Деревенский праздник в самом разгаре был. И стар и млад гуляли. Кто в первой, а кто и в последний раз, зная, что Кондратий уже место подготовил в чертогах за гранью люда живого. Даже немощные и те, со своих постелей встали, да на улицу вышли. А пускай, хотя бы просто на завалинках посидеть, за молодых порадоваться. Ну а как иначе? Ночь плодородная. Одна в году. И семьи создаются опосля неё, и дети по весне рождаются. Не будь праздника, может быть и мир бы встал.
Никто, особо то, и внимания на путников не обращал, что в аккурат под праздник в деревне объявились. Издалеча пришли, сразу видно. И одёжа шибко странная, и внешне не то, что наши мужики. Наши то, почитай все бородаты, да в плечах широки. Кому за тридцать перешло, у того и брюхо уже. А эти, как оглобли две ровные, стрижены коротко, да щёки гладкие, что грудь девичья. Сами длинные, жилистые. И зубы у них острые, совсем другие, чем у наших. В другой день много интереса бы у местной ребятни было, но не сейчас. Ходят себе, в празднике не участвуют, только смотрят.
Из хаты своей и старик Агний, что уж давно на пол ума живущим славится, вышел. Очень уж детвора его любит. Да и он то, безвредный. Всегда сластями угостит, за провинность пожурит, а коль интерес какой пацан проявит, так и науку какую даст. И вот, сидит Агний, с чарки попивает, а вокруг него опять мелочь пузата толпится. Всё ждут, как байку новую травить начнёт. Им то что? С родителями не интересно, а старшие братья, да сёстры с собой не возьмут. У тех взрослая жизнь началась. Вот и шастают к Агнию. У него и интереснее, и сласти всегда какие найдутся.
- Вот вы, сидите, глазами хлопаете. - наконец начал свой рассказ стари – Думаете, что жизнь вся впереди, что всё в этой жизни славно, да ладно будет. Ан нет. Водятся в лесу нашем твари разные, да сущности ночные, что только в темноте обитают. И не понять вам их, как и им вас не понять. Кажный день, как последний день может быть, если встретитесь вы с ними. Вы то, волкособак, да волволков боитесь. Крипов, да кик опасаетесь. А есть и страшнее. Те, кто не природой рождён, а иной силой. Кому голод неутомимый всему голова. Кто рядом пройдёт и не заметить, а в трёх днях пути будет, учует. Особливо девку молодую. Учует, явится, да сгрызёт.
- А я знаю, о ком ты, дед Агний. – заголосил один малец – Ты про живоеда? Ведь так?
- Твоя правда. Про него, тварь с погоста, что разумом людским отличается, но голодом зверским ведома. Про него, поганца.
- А расскажи! – и все детвора подхватила - Расскажи дед, расскажи.
Осмотрелся старик.
- Ну, так и быть. Расскажу я вам о том, кто таков живоед, и как уберечься от него. Но, плата мне нужна. – прищурив хитрый глаз, старик осмотрел толпу детишек, что затаив дыхание ждали. Выбрав из толпы девчонку в косынке крапивной, дед указал на неё пальцем. – Вот ты, красавица. Иди сюда! Будешь подле меня сидеть, да пока я рассказываю, следить будешь, чтобы чарка моя полна была.
Девочка с гордо поднятой головой, улыбаясь во весь рот, сверкая дыркой от недавно выпавшего, а может и выбитого в драке с мальчишками молочного зуба, села подле старика. Двумя ручонками схватив ручку кувшина, что в половину её роста был, наклонила и тонкой струйкой наполнила чарку, что была выполнена в виде утки. Старик тут же отпил и поставил на прежнее место. Призадумавшись, как бы о том, с чего начать, он посмотрел на небо.
- Так вот. – начал он – Говорят, предки наши жили в других землях. Но, как небо опускаться начало, решили они лодки построить и на саму луну отправиться. И долго их странствие длилось. Только не нашли они земли сытой на луне и вертаться решили. А куда вертаться? Годов много прошло, и не так уже уклад в землях родных устроен был. Чужими стали. Да и небо опустилось на столько, что не смогли их лодки по небу плыть, да и разбились, в аккурат, в нашем чёрном лесу. Да только и тут уже свои были. – дед отвлёкся и сделал глоток, осмотрев молодняк, что раскрыв рты слушал.
- Так вот. Лес этот не простой. Много силы тут гнилой живёт. Кто тьмой породился, а кто из людей сотворился. Из тех, кто не уходил из мест родных, когда небо начало опускаться. И вот одни, из тварей таких, живоедами и прозваны.
