XVI век, Франция, город Анжер... Герцог Франсуа Анжуйский бунтует против брата-короля, а его фаворитка... Помните маленького пажа, который спас шевалье Александра? Матушка пажа и есть фаворитка принца. Она любит давать Франсуа советы. И посмотрите, к чему это приводит. Как, по вашему, заполнить золотом сундуки?
------------------------------------
В свои двадцать два года его высочество принц Франсуа де Валуа был весьма решителен. Что бы ни думала королева Екатерина о младшем сыне, Франсуа не требовалось долго подбивать на мятеж — принц обожал оружие, доспехи и все, что было с ними связано, и эта любовь проявлялась у Франсуа не только тогда, когда надо было позировать художникам. К шуму и сражениям принц был готов всегда, а его тщеславие было столь велико, что он не желал склонять головы ни перед кем, в том числе и перед братом-королем. И при этом ничто в облике принца не свидетельствовало о подобной решимости. Маленький и толстый, с лицом, изуродованным оспой, с выпуклым рахитичным лбом, Франсуа казался застенчивым и тихим, но человек, поверивший в кротость его взгляда, немало рисковал. Силой или интригами, убеждением или подкупом, принц жаждал проложить путь к трону, а его дворяне, столь же честолюбивые и необузданные, как и принц, всеми силами стремились помочь сеньору в осуществлении этих планов.
Анжер в полной мере оценил усилия принца и его дворян.
Чуть ли не каждый день в столице провинции проходили смотры наемников. Вооруженные отряды ввозили в столицу продовольствие. Оружейники и шорники трудились даже после сигнала к тушению огней. На стенах Анжерского замка устанавливались новые пушки. А в самом замке чуть ли не каждый вечер устраивались шумные празднества и балы. Правда, наемники герцога регулярно устраивали потасовки на улицах и по кабакам, задирали горожан, оскорбляли их жен и дочерей. Оружейники и шорники так и не получили обещанную плату за труд, а окрестные деревни были разграблены подчистую. Хотя Франсуа был не самым бедным человеком во Франции, оплата союзников, наемников, оружия, лошадей и празднеств требовала таких средств, что герцог все чаще задумывался, как быть, тем более что известие о свадьбе брата выбило из-под ног Франсуа опору.
В поисках продовольствия отряды графа де Бюсси вынуждены были все дальше и дальше отъезжать от Анжера, а доведенные до отчаяния крестьяне все чаще хватались за вилы и ножи. Жители Анжера, вначале с восторгом встретившие принца, все чаще начинали ворчать и втихомолку славить короля. Даже свита герцога, включая неустрашимого Бюсси, все чаще вздыхала о Париже, вспоминала фрейлин королевы-матери, королевские охоты и балы. Было о чем задуматься.
Когда Луиза де Коэтиви предстала перед принцем, его высочество уже вполне созрел для возвращения в Париж. Франсуа не мог найти лишь достойную причину, способную скрасить бесславное возращение. Узнав от Луизы о ссоре старшего брата с принцем Релинген, Франсуа одновременно обрадовался и опечалился. Приятно найти основание для продолжение мятежа, но что делать с этим основанием, если на мятеж нет средств?! Оставалось превратить причину для войны в причину для заключения мира. Он вернется к королю не как неудачник, а как верный брат, решивший отбросить личные интересы, дабы поддержать его величество в трудные времена. Как полагал Франсуа, за такое возвращение он сможет просить у брата многое — деньги, титулы и владения, получив же деньги и владения, всегда сможет отстоять свои права.
Графиня де Коэтиви была разочарована. Франсуа-проситель меньше всего способен был оправдать ее надежды, и Луиза презрительно сморщила нос:
— Вот как, мой принц, вы готовы простить вашему брату все оскорбления? Даже то, что он посягнул на ваше наследство, вступив в незаконный брак?
— Приходится, раз сундуки пусты, — с не меньшей язвительностью отвечал принц. — Или вы готовы пожертвовать на мое дело Вилландри?
