Доброго времени суток, дорогие читатели!
Самое тяжело в начале своей деятельности в службе скорой помощи – это ответственность за жизнь чужого человека. По началу я боялась этой ответственности. И этот страх долго не покидал меня, нависая над головой гнетущей, черной тучей. Сегодня я расскажу историю, которая приключилась со мной полтора года назад, тогда я первый месяц работала в бригаде скорой в качестве первого номера. Поясню, в бригаде скорой есть первый номер – отвечающий за назначение лечения, заполнение карты вызова, за диагноз, за определения места госпитализации, за работу второго номера, одним словом вся ответственность ложится на первого номера, и есть второй номер – отвечающий за выполнение инъекций, снятие ЭКГ и других манипуляций, которые назначает первый номер.
Устроившись на работу, я первые 6 месяцев работала вторым номером, и когда, по мнению заведующей, я уже знала все о работе скорой помощи, она распорядилась о том, чтобы меня поставили первым номером. Помню, когда мне сказали о том, что следующее дежурство я работаю первым номером, мне не хотелось идти на работу, я была до жути напугана, боялась сделать, что-то не так, недосмотреть, недолечить, навредить пациенту. Первый месяц я отработала в качестве первого номера без нареканий от заведующей, она была очень довольна мной. Мне это льстило и вроде все хорошо, но всему хорошему приходит конец, верно?
Конец июня, прекрасная летняя ночь с ее легким, прохладным ветерком, который колыхал зелень деревьев. Мы с медбратом всю ночь отработали без происшествий, смена проходила на позитиве, ведь настроение у меня было на высоте - после смены я должна была поехать к родителям в гости. Мысль о том, что я наконец-то увижу своих любимых родителей, окрыляла меня, к слову сказать, это до сих пор так. Смену перед поездкой к родителям я работаю словно на крыльях, так сильно я их люблю.
Наступает утро, большинство бригад нет на стации, все работают, а мы, как ни странно спали на станции целый час. Объявляют вызов, смотрю на время - 6 утра – думаю, ну ладно, времени хватит еще на два вызова. Лениво встаю с кровати, беру папку, сумку с тонометром, наркотиками и иду в диспетчерскую забирать карту вызова. Сонный медбрат, потирая красные от недосыпа глаза, уже ждал меня.
Повод: «Задыхается. Кардиобольной,Ж»
Таким поводом могут закодировать все что угодно. Повод указан такой, а по факту – гипертонический криз, панкреатит. Поэтому я не насторожилась по поводу этого вызова.
Приехали мы быстро, так как дом находился неподалеку от станции.
Захожу в квартиру и вижу женщину приблизительно 60 лет, сидящую на диване. Вес пациентки был около 300 килограмм. И я не преувеличиваю, она действительно была очень тучной. Пациентка слегка бледновата и действительно у нее присутствовала одышка смешанного типа. Прошу медбрата снять кардиограмму полулежа. Муж объяснил нам, что она уже около месяца перестала передвигаться по дому и неделю сидит, и спит на кресле, в положении полулежа.
Сама в это время измеряю пульс, сатурацию (содержание кислорода в крови) и артериальное давление.
Пульс – 100, сатурация – 64 (при норме от 97 и выше), АД – 160/90. Показатели меня ничуть не порадовали. Хватаю кардиограмму судорожно пытаясь рассмотреть патологию, но ничего плохого на ней не вижу: ни депрессий, не подъемов, ни фибрилляции, только синусовая тахикардия. Странно – подумала я, и начала склоняться в сторону легочной патологии.
- Она болела астмой? – спрашиваю у мужа, – который все это время стоял в дверях соседней комнаты.
- Я не знаю, она уже неделю задыхается, но сегодня стало все совсем плохо, я вызвал вас. Она очень не хотела, чтобы я вызывал скорую. Но я ее не послушал.
- Неделю? – переспрашиваю я - Вы чего так долго ждали?
Мужчина пожал плечами.
- Я же сказал, она была против и не хотела.
Тут вмешивается пациентка и говорит, что в течение месяца не ходит по дому, и неделю задыхается.
- Это я уже слышала, скажите, что у вас болит сейчас, и чем вы болели за всю жизнь?
- У меня ничего не болит, я болела только бронхитом.
-Когда Вы были в больнице последний раз?
- Я не помню, я никогда не хожу по больницам.
Оно и видно, у пациентки, вероятно, было кучу хронических заболеваний, в том числе и хроническая сердечная недостаточность. Я посмотрела на ее ноги: отечные настолько, что экссудат сочился по ее синюшным ногам.