Коли дни свои человек раньше времени закончил, от болезни, али убивец подкараулил. Коли дела гнетущие его остались в мире живых. И, коли есть в человеке особенность какая, стать после умертвления ему живоедом.
Живоед тот, правилами хоть и обязан, но может и не соблюдать, если найдёт лазейку. Поговаривают, что на погосте нет ему равных по силе. Хоть днём, хоть ночью, земля мёртвая его защищает. И только в минуту рассвета и минуту заката слабость он обретает, что уязвимым делает его. Потому живоеды с погоста и не бегут. Делают себе норы, да ждут, когда какой путник или зверь забредёт. Голод их истязает, и только мясом свежим, в котором жизнь теплится, голод утолить можно на короткое время. Покуда жива жертва, мясо её пригодно. А как кровь загустела, да охладела, всё. Ешь – не ешь, а голод не унять. А коль не желает живоед души губить, от него и откупиться можно. Зелена винца ему оставить. – дед замолчал, поднял чарку и сделал несколько больших глотков. Как только поставил деревянную утку назад, девчушка тут же наклонила кувшин и наполнила её до краёв.
- Так о чём я? А, ну да. Зелено винцо живоеда голод притупляет и разум в теле удерживает. И коль не желает он жизнь губить, какое-то время обойтись может. Но, не все такие. Живоеды, они же при жизни людьми были. А люди что? Люди, они разные. Кто добрый был, а кто злодей. Так они свои привычки и оставляют. Разные они. Лишь одно объединяет их, голод неутомимый. Вот, те, кому злодеяния не чужды, за пределы погоста и выбираются. Может и сейчас, вот в эту самую минуту, по деревне они по нашей бродят, жертву себе сыскать пытаются.
- Но ведь, за погостом земля мёртвая их уже не защищает? – спросила девочка, заведующая кувшином – А? Дедушка?
- Земля нет. Только не в одной земле сила их. Живоед, он тварь хоть и тьмой взращенная, рождён он светом. На погосте, он и днём и ночью сильнее всех. А как за погост уйдёт, так подобно человеку силы теряет. И хоть и равен он по силе десятку мужиков, усталость не чужда ему. Да и раны ему не страшны. Не живой он. Хоть режь его, хоть башку руби, или убежит или бой даст. Поговаривают, что даже без головы может людей задрать. Да и кроме силы есть у них секреты хитрые. Кто туманом обратится, а кто сквозь землю провалится, как в воду.
- А как же спастись от него, если так силён? Нельзя же убегать и ждать, покуда устанет он? – спросил малец, что ещё без штанов, а только в рубахе длинной.
- Можно спастись. Живоед, он лакомство самое в детях малых видит. Но ещё кусок лакомее, это девки молодые, что во взрослую жизнь вступают. Чует их по запаху. Коль завёлся живоед в округе, знать девкам надо, что дважды в неделю бани мало. Кажный день мыться надо так, как на свадьбу завтра. Да рубаху надо свежую кажный день надевать. Как бы в поле не устала, а пот и грязь смыть надо. Да и вам, мальцам, помнить нужно, что покуда задницы чистые, меньше вы заметны для твари этой.
- Так что, и убить нельзя его? – спросил малец.
- От чего же? Всяко, что по свету ходит, усмирить можно.
Дед Агний поднял крынку и осушил до дна. Поставив на место, он взглядом подал девчушке знак. Та наклонила кувшин и вновь наполнила. Дед одобрительно кивнул и продолжил.
- Уязвим живоед на погосте лишь дважды в день. Мгновение на рассвете, да мгновение на закате. Вне погоста устать он может. А как устанет, так руби его. Но только не страшны раны ему. Если порубить и бросить, на следующую ночь целым станет. Только пригвоздив к земле его, удержать можно. И то, если голову снять. А держать надобно до самого рассвета. Но и тут оказия есть. Живоед. Он то, тьмой взращен, да светом рождён. Замирает при свете, да как камень становится. Не шевелится, а сделать с ним ничего нельзя. Способ лишь один есть. Распалить кострище, да всё, до последнего кусочка, в костёр бросить. Да только пламя не охватит его. Коль до заката получится огонь жарче солнца держать, на закате в прах и рассыплется. Но если хоть кусочек, хоть волос останется, вернётся он. Можно, конечно, и ночью порубать да до рассвета палить. Но, живоед тварь такая, что вне погоста ночью силу имеет такую, что пятерых порвёт одной рукой. Тут только опытный сечник справиться. Да и то, не всякий.
Дед закончил рассказ и посмотрел на небо. – Вот и утро. Вот ночь и пережили. Знать, не пришёл живоед в деревню нашу сегодня.
