сотрудников, но и их родственников. Но это все нужно проверять. Якобы шьют форму для полиции, но данных, что колония выиграла конкурс на госзакупках, нет. Я не исключаю, что все эти доводы уже были проверены в рамках служебной проверки ФСИН.
Мы, в общем-то, ждем информации и по другим колониям. И не только в Мордовии, но и по другим регионам. Например, к нам уже обратились осужденные из другой мордовской колонии. Они заявляют, что их не коснулись изменения, которые произошли в ИК-14 — у них вопрос мизерной оплаты труда и также сверхурочно они остаются.
Насколько я понимаю, в ИК-14 все такое сейчас прекратилось. Сейчас никто там до часу ночи не работает. Насколько я знаю, там и выходные дни есть. То есть все как и должно быть. Такая практика должна быть взята за основу и в других мордовских колониях.
Светлана Сидоркина — адвокат:
По ведомостям получается, что они [заключенные] работают чистый восьмичасовой рабочий день. С перерывом на обед. С началом работы, как положено. С окончанием своевременно. А вот журнал выдачи инструментов — он не соответствует ведомости фиксации рабочего времени. Учет рабочего времени соответствует трудовому законодательству, а по журналу выдачи ножниц можно установить, что ножницы были выданы в начале рабочего времени, а возвращены значительно позже. Для проверяющих они [сотрудники ИК] показывают ведомость учета рабочего времени в соответствии с трудовым законодательством — и там все более-менее складно сходится, никаких нарушений вроде как нет. Но если сопоставить с журналом выдачи ножниц, то получается, что разница есть.
Я предполагаю, что во всех колониях документы оформляются именно таким образом. Чтобы для проверяющих было одно. Желательно, конечно, чтобы вся документация была проверена. Чтобы все заключенные были выслушаны. Другое дело — если они там отбывают срок, они будут бояться говорить правду. Потому что к нам приезжали только девушки, которые уже отбыли наказание. И они говорили прямо — если бы они были в колонии, они бы признательных показаний не дали.
