Мне было шестнадцать лет. Зимние каникулы. Возвращалась домой от московской родни в купейном вагоне. Моей попутчицей оказалась настолько молодая женщина, что я ее мысленно определила, как "взрослую" девушку.
Фирменные джинсы, батник. На плечиках висела короткая кроличья шубка (по тем временам тоже роскошь). Стильная, удлиненная стрижка, тщательный макияж. От нее веяло не привычными "мамиными" духами "Ландыш серебристый," а чем-то изысканным. Имя попутчицы оказалось тоже необычным, впервые услышанным - Муза. Муза Сергеевна.
Она без стеснения назвала свой возраст, заставив меня ахнуть - 38 лет. Столько исполнилось моей маме, которая тоже не казалась старой и даже год назад родила мне сестренку. Но Музе она проигрывала. Вскоре стало казаться, что я общаюсь с подругой, немногим старше и, соответственно, мудрее.
Впервые взрослый человек рассуждал со мной так открыто и откровенно об отношениях мужчин и женщин. Через несколько часов нашего общения я поняла, что пришла в этот мир необязательно для того, чтобы повторить такую обыденную судьбу своей мамы (сестры, тети, бабушки), а для личной, счастливой свободы. Передо мной сидел пример такого счастья - прекрасная Муза. Я твердо решила никогда не выходить замуж и не рожать детей.
Муза закончив музыкальное училище, а затем ленинградскую консерваторию (фортепиано), поработала в каком-то оркестре в городе на Неве, а потом избрала преподавательскую деятельность в музыкальном училище моего родного города. У нее уже были две ученицы, поступившие в консерваторию. А это невероятный престиж, как для училища так и для педагога.
Муза получила право выбирать класс, инструмент, график занятий и даже лучших, из поступивших, студентов. Ее имя оказалось известным среди тех, кто мечтал отдать свое чадо к преподавателю-профессионалу. Ей легко давали дополнительные часы, приглашали на подработку в музыкальные школы и филармонию - концертмейстером. Все это приносило приличные деньги.
Но не только они помогали Музе выглядеть молодой, прекрасной королевой. Вернее не только ее деньги. Муза ничуть не смущалась наличием трех любовников. Один жил в городе на Неве, другой в Таллине, а третий в Москве. О существовании друг друга мужчины не знали. Женщина не ситала себя содержанкой и ничего постыдного в таких обильных связях не видела.
"Я каждого вижу примерно раз в год, на короткое время. Двое не раз предлагали мне замужество и лишь третий правильно разгадал мою сущность и глупостей не болтает,"- говорила Муза, накрывая стол для ужина. Щедро выложила копченую колбаску, нарезав хлеб на квадратики, намазала паштетом из красивой банки. И все расположила на тарелках, вынутых из чемодана. Это было так необычно для поезда!
Я хотела дополнить этот натюрморт вареными яйцами, картошкой с жареным луком, но Муза велела:"Никогда не упускай момент, получить - попробовать самое лучшее! Остальное подождет." Конечно, она не именно про еду говорила.
Муза родилась в многодетной семье - она да старшие брат с сестрой. Родители на заводе пахали. Но если отец после работы, отмокнув в ванной, поужинав, располагался с газетой "Труд" на диване, мать продолжала жужжать пчелкой до позднего вечера.
Притаскивала на кухню таз с постирушкой, чтобы готовить и стирать параллельно. Да еще рядом детей усаживала, выслушивая, как выучены устные уроки. Музе мать было жалко. Порой она замечала, что она занимается делами даже гамаши не сняв.
В редкий час, присев у телевизора, мама Музы что-то штопала, перебирала крупу, наводила порядок в какой-нибудь швейной шкатулке или вязала. Отец, неплохой, трезвый человек, воспринимал это, как норму. Никаких тебе - "отдохни" или "ах, как много ты переделала, дорогая."
Он "просыпался" только на исключительно мужские дела, которые раз в год появлялись - вбить гвоздь, чтобы картину повесить, покрасить балкон или смастерить полку под книги. Правда, для своих детей оба родителя желали самого лучшего.
Брат ходил в спортивную секцию, сестра в танцевальный кружок. У Музы еще в детском саду изумительный музыкальный слух обнаружили, и она пошла сразу в две школы - обычную и музыкальную. Пианино на прокат брали, а потом купили и собственное. Чем старше становилась девочка, тем тверже в ней укоренялась мечта жить иначе, чем ее мама и матери одноклассниц.
Брат после армии женился. Сестра вышла замуж и родила. Все "по людски," как считали родители. А Муза закончила среднюю школу (плюс музыкальную), училище и даже консерваторию одолела. Мать переживала:"Все учишься, а замуж когда? Превратишься в перестарка, никто не возьмет."
Не знала она, что дочь давно не отказывает себе в приятных романах с образованными, интересными мужчинами. Бывает с ними на лучших концертах, в дорогих ресторанах. И замуж выходить не планирует. Когда это, наконец, прозвучало, сестра Музы ждала третьего ребенка. Ходила некрасивая, раздраженная.