Детвора разбредалась по хатам, а дед Агний покончил с содержимым кувшина и хотел было в хату идти. Как его окликнули. У плетении стояли двое странников.
- Дедушка, а откуда ты столько знаешь про живоедов? – спросил один из них. – Мы сказы собираем, по миру странствуя. Нам не поведаешь?
- А от чего не поведать. Жил я раньше в другой деревне. И жили два парня там у нас. Одного крип прожорливый задрал. Снесли парня на погост, да и схоронили. Да только стал он этим самым живоедом. Много лет люди пропадали, покуда по весне погост глиной с горы не залило. А до того, знавал я живоеда этого. Долгие годы беседы с ним вёл. Он мне все секреты и веведал.
- А звали то того живоеда как?
- Да, уж и не помню я. Пусть будет Агний.
- Агний? А тебя ли, дед, не Агнием кличут?
- Меня то? Меня Агнием. А того, может и не Агнием вовсе звали. Стар я, и не помню. Да мало ли Агниев на свете белом? Может быть мы оба Агниями были.
- Твоя правда, дед. Хорошие ты истории рассказываешь. Народу нужные. Детворе полезные. А правда ли, что живоеды только на земле погоста всесильны?
- Правда. Только два мгновения есть, когда уязвимы, но коротки они.
- Да. Страшны они. А сам то, не боишься? Вот секреты их люду рассказываешь, как справиться с ними рассказываешь. Осерчают, придут за тобой.
- За мной то? Я что, девка красная, или малец. Меня губить, разве что потехи ради. Жизни во мне нет уже почти. А живоед, как любая сила гнилая строго по правилам существует.
- А что, дед, если мы живоеды? Что, если мы за тобой пришли? – незнакомиц сделал несколько шагов вперёд. Дед прищурился, присмотрелся.
- Да, какой ты живоед? Если уж на то пошло, то да, кровью от вас пахнет. Но не так, как от живоеда. Вы больше на борцев наёмных схожи. Хилые, правда.
- Твоя правда, дед. Не живоеды мы. Так значит, говоришь на погосте только тварь эта непобедима? А коль к земле пригвоздить его, да до рассвета удержать, остолбенеет? Это очень хорошо. Науку мы эту запомним и, воля небес будет, применим. А то, как бы людям с ними справляться, если и нельзя с ними справиться? Дай, дед, руку тебе пожму. Нужные ты сказы народу несёшь. Вот и нам помог наукой своей. Научил.
Незнакомец протянул руку, и как только дед протянул ладонь в ответ, выхватил из-под плаща железную палку острую и сердце деду пробил. Обмяк старик и на землю рухнул. Тут же второй подоспел и такой же палкой сквозь горло к земле старика и пригвоздил.
- Спасибо тебе, живоед Агний. Давненько у нас такой лёгкой охоты не было.
- Ну что, брат. Легко мы этого приложили. Будем костёр жжечь или прямо в хате на закате спалим. Солнце то встало уже. – бодро один обратился ко второму.
- Чего зря силы тратить. Снесём на чердак, перед закатом подпалим и пыхнет. Хата старая, сухая. Как трава в поле засушливым летом зайдётся.
Подняли с земли старика недвижимого, будто гроб в хату внесли, да на стол положили. Решили парни осмотреться, авось добро какое осталось. Начали по сундукам шарить. Да только встал дед. Один кол железный в груди, второй сквозь горло прошёл. А стоит, как живой, только слюной на пол капает. Взял, да одним ударом голову снёс одному. Второй, как опомнился, да поздно было. Схватил за глотку его живоед, в глаза заглянул, да голосом утробным молвил.
- Живу я тут, почитай, уж двести лет. С тех пор, как погост мой глиной с горы сошедшей занесённый, переселенцы деревней застроили. По совести жил, по правилам. Бесчинств не чинил. Сказы детям рассказывал, что бы знали, какие твари в лесах наших обитают. В следующий раз расскажу я им сказ про борцев славных, что охотятся на живоедов. Жаль, тебе не послушать. Погост мой, глиной занесло, с горы сошедшей. Деревню поверх построили. Но деревня эта на погосте. На земле мёртвой. А значит, тут я днём, как ночью. Коль был бы ты умнее, разведал бы это, а не полагался на сказы, что живоед детворе толкует.
Сдавил дед пальцы костлявый и отправил второго к Кондратию, чаи гонять.
Коль понравилась сказка, вы, люди добрые, али не очень, а может и не люди. Кто ж разберёт, кто читал? Так вот, если понравилась, голос свой подайте. А коль вопрос какой, или про кого другого почитать захочется, пару слов да напишите. Ну и подпишитесь, абы не пропустить, чего там опосля то будет.
