Настоящий Шаолинь там, где твоё сердце.
Воинские храмы мира
Шаолинь — не единственный монастырь, где было принято практиковать боевые искусства. Феномен воинского храма известен культурам разных народов, как Востока, так и Запада. Как и почему происходило сращивание двух высших каст традиционного общества — воинов и жрецов? На этот вопрос мы попытаемся ответить после краткого историко-географического экскурса.
Китай. Китайский Шаолинь — не единственный храм в Поднебесной, соединивший кунг-фу и буддизм, и даже не самый первый. Но самый известный. Фактически, Шаолинь представлял собой крепость с воинским гарнизоном. Поэтому не удивительно, что монахи Шаолиня отстаивали интересы императорского дома в разных заварушках Средневековья. Шаолинь был уничтожен в 1928 году и отстроен полстолетия спустя. Мастеров кунг-фу для нового храма собирали со всего Китая. Сегодня храм представляет собой успешный коммерческий проект.
Корея. Первый буддистский храм Кореи расположен на территории пещерного комплекса Гольгульса. Здесь до сих пор практикуют сонмудо — корейскую разновидность кунг-фу (дословно «боевое искусство дзен»), правда, не приветствуя полный контакт, что привело к превращению некогда боевой дисциплины в общеукрепляющую гимнастику. Хотя, собственно, именно за этим сюда и едут туристы: отдых, медитация и практика сонмудо. В Средние века в храме воспитывались с детских лет элитные воины-монахи, служащие затычкой в наиболее горячих «дырках» корейского государства.
Япония. В японском языке есть два любопытных термина: «ямабуси» — «скрывающийся в горах», и «сохэй» — «воин-монах». Первые представляли собой, в основном, аскетов, практикующих боевые искусства, вторые — организованные подразделения боевых буддистов, сражающихся за политические интересы конкретных кланов. Наиболее известный воинский храм Энряку-дзи в период расцвета имел около 3000 храмовых сооружений. Фактически, японские храмы были полным аналогом рыцарских орденов Европы.
Европа. Сращивание церкви и аристократии породило феномен рыцарства. Рыцарские ордена представляли собой боевые братства со своими кодексами чести. Каждое братство имело множество храмов-крепостей, где монашеская служба совмещалась с практикой боя. Причём не только фехтования, но и рукопашного боя. Об этом свидетельствуют средневековые книги о борьбе, написанные мастерами фехтования. Когда японцы получили возможность ознакомиться с ними, то выразили своё удивление: «В Европе знали джиу-джитсу!»
Аркона. Боевые братства в Европе не обязаны своим появлением христианству. Языческая Аркона при храме Святовита согласно историческим источникам имела собственную дружину, собиравшую дань для идола. Что немаловажно — жрец Арконы имел социальный статус выше королевского. Аркона держалась до 1168 года, и её падение под натиском воинственных христиан завершило историю языческого мира.
Йомсбург. Эта крепость почитателей Одина пала за 100 лет до Арконы. В сердце славянских земель венедов скандинавы-язычники создали братство верных старой религии воинов. Их быт, согласно сагам, был достоин монашеского аскетизма: в крепость даже не пускали женщин. Однако, как водится, пьянка всех погубила. Но, судя по всему, было весело.
Религия и меч
Удивительно то, с какой лёгкостью религия и война совокупляются в мыслях и поступках людей, обожествляя кровопролитие во имя бога, добра и чего-то там ещё. Ещё можно родину защищать превентивными ударами по замыслившему недоброе потенциальному противнику. Хотя, глупо предполагать, что меч направляет на врага слово божье. Слово божье лишь благословляет эту руку, а рубить она будет в любом случае — закон природы.
Язычников мы сегодня представляем чаще, как кровожадных дикарей, развлекающихся по праздникам жертвоприношениями. И не удивляемся их воинственности. И всё-таки их воинственность вполне сравнима с воинственностью христиан, мусульман и даже буддистов. Как говорится, войне все конфессии покорны. Просто так устроен человек: он должен чем-то оправдывать свои поступки. Удобнее всего это делать, прикрываясь волей бога.
Тот же принцип не потерял актуальности и в современном мире. Задача военной пропаганды демонизировать противника и дать солдатам своей армии идею победы во имя добра. Что-то типа «мы — русские, с нами бог!» Религия, формируя картину мира, с легкостью играет понятиями добра и зла, а религиозные теологи способны перекрасить белое в чёрное, а чёрное в белое, оправдывая войну и обещая вечное блаженство героям. А что ещё воину надо? Для него важнее всех военных трофеев осознание того, что грехи ему отпущены вперёд.
Философия силы
И всё-таки сводить воинскую идею к войне было бы неправильно. В боевые искусства человек приходит потому, что желает побеждать, а не воевать. Так было, и так будет. Воину нужна не война, а сила. Другое дело, что обладающий силой и стремящийся к силе осознаёт необходимость эту силу пускать в действие в соответствии со своими нравственными установками.
Осваивая техники боя, рано или поздно воин начинает понимать, что эффективность сокрушения черепов руками, ногами и специально созданными для этого предметами зависит не столько от приёма, сколько от психического настроя. Воистину: движением тела управляет психика, а её состояние определяет качество движения. И насколько бы ни был прилежен в обучении боец, но наступит момент, когда он осознает: чтобы развиваться дальше, нужно преобразиться внутренне, выйти за рамки самого себя, своей личности. Так техника боя превращается в Путь, срастаясь с духовными практиками.
Человек, покуда жив, не может не испытывать страх, боль, гнев, опустошение и пр. Чувства определяют то, как мы двигаемся и реагируем на внешние изменения, насколько мы сосредоточены и внимательны. Воин, как никто другой, заинтересован в том, чтобы управлять своими эмоциями, не поддаваясь всплескам спонтанных желаний и вызывая нужные ощущения в нужный момент. Дать такой опыт призвана духовная практика боевого искусства.
Места силы
Храмы, какие бы они ни были, строились всегда в местах силы. Места силы создают ощущение особой реальности — пространства, где время останавливается. Попадая в это пространство, человек словно бы вырывается из тенёт коллективного бессознательного. А это так важно, когда речь заходит о духотворчестве, о необходимости личного преображения.
Храмовая культура позволяет управлять психическим ростом человека. Становясь послушником ордена, адепт перестаёт существовать для внешнего мира, для общества. Теперь его внимание направлено на заданные образы, мысли упорядочены заданными установками, желания и чувства культивируются, подобно огурцам на грядке. Воинский орден — это парник для выращивания воинского духа, не знающего сомнений и смятения.
В таких условиях легко создать зомби, смертника, фанатика или черепашку-ниндзя. А можно, действительно, сделать человека свободнее через преодоление стереотипов мышления и раздвижение границ сознания. В конечном итоге сила, к которой стремится воин, и выражает себя в свободе. Ведь у сильного всегда есть выбор. В этом — его свобода.
Рудияр
https://vk.com/rudiyr
