Впрочем, родитель довольно часть вел себя странно, и в детстве шехзаде его откровенно побаивался. Этот страх остался и в более взрослом возрасте. Непонятные переходы от смеха до странной печали, которыми славился падишах, пугали окружающих, так что Сулейман не являлся исключением.
Султан Селим, которого поданные нарекли Явуз или Грозный, едва взошел на престол, как практически сразу, случилось это в 1513 году, издал приказ — составить списки действительных и мнимых шиитов. Специальные люди, сломя голову носились по всей империи, торопясь как можно скорее выполнить распоряжение, суть которого никто не мог понять.
В итоге, в документ были внесены имена более чем 40 тысяч человек в возрасте от 7 до 70 лет. Придворные откровенно недоумевали — зачем это правителю? Ведь все знали: шииты сочувствуют Сефевидам. К чему им вдруг такая честь быть занесенным в отдельный список? Лишь те, кто близко знали султана, понимали: он задумал что-то нехорошее. Понимал это и юный шехзаде. До его ушей доходили слухи, как правитель рвал и метал, стремительно бегая по своим покоям:
— Паршивые собаки! Гиены вонючие, — кричал Селим, когда ему доложили о восстании в Анатолии, — моему государству угрожают! Мою власть попирают! Именем Аллаха прикрываются! Думают, не знаю, кто на самом деле за этим стоит! Сын шакала Исмаил Сефевид! Ему, видите ли не нравится наше присутствие в Аравии! На все готов пойти! Даже в тайный сговор с Египтом вступил! Всех уничтожу! И его в первую очередь!
Слушать подобное было страшно. Но еще страшнее понимать, что добром не закончится. Так и оказалось. Довольно скоро повстанцы двинулись на Манису и матушка часами молилась, дабы Аллах уберег их от гибели... К счастью, господь услышал ее молитвы и предводитель восставших Шахкулу Текели погиб в бою. Лишившись вождя, бунтовщики рассеялись по стране и затаились по своим домам. И вот теперь всем стало ясно, зачем ранее господину потребовались списки. В течение нескольких недель десятки тысяч шиитов, не взирая на возраст, были схвачены и казнены по обвинению в ереси и идолопоклонстве. При этом все понимали — главная причина их гибели заключалась в том, что осмелились выступить против владычества Османской империи... Говорят, что стоны и проклятия жен и матерей казненных долго стояли в ушах палачей…
Именно тогда молодой Сулейман получил первый урок — хочешь сохранить государство, никого не жалей. Ни старого, ни малого… Но если этот поступок еще можно было понять — дела государства превыше всего, то следующий объяснить оказалось сложно.
Май 1514 года. Отец начал войну против Сефевидского шаха Исмаила I, которому никак не мог простить его вмешательство в дела государства. В мае 1514 года армия Селима выступила в поход на восток, миновала Сивас, Эрзурум и вторглась во владения Исмаила. Кызылбаши избегали боя, надеясь истощить войско противника, отступали вглубь страны, уничтожая все, что могло пригодиться туркам. Но сила уступила силе. 23 августа 1514 года в битве при Чалдыране султан одержал победу над шахом. Впрочем, это было неудивительно, с таким значительным перевесом 120 тыс. хорошо обученных янычар против 30 тыс. обычных воинов было бы странным не победить…
Селим очень хотел остаться в столице Сефевидов Тебризе, но янычары, которые всегда были недовольны, потребовали вести их обратно в Стамбул. Падишах Селим не стал спорить и ушел, прихватив с собой казну и около тысячи искусных ремесленников… Потом шехзаде рассказали историю пленения эмира Султанали Афшар. Увидев янычар у шатра своего господина, верный слуга шаха Исмаила выскочил вперед и крикнул «Шах я!», чем и отвлек янычар на себя.
Пока янычары, которые никогда особым умом не отличались, глупо толклись на месте, радуясь, что пленили главного врага, Исмаил без особого труда смог спастись. Вполне вероятно, что пленение эмира осталось бы не замеченным, если бы ни один момент. Вместе с Афшаром в плен попала любимая жена шаха, прелестная Таджлы Бегюм. Молодая женщина вцепилась в Афшара руками и кричала:
— Не убивайте моего господина!
Связываться с женщиной янычары посчитали ниже своего достоинства, а оторвать ее от пленника, как ни странно, никто не мог. Словно невидимые силы помогали защищать своего господина.
— Как эта женщина любит своего повелителя! — шептали воины, — не боится смерти и позора.
Однако еще больше воины удивились, когда узнал, что Таджлы выдавала за мужа другого человека, прекрасно понимая, что за этот обман могут казнить или же отдать на растерзание янычарам, у которых в душе не имелось ничего святого... Даже султан Селим был очень удивлен, узнав о храбрости женщины, которая, как выяснилось, перед этим в одном строю билась с мужчинами, не отступив даже на шаг! Узнав о храбрости этого создание, скорее похожего на нежную пери, чем на грозную воительницу, султан сохранил ей жизнь и сделал своей наложницей. Судя по всему, посчитало великой наградой для красавицы Вместе с другими пленницами вскоре она появилась в гареме отца, чем вызвала сильное неудовольствие Айше Хафсы-султан. Но что она могла сделать? Да еще находясь в трехстах километрах от Константинополя. Зная характер отца и правила гарема, нетрудно предположить, как ей жилось во дворцы. Как знать, быть может лучше было закончить свои дни в утробе дикого зверя, нежели посещать покои султана...
Как ни странно, но больше всех эта история потрясла Ибрагима. Он долго и много расспрашивал подробности, а потом поклялся в случае беды всегда защищать своего господина, как это сделал Султанали. Сулейман был счастлив, что у него есть такой друг, но втайне от всех мечтал встретить такую же женщину, как и Таджлы, готовую последовать за своим любимым в огонь и воду.
Впрочем, тогда не только она билась наравне с мужчинами. На поле сражения янычары нашли тела нескольких погибших женщин, переодетых в мужскую одежду и доспехи. Отец был потрясен их мужеством и распорядился похоронить с воинскими почестями. Все воины дружно склонили голову перед его благородством. Но вскоре все также дружно ужаснулись. Ибо едва церемония погребения закончилась, султан приказал оставшихся в живых наложниц и служанок своего врага увезти высоко в горы и оставить их нагими на съедение диким зверям.
Рассказывают, что несчастные ползли на коленях и умоляли убить их, но воины презрительно отталкивали их копьями.
— Разве с женщинами так можно поступать, — недоумевал Сулейман. Но говорить вслух опасался. Ибо знал — грозный падишах его неправильно поймет и обвинит в мягкотелости, недостойной мужчины.
Словом, он был очень доволен, что долгие годы находился на расстоянии от отца, с которым никогда не знал как себя вести.
Публикация по теме: Меч Османа. Часть 1
Продолжение по ссылке