Младшая сестра-чайлдфри (слова такого тогда близко, конечно, не знали) - такая изящная, модно одетая, не упаханная, разбудила в ней ненависть. Мать присоединилась. Две замотанные хозяйством и детьми женщины, буквально требовали, чтобы Муза немедленно вступила в такую же "замечательную" жизнь, как у них. Нет? Проклинаем!
"Именно поэтому я довольно долго жила в Ленинграде. снимала квартиру, служила в филармонии, давала частные уроки. Великой пианистки для большой сцены из меня не случилось. И не мое это было. Однажды чуть на крючок не попалась. Влюбилась."- рассказывала Муза особенным, приятным голосом.
Ее избранник был ленинградец. С собственной квартирой, из интеллигентной семьи. Муза к нему переехала и вскоре вкусила все прелести почти семейной жизни. Вставала в пять утра, чтоб приготовить горячий завтрак (любимый не признавал бутерброды). Стрелки на брюках, белизна рубашек - было ее заботой. Дома всегда требовался полный порядок и еда - только свеже приготовленная.
Как бы свекровь, не ленилась приезжать с другого конца города, чтобы проверить, достойно ли сдает Муза экзамен на звание будущей жены. "Я вовремя поняла, что во мне видят прачку, повариху и уборщицу. Конечно, случались выходы в свет, он бывал ласков и весел, если не перечить. Но это была слишком дорогая плата. Я поняла, что себя, свою свободу я люблю сильнее и была такова,"- с особенным смехом повествовала моя случайная попутчица.
Совсем юная, я жадно внимала каждому ее слову. Все было именно так, как она говорила - достаточно было вспомнить свою маму. Она тоже крутилась белкой после работы. Мужики, конечно, эгоисты. Запудрят мозги, чтобы своего добиться, как приз кольцо на палец наденут, а потом начинается, собственно, жизнь. Но не праздник, а испытание. Муж свои правила диктует, считая, что осчастливил.
С появлением детей нагрузка удваивается. Бессонные ночи, стресс, бесконечные обязанности. И все это на шею жены. А шея, не стальная, не выдерживает: опускаются плечи, исчезает легкость походки, красота рук и лица. А еще растяжки, отвисшая после родов кожа. "Муж постепенно интерес к супруге теряет и смотрит на нее, как на обслуживающий персонал. А если еще детки вырастают неблагодарными - туши свет, жизнь пропала!" - говорила Муза, выкладывая дорогие конфеты к чаю.
"А как же любовь? Вот если без этого парня не можешь? Ведь не у каждой получается себя любить больше," - наивно спросила я. "Важно осознать, что любовь - кандалы и лишает свободы. Чем больше отдаешь, тем строже с тебя спрашивают, жестче требуют. Мои романы меня только радуют. Я наслаждаюсь обществом весьма достойных мужчин. Их вниманием, подарками. Они ценят именно независимых, себялюбивых женщин, а не домашних клуш. Запомни это, девочка!" - наставляла меня Муза Сергеевна.
Мы на другое утро расстались, прибыв к месту назначения. Встреча с Музой очень повлияла на мое сознание. Мне захотелось любить именно (и только) себя. Жить интересно, насыщенно и никому не служить. Но как-то жизнь закрутила, урок Музы забылся. Я вышла замуж. А после рождения сына уже не могла представить, что могло быть, как-то иначе. Вообще, во многом Муза Сергеевна оказалась права.
С нашей встречи прошло 11 лет. Судьба привела меня в городское музыкальное училище. Я была принята специалистом отдела кадров этого учебного заведения. Музу Сергеевну узнала сразу, а она меня, конечно, нет. Ей было уже 49 лет.
Такая же хрупкая, моложавая, с теми же "революционными" взглядами. Накопив отгулы, моталась то в Москву, то в Ригу (похоже Таллин ею был позабыт). Не упускала ни одной профсоюзной путевки, объездив всю родную страну. В то время, как ее замужние коллеги, торопливо писали себе на листочках, что купить в магазине, какие дела переделать, она, потягиваясь кошкой, вещала:
"Эх, приду сейчас в свою холостяцкую берлогу, ванну приму с чУдной пеной. О себе, любимой, позабочусь - массаж, маски. А на ужин у меня замаринован цыпленок - сделаю из него табака." Не рисовалась, не дразнила. Так жила и наслаждалась жизнью. Увы, так умеет далеко не каждая одинокая (свободная) женщина.
От тех, кто бывал у Музы Сергеевны дома, я слышала, что комфорт и уют у нее необыкновенные. Она по прежнему интересовала достойных мужчин, которые были готовы ей оплачивать билет - лишь бы приехала повидаться. Женатых она не трогала. Правило или так выходило - не знаю.
О стакане воды говорила небрежно:"Как ослабею - графин рядом поставлю или сразу ведро." На самом деле, идиотством считала обменять счастливую свободу на пресловутый стакан. Все равно ведь можно без него остаться по самым разным причинам. Ее пример - не для обязательного или абсолютного подражанья. Это своего рода талант - вот так любить именно себя и воспринимать одиночество, как свободу.
Милые читатели. Отзывы читаю все. Но по ряду причин пока не отвечаю. Вы пишите, пожалуйста. Мне важны ваши мысли. Материалы публикуются автоматически. Спасибо за понимание.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина.