Под насмешливым взглядом Франсуа Луиза смутилась. Следовало немедленно что-то сказать, пока принц не принялся высмеивать ее в компании Бюсси и прочих острословов.
— Если бы мое Вилландри могло спасти ваше высочество, я бы немедленно отдала его вам, — провозгласила графиня, — но, к сожалению, этот дар не заполнит ваши сундуки. Вам нужно нечто большее. Вы сеньор нескольких крупных герцогств, не считая владений поменьше, так почему бы вам не взять под опеку оставшихся в ваших землях сирот?
— Да вы с ума сошли, Луиза! — возмутился принц. — К чему мне эта обуза?
— О, ваше высочество, вы неправильно меня поняли, — торопливо заговорила графиня. — Эти злосчастные войны оставили столько сирот, что как сеньор Алансона, Анжу, Турени, Эвре, Шато-Тьерри, Манта и Бофора, вы просто обязаны позаботиться о своих осиротевших вассалах. Тогда, как опекун, вы получите право распоряжаться имуществом бедняжек. Не думаю, что кто-то дерзнет спрашивать с вас отчет за опеку. Заполнив же свои сундуки, вы не будете зависеть от прихотей брата. Только это я и имела в виду, а вовсе не желание обременить вас новыми заботами и денежными тратами.
Франсуа на мгновение задумался, а затем улыбнулся. Идея была неплоха, а найти применение имуществу опекаемых он всегда сможет. Оставалось только решить, что делать с самими сиротами.
— А зачем с ними что-то делать, мой принц? — пожала плечами Луиза. — Девчонок вполне можно будет отправить в монастыри... до самого совершеннолетия... или навсегда... Мальчишек на службу — в пажи или ваши войска. Это немалая честь — служить наследнику престола. И, кстати, Франсуа, разрешите для меня одну маленькую загадку, почему вы, дофин Французского королевства, называете себя просто герцогом Алансонским? Подобный титул подходит представителю младшей ветви рода, но не наследнику престола. Покуда вы именуете себя столь просто, ваш брат и его советники то и дело забывают о ваших правах. Так примите имя сеньора Анжу, напомните всем, что наследник французского престола заслуживает почтения и уважения.
Второй совет Луизы пришелся так же по душе Франсуа, как и первый. Его высочество торжественно объявил, что решил оказать поддержку своему дорогому брату, а также исцелить раны, нанесенные войной многострадальной Франции, взяв под опеку своих вассалов-сирот. Двор дофина и весь Анжер славили великодушие принца, доверенные люди Франсуа везли к его двору сирот из его обширных владений, а самые надежные — накладывали руку дофина на имущество опекаемых. Вино, лес, драгоценности и деньги — люди принца не брезговали ничем. Где-то уже стучали топоры, где-то подсчитывали будущие барыши от продажи урожая, где-то шла оценка извлеченных из оправ камней, где-то переплавляли оправу, а также золотую и серебряную посуду. Ликующий Франсуа спешно пополнял свои сундуки, и лишь сами сироты несколько досаждали ему.
Временами принц жаловался, что Луиза превратила его двор в нечто среднее между монастырем и казармой. Временами уверял, что отправить девчонок по обителям можно было и минуя его дворец. Впрочем, представления опекаемых вассалов несколько скрашивали Франсуа скуку, и на церемониях присяги он с удовольствием целовал девиц в губы и протягивал для поцелуя руку юным шевалье. Распорядитель даже охрип, повторяя его высочеству имена вассалов и объясняя сиротам, кто из них имеет право обнять дорогого опекуна на уровне локтей, кто бедер, а кто колен.
Франсуа чуть не лопался от гордости: деньги и всеобщее преклонение ласкали самолюбие его высочества. Герцог Анжуйский даже стал подумывать, не задержаться ли ему в Анжере, но Луиза де Коэтиви, помня угрозы королевы-матери, беспрестанно торопила дофина, напоминала, как важно вовремя сказать нужные слова королю, опьяняла рассказами о будущих почестях и новых титулах.
© Юлия Р. Белова, Екатерина А. Александрова
Путеводитель по каналу. Часть 1