Первым делом я решила подать ей кислород через маску, дабы поднять сатурацию. В голове прогоняю диагнозы на ум приходила только обостренная хроническая обструктивная болезнь легких или бронхиальная астма. Но как она могла не знать об этих патологиях? Какая-то неувязочка, и я чувствовала, что что-то не то, но не могла понять, что же творилось с пациенткой.
Пишу сейчас это и думаю: «Какой же глупой я была»
Медбрат тем временем пытался поставить катетер, но из-за ее тучности сделать это было очень тяжело. Со мной работал опытный медбрат, в его профессионализме я не сомневалась. Он долго пытался найти хотя бы самую маленькую венку, но не вышло. У меня к слову тоже.
- Дай самую маленькую иглу, катетер тут не поставить никак - говорю медбрату.
В следующую секунду пациентка захрипела и потеряла сознание.
Я крикнула медбрату: «БЫСТРЕЕ ,ПОМОГИ СТАЩИТЬ ЕЕ НА ПОЛ»
На помощь ринулся ее муж, и мы втроем еле-еле стащили ее на пол.
- Начинай непрямой массаж - даю установку медбрату. Я накидываю на нее электрокардиограф и вижу изолинию.
- Ни в коем случае не останавливайся – говорю я медбрату. Сама же бегу за реанимационным набором и дефибриллятором. Готовлю все аппаратуру, быстро ставлю ларингеальную трубку, подключаю мешок Амбу.
Продолжаем непрямой массаж сердца и искусственную вентиляцию легких. Пыталась все же найти у пациентки вены, дабы вколоть адреналин, но все тщетно, весь адреналин уходил под кожу. После 10 минут реанимации появился ритм. Попутно вызываю подмогу в виде реанимации. Старший врач сообщил, что реанимация уже едет – отлично. Ритм держится еще пару минут и тут сердце выдает крупноволновую фибрилляцию. Набираю заряд на дефибрилляторе, прошу медбрата убрать руки от пациентки и сделать шаг назад. Прикладываю электроды и выпускаю заряд. Пациентку на секунду охватывает судорога и тут же отпускает. Смотрю на кардиограмму - мелковолновая фибрилляция. Подаю кислород, а мед брат тем временем на последнем издыхании качает пациентку, предлагаю поменяться, но медбрат отказывается, глядя на дефибриллятор. Без слов я поняла причину его отказа.
- Не переживай, я стрельну, если что, – шепчу я.
Медбрат сдался, так как силы его были на исходе. Я приступаю к непрямому массажу сердца, и через 5 минут с меня градом течет пот, я ртом хватала воздух, как рыба, выброшенная на берег. Смотрю на экран кардиографа, ритм есть, отлично, ее можно спасти! Но реанимации все еще не была и начала ощущать нарастающую тревогу. Через несколько минут пациентка снова дает остановку сердечной деятельности, несмотря на то, что реанимационные действия не прекращались ни на секунду. Медбрат меня меняет, я снова пытаюсь сделать адреналин, который снова уходит под кожу. В это время в квартиру залетает реанимация, и меняет нас.
Они продолжали ее качать и подавать кислород, одна из медсестер пыталась найти вены, но у нее тоже не вышло.
Реаниматолог попросила рассказать вкратце, что случилось и какую помощь мы ей оказали. Я выполнила ее просьбу, и она сказала, что мы можем идти.
Я вышла из подъезда, прохладный утренний воздух ударил мне в лицо, и только в этот момент я осознала, что сейчас случилось. Сердце забилось с бешеной скоростью и не в груди, а горле, появилась жуткая тошнота. Я пыталась проглотить огромный ком в горле. Водитель увидел меня и спросил:
- Ты почему такая бледная? Все плохо?
Я не ответила. На станцию ехали молча. По приезде появилась новая проблема - я не знала, как оформить реанимационную карту, и обратилась с этим вопросом к заведующей - она мне очень помогла. Далее начались разбирательства, потому что у реанимации пациентка умерла. На селекторном совещании начмед и старшие врачи допытывали меня и просили рассказать все в хронологическом порядке. А я не могла проговорить ни слова. Я с надеждой смотрела на заведующую – искала в ней поддержку, мои глаза были налиты слезами. Я не знала что сказать, ведь чувствовала себя виноватой. Заведующая, шепнула мне:
- Просто расскажи, как все было и все. Не переживай.
- Что я сделал не так? –дрожащим голосом спросила я.
- Ты все сделала правильно, алгоритм реанимации верный, не переживай, просто расскажи.
Я скомкано, но объяснила всю ситуацию, но старшие врачи не унимались и продолжали засыпать меня вопросами. Позже меня все-таки отпустили, и я выбежала из кабинета заведующей. Меня будто пытали, я была морально убита. Медленно перебирая ногами, я брела домой. У меня не хватило сил даже переодеться, и я шла в рабочей одежде.
Как бы вы отреагировали, увидев плачущего человека в медицинской одежде медленно бредущего по улице?
Телефон разрывался от звонков мамы и папы, ведь в это время я должна была уже ехать к ним, а меня все нет. Отвечать на звонки не хотелось от слова совсем.
Я дошла до квартиры, и меня в дверях встретил брат и, увидев мое заплаканное лицо, спросил:
- Что случилось?
Я, молча, подошла к нему уткнулась в плечо, заплакала снова и повторяла: «Не спасла, не спасла, не спасла..»
- Поехали домой - ответил он.
Я все плакала и не могла собрать вещи для поездки, хватило сил лишь переодеться, взять кошелек и зарядку от телефона.
По дороге к родителям (ехали мы примерно 3 часа) мне стало плохо. Все тело ломило, выворачивало, я не находила себе места. Дома выяснилось, что у меня подскочила температура до 39 и все два дня которые мы были у родителей, я лежала и не могла встать. Каждое движение отдавалось жуткой болью во всем теле. Сначала я думала что простудилась, но через два дня температура прошла и позже я поняла, что это была ответная реакция организма на сильнейший стресс, который я испытала.
Так, я впервые столкнулась с тромбоэмболией легочной артерии.
ТЭЛА не самостоятельное заболевание, а грозное осложнение тромбоза вен. ТЭЛА занимает третье место среди всех причин смерти, уступая лишь инфаркту и инсульту. Смертность от данной патологии очень высокая, так как закупоривается крупная легочная артерия и на этапе скорой помощи помочь такому пациенту мы можем только быстрой доставкой в реанимационное отделение кардиологического стационара для срочной эмболэктомии – удаление эмболы.
Причины возникновения ТЭЛА - это тромбозы вен конечностей в анамнезе, ожирение, сердечная недостаточность. Все эти патологии присутствовали у нашей пациентки. Более того я, анализируя сейчас эту ситуацию, думаю, что в течении недели у пациентки происходила эмболия мелких сосудов.
Симптомы эмболии легочной артерии: боль в груди, одышка, усиливающаяся при попытке принять горизонтальное положение, холодный липкий пот, бледность кожных покровов и цианоз ног и рук.
Но все эти симптомы неспецифичны и могут напоминать ряд других патологий, как я писала выше, я приняла данную патологию за ХОБЛ или бронхиальную астму, так как болей в груди у пациентки не было, а была лишь одышка.
Этой патологии можно избежать, при своевременной диагностике и лечении тромбоза вен, ожирения и хронической сердечной недостаточности.Пациентам с сахарным диабет стоит быть особо осторожными, так как данная патология приводит к нарушению жирового обмена в результате чего подскакивает уровень холестерина в крови, откладываясь в виде бляшек.
После этого случая я возненавидела свою работу и хотела уволиться, на этом даже настаивали мои родители. Придя на очередное дежурство, я подошла к заведующей и сказала о своих намерениях уволиться. Она поняла, из-за чего у меня возникли такие мысли.
- Давай поговорим..- начала она.
Мы разговаривали минут 30. Она объяснила мне, что всех не спасешь и иной раз сами пациенты виноваты в своей кончине, но мы в любом случае обязаны сделать все, что в наших силах, но мы не боги. Она рассказала свои случаи смерти пациента в присутствии. Не скажу, что после этого мне стало легче, мне все еще хотелось уволиться, но я благодарна ей за эту беседу.
Как можно заметить я не уволилась, и по каким-то причинам продолжила работать. Прошло уже полтора года и конечно, я уже не так бурно реагирую на такие случаи. Разум стал более холоднее, действия более четкими. Как-то мы с коллегами беседовали на кухне, и кто-то завел разговор о первой смерти в присутствии. Одна коллега рассказала, что когда после длительной реанимации ее пациентка умерла, и она прямо на вызове разревелась. Родственники умершей, успокаивали фельдшера, выражая благодарность за то, с каким рвением она пыталась вытащить ее с того света. Я поняла, что не одна такая, что многие фельдшера и врачи реагируют так на первую смерть в своей практике. Это тяжело, но со временем ко всему привыкаешь. И я привыкла.
Большое спасибо, что дочитали до этой строки! Если у Вас есть пожелания и вопросы, пишите в комментариях, я с радостью отвечу на них. Буду очень рада вашим лайкам!
Вас уже 15 человек, хочу сказать огромное спасибо каждому из вас! Оставайтесь со мной, ведь дальше будет только интересней! И берегите свое здоровье и здоровье ваших близких.
Ваш пишущий фельдшер.
